о нашем здоровье, настроении, наклонностях, слабостях и предстоящем выборе. Даже если эти сигналы мозга записываются с помощью электродов, встроенных в очки или шляпу, они произведут горы данных, которые можно использовать в методах машинного обучения для извлечения фактически любой информации о характеристиках, наклонностях и состояниях человека.
И эта угроза возрастет, если данные попадут в руки технологических монстров, таких как Фейсбук или “Гугл”, которые, возможно, уже имеют подробную информацию о нашей постоянной активности в интернете. Чем больше программа машинного обучения тренируется на сигналах от конкретного мозга, тем лучше она считывает смысл этих специфических сигналов от человека. Если компания способна связать нашу деятельность в определенные моменты времени (скажем, при переписке с друзьями или чтении рекламы) с сигналами мозга в эти же моменты времени, у нее есть вся информация, необходимая для тренировки программы машинного обучения на нас и нашем мозге. Учитывая количество времени, которое большинство людей проводят в интернете и пользуются электронными устройствами, такая программа очень быстро узнает нас лучше, чем знаем мы сами. И любая извлекаемая информация о наших проблемах со здоровьем, о перепадах настроения, физиологическом ритме, беспокойствах и других уязвимых местах становится ценным достоянием для тех, кто хочет нам что-то продать или повлиять на наши убеждения и поведение. Если кто-то может приобрести информацию о том, когда и как мы в наибольшей степени подвержены влиянию, это будет иметь последствия не только для маркетинга, но и для общественной жизни и демократии. В какой-то степени эти проблемы уже существуют, но доступность наших нейрональных данных для коммерческих компаний, совершенно очевидно, усугубит ситуацию.
В 2019 году академия наук Великобритании, Королевское общество, выпустила отчет о развитии технологий, основанных на анализе мозга. Отчет открывался срочным призывом к действию: “Влиятельные и ответственные лица, политики и общественность в обязательном порядке должны понять, что у них есть возможность влиять на будущее технологий с применением нейроинтерфейсов. Эти технологии создаются в настоящее время. Инвестиции увеличиваются. Результаты будут значимыми, и если мы хотим, чтобы они были положительными, общество должно подключаться к этому процессу на ранних этапах и постоянно”[304].
Но что реально можно сделать, чтобы повлиять на развитие и использование подобных технологий? На самом деле достаточно многое. Отдельные государства и международные организации, такие как ООН, имеют достаточный опыт формирования комиссий, законодательных постановлений и деклараций для наблюдения и регуляции сложных вопросов по взаимодействию науки и общества. У нас уже есть строгие правила, ограничивающие продажу и использование человеческих органов, генно-инженерных технологий, а также химического, биологического и ядерного оружия. У нас есть законы, препятствующие разглашению конфиденциальной медицинской информации о пациентах и защищающие права людей, участвующих в медицинских исследованиях. Нет причины для того, чтобы сбор и использование нейрональных данных не могли бы контролироваться аналогичным образом при наличии общественного интереса и юридической мотивации. Рабочая группа, состоящая из нейробиологов, специалистов по этике и инженеров, выступила с несколькими практическими рекомендациями, которые государства должны принять во внимание уже сегодня, чтобы предвосхитить и предотвратить возможное неправомерное использование данных о мозге[305]. В конечном итоге реакция правительства будет зависеть от того, признает ли общественность значимость и неотложность проблемы. Но коммерческие компании не теряют времени. Они частным образом будут продолжать развивать данные технологии с учетом своей практической выгоды.
Технологии, основанные на анализе мозга, развиваются. Некоторые уже существуют. Они будут совершенствоваться.
Вероятно, они не смогут похитить у нас все мысли или столкнуть нас в неприятную виртуальную реальность. Но они смогут определять наши эмоции и предсказывать некоторые наши действия, способности и недостатки. Такие технологии способны помочь беспомощным, но они также угрожают нарушением конфиденциальности и ослабляют нашу независимость. Если мы сочтем их научной фантастикой и слепо доверим их развитие коммерческим компаниям, мы все можем оказаться в неприятной ситуации.
Обсуждение интерфейсов “мозг – компьютер” в данной книге на этом заканчивается, но на самом деле это лишь начало истории. Нет сомнений, что успехи в развитии инструментального и программного обеспечений будут способствовать появлению этих устройств. Аналогичным образом, безусловно, будут достигнуты важные результаты в научном понимании карт и кодов мозга, и параллельно программы машинного обучения усовершенствуют процесс извлечения информации из сигналов мозга. Очевидно, что нас ждут новые проблемы и трудные решения, связанные с возможностью использования данных мозга в судебной и школьной практике, в коммуникационных приложениях и во всех других сферах. Будем к этому готовы. Двери открыты. Теперь нужно решить, что мы будем с этим делать.
12
Как карты мозга нас ограничивают и как мы возвышаемся над ними
Люди имеют удивительную и досадную привычку постоянно задавать один и тот же вопрос: “почему?”. Когда я была студенткой, я занялась изучением разума и мозга, наверное, по той же самой причине, по которой вы принялись читать эту книгу. Я хотела понять, почему люди воспринимают мир так, а не иначе. Карты мозга дают ценные ответы на эти вопросы. Но что они могут рассказать в более общем плане: почему мы такие, какие мы есть, и почему мы думаем именно так, а не иначе?
Самый лучший ответ, который дают ученые, заключается в теории эволюции. Мы ощущаем, думаем и действуем так, а не иначе, поскольку именно такой способ ощущать, думать и действовать помогал нашим предкам выживать, находить партнера и производить потомство, которое, в свою очередь, тоже выживало, находило партнеров и имело потомство. Никто не отрицает, что наш ранний жизненный опыт тоже имеет значение. Однако в науке, как и в культуре, мы обычно рассуждаем о раннем жизненном опыте в терминах отклонения от идеала. Обеспечьте мозгу новорожденного ребенка правильный уход и ожидаемые сигналы, такие как тепло, человеческая речь и вид человеческих лиц, и он будет расти так, как определено его генами. Не сможете обеспечить такие условия, и вы рискуете нарушить правильный ход развития. Короче говоря, эволюция определяет конечный результат (взрослый мозг с таким способом мышления, который помогал выжить нашим предкам), а ранний жизненный опыт либо помогает, либо мешает мозгу каждого ребенка развиться и достичь этого результата.
Однако карты мозга предлагают иное объяснение, почему мы мыслим именно так, а не иначе. Чтобы в этом разобраться, давайте посмотрим, как эти карты учитывают значительные изменения нашей среды по сравнению со средой обитания наших предков. На протяжении многих поколений условия жизни менялись, но сила земного притяжения, G, оставалась постоянной. Что произойдет, если вы поместите существо, чьи предки жили и умирали в условиях постоянного действия силы G, в другие