Читать интересную книгу "Чёрная бабочка, летящая во тьму - Биннур Шафак Нигиз"

мне в глаза и нахмурился. Сердце сжалось, когда на его лице появилось болезненное выражение.

– Сопротивляйся мне, – тихо прошептал мужчина. Его губы были так близко к моим, что я чувствовала его дыхание на своих. В мыслях царил полный беспорядок. – Сопротивляйся мне, бунтарка.

– Что? – Мой голос дрожал, и я тяжело сглотнула.

– Сопротивляйся мне, – повторил он, прижавшись лбом к моему. – Потому что я не могу устоять перед тобой.

Черная лавина обрушилась на сердце. Я поняла, что меня затягивало в черный океан, волна за волной, я медленно тянула себя на дно. Его взгляд вновь оторвался от моих глаз и переместился к губам, я тяжело сглотнула. Прямо сейчас чувствовала тяжесть этого взгляда на своей душе, на коже, на изгибах губ.

Когда расстояния между нашими губами уже почти не оставалось, зазвонил телефон Карана.

Внезапно его глаза метнулись к моим. Медленно отодвигаясь, мужчина тяжело сглотнул и стиснул зубы. Он замер, а затем медленно коснулся губами моей щеки, и я наконец почувствовала всю реальность происходящего. Его губы просто прикоснулись к моей щеке. С мрачной холодностью Каран открыл телефон и поднес его к уху. В отличие от него, меня сейчас трясло. Мужчина медленно оторвал свои губы от одной моей щеки и прикоснулся ими к другой.

– Да, – ответил он, слушая собеседника. Мое сердце билось как сумасшедшее. – И поэтому ты решил позвонить мне в такую рань, верно? – И продолжил слушать. Я слышала, что на другом конце провода говорил мужчина, но не могла разобрать, о чем шла речь. – С ним все в порядке? – Когда Каран прошептал, я заметила, что его голос изменился. – Хорошо. Он тебя не заметил, верно? – спросил он, все еще прижимаясь к моей щеке. – Отлично. Я позвоню тебе через несколько часов. Давай потом поговорим о деталях, Серген. Я сейчас занят.

На несколько секунд воцарилась тишина.

– Хорошо, брат. Увидимся позже.

Завершив звонок и убрав телефон, Каран потерся своей щекой о мою и, не глядя мне в лицо, медленно снял меня с колен и вышел из машины. Несмотря на то что мужчина закрыл за собой дверь, чтобы не впустить холод внутрь, мое потное тело мгновенно задрожало. Каран оперся бедрами о капот джипа. Медленно потирая руки, я смотрела, как капли дождя падали на его черные волосы. Он достал из кармана, в котором хранил телефон, серебряную коробочку, открыл ее и зажал губами сигарету с черным фильтром.

Достав черную зажигалку, прикрыл огонь рукой и поджег сигарету. Мужчина глубоко вздохнул, наполнив легкие дымом, а когда поднял голову, тот вытек из его губ, медленно смешиваясь с небом. Я впервые видела, как Каран курил.

Когда его губы снова встретились с сигаретой, я подтянула колени к животу и сжалась на заднем сиденье. Мужчина обернулся ко мне, стало видно, как дым медленно поднимался вверх. Я вышла из джипа и подошла к нему, Каран зажал сигарету между большим и указательным пальцами и медленно отодвинул ее от губ.

– Не знала, что ты куришь, – прошептала я, копаясь во влажной земле носками ботинок.

– Теперь знаешь, – сухо сказал он. – Но не бери пример.

– Когда ты перестанешь смотреть на меня как на маленькую?

– Когда ты вырастешь, – сказал мужчина, и я закатила глаза.

– Ты действуешь мне на нервы. Сколько мне должно быть лет, чтобы ты считал меня взрослой?

– Я не имел в виду ничего плохого. Если хочешь, можешь курить, в конце концов, ты девятнадцатилетняя девушка, – сказал Каран, затягиваясь.

Меня это удивило.

– Просто курению нельзя подражать.

– Я не курю и прекрасно знаю: курение не то, чему стоит подражать.

Он не ответил.

– Когда твой дедушка уезжает?

Нахмурив брови, мужчина медленно выпустил дым изо рта.

– Я не знаю, – сказал он спокойно. – Но, вероятно, скоро.

Я прислонилась бедрами к капоту.

– Как давно ты куришь?

Каран стряхнул пепел от сигареты на землю, которая от дождя превратилась в грязь.

– Давно.

– С какого возраста?

– Где-то с пятнадцати лет, – сказал он, по-прежнему не отрывая глаз от земли. – Насколько я помню. Может, и раньше.

– Ты серьезно? – спросила я удивленно. – Твои родители не злились?

– Поначалу я был всего лишь маленьким ребенком, пытающимся привлечь внимание, – откровенно признался он.

Сердце сжималось, когда я думала о нем прошлом: о маленьком мальчике, пытающемся привлечь внимание. Иногда детей настолько игнорировали, что они ввязывались в ненужные дела, чтобы хоть как-то обратить на себя взор взрослых. У меня были плохие новости для них, этого было недостаточно. Лучше бы они этого не делали.

– Значит, ты был из тех подростков, которые пытаются привлечь внимание разными глупостями, – насмешливо сказала я, пытаясь его отвлечь.

Каран оторвал взгляд от влажной почвы и медленно повернулся ко мне. Минутная стрелка распространяла яд, которым ее пронзил скорпион. Постепенно его глаза стали похожи на колодцы, изначально вырытые под могилы. Взгляд был таким же резким, как звук крупнокалиберной пули.

– Они не видели, как я умираю, но заметили, что курю, – сказал мужчина. Словно лист старого календаря отрывался от прошлого и летел ко мне. – Я умирал, но курение было большей проблемой.

Я не нашла что сказать. Уверена, Каран тоже не хотел бы, чтобы я что-то говорила. Я медленно прикусила язык и перевела взгляд на бездну передо мной.

Он бросил сигарету на сырую землю и затушил ее подошвой ботинка.

– Садись, – сказал мужчина, не глядя на меня, а сигарета пропала в земле, как труп. – Отвезу тебя домой, бунтарка.

* * *

Когда я шла к выходу из университетского сада, на плечах ощущала тяжелый груз, от которого не могла избавиться. После того, что произошло утром с Караном, возникло чувство, словно в меня бросили мертвую землю. Я подняла голову и посмотрела вверх. Серые облака держали строй на коже неба. Мелькающие в них голубые прожилки напомнили об этом утре, от которого сводило зубы.

Бушра за весь день не сказала мне ни слова. Я не зацикливалась на этом, уверена, через несколько дней подруга будет вести себя так, будто ничего не произошло. Я не собиралась перед ней извиняться. Когда я злила Бушру, она обстреливала меня ядовитыми стрелами, а затем возвращалась как ни в чем не бывало.

Обиженной всегда была она, а не я. Думаю, для нее так оно и было.

Несмотря на разочарование от того, что не увидела черный «Рейндж-Ровер» за углом, когда выходила из университетских ворот, я напомнила себе, что так правильнее, свернула на одну из боковых улиц и вставила наушники в ухо. Песня быстро затягивала в свой мир и спасала от реальности;