Читать интересную книгу История новоевропейской философии - Вадим Васильев

Но между тем, начиная с 41 года, если говорить о его литературной деятельности, выходят его эссе на разные темы: политические, экономические, эстетические, моральные вопросы, о прогресс наук, — яркие такие запоминающиеся опыты. Они сразу же принесли успех, и имя Юма стало известно. Но что же касается… и потом они много раз при его жизни, десятки раз переиздавались, пополнялись новыми эссе. что же касается его философских работ, то в 48 году, т. е. через 9 лет после выхода Трактата (который, кстати, Юм очень не любил сам: он говорил, что «эта работа мне противна своей юношеской позитивностью и оптимизмом каким‑то», если бы он добрался до тиража Трактата, то он бы точно уничтожил бы его, потому что у него были поползновения — одну свою работу он уничтожил, буквально из типографии ее взял «Пролегомены к математике» и сжег; очень жаль, что он это сделал, потому что интересная у него очень теория учения об основаниях математики и так вот она осталась не до конца понятной, хотя он довольно подробно на этот счет писал), ну вот, значит в 48 году он издал эссе «Исследование о человеческом познании». Это небольшая работа, может быть самое известное сейчас юмовское сочинение (вот я вам советую читать именно ее для подготовки к экзаменам). Ну, некоторые считают ее просто сокращенной формой трактата, первой книги, точнее Трактата. Вообще он состоит из трех книг, запомните («Трактат о человеческой природе» — первая работа Юма) три книги:

О познании;

1. Об аффектах и

2. О морали. Ну, «о морали» вышла через год после первых двух. Сам Юм говорил, что он пять хочет книг сделать, но неуспех этих книг определило его дальнейшее решение и последние две книги распались на множество эссе: эстетических, политических. Ну, вот это второй вариант 48–го года нельзя. я не согласен с тем, что это просто сокращенное, адаптированное переложение идей «первой книги Трактата». Тут есть существенные различия, взгляды и философия Юма эволюционировали в определенном направлении, ну, если хотите, от скептицизма к более позитивной такой философии. На словах. На деле‑то и в Трактате достаточно много позитивных идей. Собственно основа позитивная. Ну, а тут уже словесное стало приобретать такой позитивный характер. Юм был занят, в это время он путешествовал, участвовал в военных походах, — бурную он, тогда, жизнь вел, менял работу постоянно. И на этой работе, великолепной действительно работе, шедевре, безусловно, печать некоторой недоработанности лежит. Вот если Трактат — цельное произведение, то здесь это, скорее, разрозненные все- таки опыты, эссе, — как гносеологические, если хотите. Но внутри каждого их этих блоков, логика доведена до совершенства. Позже он опубликовал «Исследование об аффектах», ну совсем уж в сокращенном виде дублирующее вторую книгу Трактата и «Исследование о принципах морали» — дубликат третьей книги Трактата, тоже сокращенный. Эта работа им, Юмом, считалась своим лучшим достижением в области литературной деятельности. Очень, действительно, изящная вещь, но философская значимость этой книги несопоставима, конечно ни с Трактатом, ни с Исследованием (первым).

— А вот само сокращенное изложение Трактата?

Само сокращенное — ну, оно совсем уж маленькое, там просто канва как бы излагается.

— А этого недостаточно?

Нет, нет, оно все‑таки недостаточно, потому что там настолько мало, буквально 10–12 страниц, и далеко не все основные идеи там Юм дает. Хотя все‑таки ему удалось сконцентрировать основные положения и для предварительного ознакомления можно прочитать эту работу. Можно.

— А если нет времени на основную, то хоть это останется.

Ну, вот я вам могу сказать, что, допустим «Исследование о человеческом познании», все читать, может быть, если нет времени не надо (если есть — конечно. заодно и Трактат прочитайте обязательно), но если будете выбирать, то лучше всего прочитать первую главу, вторую, четвертую, пятую и двенадцатую. Первая и вторая — совсем крошечные, четвертая и пятая чуть побольше, но композиционный центр всего учения, а двенадцатая — это подведение итогов. В совокупности они составят, ну наверно от силы страниц тридцать. Вот очень, я так сказать, настоятельно вас прошу, рекомендую прочитать именно вот эти главы. Ну, а как раз «упрощенное изложение» на закуску лучше оставить.

Ну, тут вот Юм стал выпускать и религиоведческие работы. Назову их, все‑таки, главные его работы, очень популярные во Франции: «Естественная история религии» — французские просветители ее рвали из рук. Есть у Юма еще один религиоведческий трактат: «Диалоги о естественной религии» (не путайте сходство названий). В этой работе, вышедшей уже после смерти Юма и сразу же переведенной на немецкий язык, буквально, да еще в ни одном варианте, да какими людьми: Иоганн Гаман («северный Сократ», как его называли) сразу же перевел эту книгу. Так вот… ну еще один, менее известный переводчик, Канту больше нравился перевод Гамана, с которым он дружил. так вот в этой работе Юм суммирует аргументы различные в пользу бытия Бога и их критикует. Работа интересная, но достаточно объемная, и такое ощущение, что не все важные аргументы Юм там разбирает. К примеру, онтологическому аргументу он уделяет там буквально пару страниц. Очень подробно зато анализирует физикотеологический аргумент. И даже настолько там его эффектно выставляет, что иногда Юма называют автором этого аргумента. Хотя он его критикует, но при этом в ограниченной форма все‑таки признает его значимость. Нельзя сказать, что Юм полностью отрицает какую‑то возможность подобраться к признанию бытия Бога.

Ну, заканчиваю рассказ о жизни Юма. Постепенно его слава литературная росла. Тут он еще работал библиотекарем, стал в это время писать в Эдинбурге «Историю Англии» — она вообще была бестселлером. И действительно очень ярко написанная история, многотомная, ну — шедевр. Многие ее поэтому даже Юма называют в начале историком, а потом философом. Но это несправедливо. Философы ни за что не должны отдавать Юма историкам. Пусть будет историком, но во вторую очередь.

Его финансовое положение поправилось. Ну, и мечта его жизни осуществилась: он последние году существовал, по сути, за счет исключительно литературных доходов. Ни чем другим он не занимался, такая скромная, в общем‑то, у него была мечта, — он ее достиг.

Последние годы он тяжело болел раком печени, судя по всему, хотя точного диагноза не умели ставить. И надо сказать исключительно мужественно перенес эту болезнь. Все свидетельствуют об этом единогласно. С презрением он относился к смерти, и даже последние часы он сохранял веселое расположение духа, понимая, что умирает. Тут только, так сказать, можно сравнивать его с какими‑то античными в этом плане образцами — Сократом, если хотите, который тоже полное презрение к смерти демонстрировал, даже готовность, скорее, даже какую‑то радость испытывал от того, что ему предстоит соединиться с душами столь достойных людей, живших в прошлом и общаться с богами.

Ну, теперь поговорим об идеях Юма. Начнем сейчас, закончим на следующем занятии.

Еще только пару слов о влиянии, которое этот философ испытал. Обычно его причисляют к эмпирической линии в философии, что, в общем, абсолютно неверно, должен вам сказать сразу же. Иногда говорят, что он довел до логического конца, такие рассуждения можно встретить, довел до логического конца берклиевские, локковские какие‑то интенции, вообще традиции британского эмпиризма. Логическим завершением выступил. Чтобы это опровергнуть достаточно сказать только, что Юм открыто совершенно признавал единственным (вот вдумайтесь в это), единственным средством достижения истины картезианский метод. А картезианский метод все признают квинтэссенцией рационалистической методологии Нового времени. И как такой человек может причисляться к эмпиризму? Если что‑то, так сказать, в его рассуждениях. слишком много, допустим, внимания уделяет опыту или восприятию, ну и что? Кант тоже много об этом писал, — никто ж его не будет называть эмпириком. Ну, разве, что Гегель, который причислил Канта к эмпирической традиции, — но это уж просто недоразумение какое‑то философское, иначе не скажешь, сдвиг какой‑то своеобразный.

Но, так или иначе, запомним вот этот момент.

И при всем том, что я сказал, разумеется, нельзя отрицать серьезного влияния эмпириков на Юма. Правда, Локк, как мы выяснили, тоже весьма условно может быть отнесен к эмпиризму. Потому что он тоже, в конце концов, последователь Декарта. Ну, влияние Локка достаточно серьезное Юм испытал на себя. Как хотите, но в любом случае Локк говорил, что все наше знание из опыта проистекает, так что формально он — эмпирик. Другое дело, что он внутренний опыт тоже подразумевал под опытом.

Влияние Беркли тоже заметно и влияние Декарта с Лейбницем — вот, пожалуй, основные такие фигуры, которые сыграли важную роль.