— Мне нравится продумывать стратегию боя в космическом пространстве. Схватки в замкнутом пространстве корабля и вообще все, что касается военного дела, — это мое. Я составляю обучающие программы для будущих эсаров по специальности «обеспечение внутренней и внешней безопасности космических кораблей». В Самуре отвел целую часть своего дома для виртуальных схваток. Там можно планировать, разрабатывать и даже проигрывать целые баталии или конкретные ситуации…
Пока Тарий говорил, подошла к нему и встала рядом, тоже окунаясь в далекий блеск звезд. Как только прервался пронизанный горечью и тоской монолог, осторожно поинтересовалась:
— Я не понимаю, почему все считают, что ты возвращаешься домой навсегда? Почему не сможешь продолжить здесь служить?
Он повернул голову ко мне, а я высоко задрала подбородок, чтобы смотреть ему в глаза.
— Я — черный илишту! Уверен, что миса Иванна уже описывала тебе некоторые особенности нашей расы. Я — черный, значит не смогу находиться далеко от тебя… Не более недели, Есения, дальше начнутся необратимые физиологические и психологические изменения в организме. Мой воздух должен содержать твой запах, мое тело должно чувствовать твое, иначе начинается своеобразная ломка, мои глаза должны видеть тебя, иначе все время буду искать тебя среди других… до бесконечности. Мы — сильные, очень сильные, но в то же время такие слабые из-за вас, Есения. Меня успокаивает лишь то, что у каждой расы и вида есть свои слабые места. Надо лишь их выявить!
Слишком много горечи в его словах; понятны его страхи и злость. А еще теперь полностью ясна моя дальнейшая судьба. Кто я такая, чтобы спорить с ней?! Именно поэтому взяла его руку в свои и, все так же заглядывая в лицо, спросила:
— А хочешь узнать мое слабое место? Чтобы быть наравне со мной?
В нем вспыхнула жажда знания, интерес и удивление. Огромная ладонь обхватила мое запястье, притягивая ближе, а глаза блеснули ярче любой звезды.
— Я — эмпат, Тарий, это — моя слабость, — прошептала, придавая большей таинственности своим словам. — Чем дольше и ближе я буду с тобой, чем сильнее ты будешь испытывать ко мне чувства, тем больше я буду привязываться к тебе с теми чувствами, которые вызовешь. Мой отец когда-то сказал, что любого тсарека можно заразить ответной любовью или ненавистью. И только от тебя зависит, чем ты заразишь меня. Ты хочешь моей ненависти?
Он основательно переваривал мои откровения, словно тщательно раскладывал в своей голове по полочкам, и через какое-то время хриплым голосом ответил:
— Нет! Не хочу ненависти!
Я впервые почувствовала, что сейчас поступила правильно.
— Тогда тебе придется меня полюбить — и я отвечу тем же. Можно сказать, ты привяжешь меня, а я — тебя! Тогда мы будем в абсолютно равных условиях.
Тарий хмыкнул, но из его души исчезли горечь и тоска, даже что-то благостное появилось. А я решила закрепить пусть маленький, но успех:
— Если захочешь, я могу летать вместе с тобой на «трех семерках». Меня Фисник вон как натаскал, я теперь их вдоль и поперек знаю, да и образование у меня все же инженерное и подучиться еще можно…
Сперва от Тария пришло изумление, а затем робкая, недоверчивая надежда, потом он с сомнением спросил:
— Ты, правда, пойдешь на то, чтобы остаться здесь со мной?
— Ну а почему нет? — я пожала плечами. — Не хочу ломать твою жизнь, и в то же время, думаю, что с моей профессией можно устроиться и на военном корабле. Ну, хотя бы первое время…
Теперь он полностью развернулся ко мне и мы стояли друг напротив друга. Огромная черная рука взметнулась вверх и коснулась моей головы. Я вздрогнула, но не отшатнулась: знала, что не ударит, но уж очень резким было движение. Осторожно прошелся по моим волосам, потрогал упругие пружинки, затем погладил лоб, щеку, очертил контур губ. Я ощутила, как в нем все сильнее разгорается желание, нет, оно не дремало, лишь ненадолго утихло, а сейчас вновь опаляло и меня своим жаром. Смущенно попросила:
— Поцелуй меня!
От Тария вновь пришло изумление, но уже радостное и предвкушающее. Правда, скользнули смущение и сомнение.
— Давно это было, Есения! Бионики сами, хм-м-м, ласкают и целоваться с ними… не в моем, скажем, вкусе.
— А я с илишту тоже ни разу не целовалась, — весело усмехнулась. — Знаешь, у меня только один мужчина был, так что я некоторым образом тоже ограничена в знаниях и умениях.
Еще большее удовлетворение пришло в ответ. Затем Тарий, уже привычно подхватив меня под ягодицы, приподнял над полом и замер, разглядывая так близко. Я сама потянулась к его губам. Мягкие чувственные полные губы коснулись моих, еще слишком чувствительных после линьки. Попробовала их на вкус, а потом углубила поцелуй. Первые мгновения не было напора, страсти, было скорее неуверенное знакомство, сближение, узнавание друг друга.
Коснулась шеи и слегка погладила, наслаждаясь гладкой теплой кожей под руками, затем скользнула к затылку и совсем утонула в ощущениях, потому что Тарий довольно заурчал, все больше перехватывая инициативу и выходя на доминирующие позиции, а я почувствовала, какое невероятнее удовольствие он испытывает. Папа прав, я заразилась его удовольствием, и вскоре мы упивались нашим поцелуем, прижимаясь все теснее и забывая обо всем на свете.
Сначала донеслось чужое изумление, легкая зависть и интерес, а затем Тарий резко прервал поцелуй, развернулся вместе со мной к выходу с площадки и зарычал на двух илишту, которые, опешив, столбами стояли и пялились на нас, словно увидели диво дивное. Услышав яростный рык своего эсара, оба мужчины опомнились и моментально испарились, не тратя времени на извинения или приветствия. Я посмеивалась, болтаясь в объятиях и уткнувшись лбом в широченное плечо.
— Что смешного? — тут же прозвучал недоуменный, слегка уязвленный голос теперь уже, безусловно, моего мужчины — чего уж врать самой себе? Мой, мой — и никуда от него не деться! Придется уживаться, учиться принимать таким как есть, исподволь научить любить, и тогда, возможно, все у нас будет как в старой доброй сказке…
— Да они недавно обсуждали, что я отказываю тебе в сексе и аннаром не принимаю. Осуждали… Зато сейчас по этому поводу у них претензий ко мне точно не осталось. Надеюсь, теперь меня перестанет ненавидеть весь экипаж за кровожадность и повышенную вспыльчивость Тария Бианы?
Руки на мне сжались, крепче прижимая к огромному сильному телу, а потом вроде бы безразличный голос переспросил:
— Хм-м-м, Дирен и Харай значит…
Я всполошилась, ощутив скрытую угрозу, пусть и не относящуюся ко мне, но только этого не хватало: