— Ты меня успокоил, — Августейший поднялся со стула. Трапеза закончилась. — Ты уже придумал себе маскарадный костюм на сегодня?
Прохор покрутил в руке колпак и прихватил со стола яблоко.
— Я буду королем.
Генрих посмотрел на своего слугу.
— А я собрался нищим вырядиться. Скажу по секрету: Министр наш хочет на себя костюм шута примерить.
Балагур остановился и поднял глаза в потолок, о чем-то размышляя, и, наконец, произнес.
— Ему пойдет.
Король и шут покинули Обеденную залу, а вслед за ними, через противоположную дверь, туда вошли представители придворной знати, которые налетели на еду, словно век не жрамши, как говорят в народе. Столы опустели в считанные мгновения.
* * *
По случаю бала-маскарада музыкантам пришлось принарядиться, как бы им не хотелось остаться в своих лохмотьях. Выглядело это более чем нелепо. Особенно раздражался Михась, которому все эти белоснежные парики и длиннополые колеты действовали на нервы. В них он себя чувствовал как узник в темнице. Еще эти нелепые туфли! Да и остальные артисты не выражали большого удовольствия: Дрон постоянно ерзал на стуле, поправляя чулки, Рене чесался во всех неприличных местах и посмеивался над Сандро и Балом, те, в свою очередь, подшучивали над Яковом. Все эти бантики и завязочки нравились только Марии, которая наглядеться не могла на свое роскошное платье с огромным декольте, что приковывало взгляды ее коллег по сцене.
Артисты расселись полукругом на небольшом помосте возле стены, на которой красовался герб Королевства — золотой лев, раздирающий дракона, и принялись настраивать свои инструменты. Придворные и знать, нацепив на лица всевозможные маски, толпились небольшими группами и разглядывали присутствующих, силясь разгадать соседа. Но, поди, разбери, кто скрывается за личиной петуха, волка или свиньи. Некоторые не стали утруждаться и просто спрятались за серебряными овалами с прорезями для глаз или черными повязками, как у разбойников. Но, так или иначе, условия соблюдены, не придерешься. А кое-кто, воспользовавшись своей неприметностью, уже тискался за тяжелыми портьерами, что скрывали окна. Это, своего рода, развлечение для высшего общества: любовные утехи вслепую. Одна из составляющих любого празднования, что проходили во дворце.
Наконец, церемониймейстер ударил о пол своим позолоченным посохом и громогласно объявил.
— Дамы и господа, Король и Королева!
Звуки музыки стихли. Все присутствующие замерли и приготовились приветствовать Августейших супругов. И вот тут их ждал сюрприз. Шитые золотом и серебром одежды Первой Дамы, инкрустированные бриллиантами, сверкали в свете электрических ламп, а диадема просто слепила глаза! А вот сюзерен… Он вышел самых настоящих лохмотьях, словно бродяга, только-только выбравшийся из подворотни. Вот что значит творческий подход! Прокатился громкий вздох удивления, который повторился, когда в дверном проеме показался шут, облаченный в горностаевую мантию и с жестяной короной на голове.
Генрих и Изольда проходили по периметру Бальной залы, стены которой украшали огромные зеркала в позолоченных рамах, кивая своим подданным, а те, в свою очередь, приседали в книксене и поклонах. Наконец, все выстроились должным образом, и бал начался. Церемониймейстер вновь ударил посохом, отколов с пола кусочек мрамора.
— Первая часть Броуменской Паваны!
Музыканты одновременно ударили по струнам, наполнив залу звуками великолепнейшей мелодией, носившей в простонародии название «Воспоминание о былой любви». Вообще-то, у данного творения артистов имелись и слова, но они не очень подходили для подобного торжества, поэтому Михась и Дрон, сидя в уголке, решили поиграть в кости, пока не придет их очередь.
Одетые в костюмы придворные, держась за руки, важно вышагивали, совершая полуобороты, приседания, непонятные поклоны и подергивания ногами, словно они дерьмо с туфель стряхивали. Маски скрывали выражения лиц знати, но даже сквозь них читалась неприязнь ко всем этим нелепым па. Все мечтали только об одном: поскорее отправиться в Трапезный зал, где прислуга опять накрывала праздничный ужин. Там можно и подкрепиться, и еще кое-что унести с собой.
Занятая такими думами, знать не заметила, как первый танец закончился. Впрочем, Михась и Дрон тоже. Они по-прежнему ютились в уголке и отбивали друг другу звонкие щелбаны.
В центре залы опять возник церемониймейстер и возвестил.
— Вторая часть Броуменской Паваны! — и трижды ударил посохом.
Теперь в исполнении были задействованы все музыканты. Дрон поправил камзол и, поклонившись, стал декламировать под легкий аккомпанемент.
С прекрасной дамой граф разгуливал по парку,Во мгле виднелись очертания замка,Где у ворот собака грустно завывала.Девица графа очень нежно обнимала.
И тут запела Мария.
Какая ночь, мой милый граф!Луна так ярко светит, и шепот листьев,Шелест трав усиливает ветер.Навеки вашей стать мечтаю я,и в этот час пускай моя любовь коснется вас! Теперь вступил Михась, раскачиваясь из стороны в сторону.
В подвалах замка у меня сокровища хранятся,К твоим ногам, любовь моя, сложу я все богатства,Моей ты станешь госпожой, тебе я вечность подарю.Поверь, все будет так, как говорю! Михась приобнял Марию за талию, и они продолжили в унисон.
Утро станет сном, и будет вечно длиться ночь!Мы одни в огромном темном мире.— Кровь закипает в сердце!— Я смогу тебе помочь!Небеса становятся все шире.
Артисты продолжили свое выступление, глядя, как разодетые вельможи извиваются в вычурных поклонах и реверансах. Ангельский голосок Марии витал под потолком, а за ним несся громогласный баритон Михася. Музыканты закрыли от удовольствия глаза и наслаждались своим творением.
Какой у вас глубокий взгляд, как он влечет и манит.Я не могу себя понять: меня к вам сильно тянет.Вы так таинственны, заворожили вы меня,и в вашей власти плоть и кровь моя!О, сколько их, готовых кровь отдать за наслажденье!В них есть блаженство и любовь, как сон и пробужденье.Но граф всегда один под леденящим сводом тьмы.О смерти обожает видеть сны.Утро станет сном, и будет вечно длиться ночь!Мы одни в огромном темном мире…— Кровь закипает в сердце!— Я смогу тебе помочь!Небеса становятся все шире.
Когда песня кончилась, мужчины и женщины поклонились друг другу, и церемониймейстер объявил перерыв. Король и Королева заняли свои места на тронной паре, а знать вновь разбилась на кучки и разбрелась по залу. Шут, переодетый в сюзерена, поблагодарил музыкантов, и стал расхаживать среди гостей, сыпля направо и налево колкости, да так, чтобы их слышали все.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});