Читать интересную книгу "Один на один с жизнью: Книга, которая поможет найти смысл - Илья В. Латыпов"

с другим человеком и вернувшись на стандартный уровень общения, мы можем ее восстановить, но уже без кризиса (если только между нами не произошел какой-то серьезный и неразрешенный конфликт). Память о достигнутой когда-то близости иногда позволяет, даже встретившись через много лет, просто сказать «привет», как будто вы не расставались, и быстро возобновить ту близость, которая была, опираясь на ощущение сохранившейся связи.

Виды одиночества и изоляции

Традиционно выделяют три формы одиночества (они могут перетекать друг в друга или существовать одновременно). Первая, которую вспоминают чаще всего, – межличностное одиночество. Это когда у нас нет близких по духу людей, с которыми можно разделять интересы, чувства, жизненные истории. Даже если мы много общаемся с людьми, в душе может быть сильная тревога, что мы не сможем ни с кем сблизиться по-настоящему, что между нами и другими людьми – стена. Я испытывал подобное на вечеринках, когда все легко и непринужденно (как мне казалось) находили общий язык, а я эмоционально стоял чуть в стороне, и казалось, что все, кроме меня, знают какой-то секрет о том, как надо общаться.

Сильное межличностное одиночество испытывают люди в эмиграции, когда живут в стране, язык которой не знают. Получается почти настоящая немота и глухота. И даже осваивая язык, многие сталкиваются с тем, что разница культур не позволяет достичь взаимопонимания с окружающими настолько, чтобы возникло подлинное ощущение близости. Людям непонятны твои шутки, отсылки к каким-то воспоминаниям детства или юности, и сам ты часто не понимаешь, над чем смеются окружающие. Просто потому, что ты – из другой страны и культурной среды.

В то же время, как говорил выдающийся психолог-исследователь Михай Чиксентмихайи, «если рассматривать возможность побыть наедине с собой как шанс сделать то, чему общество других людей только мешает, человек будет наслаждаться одиночеством и сможет освоить новые навыки»[27]. Добровольно выбранное одиночество мы часто называем уединением, и оно бывает крайне желанным для отдыха от суеты и общения. Принципиальное отличие уединения от одиночества в том, что мы, когда хотим побыть одни, уверены, что всегда можем вернуться к общению с другими людьми и что они готовы нас дождаться. Хотя мы и тянемся к другим людям и нам необходимо общение, усталость от его переизбытка никто не отменял. Однако, если человек не в состоянии хорошо проводить время в одиночестве (читая, размышляя, прогуливаясь, медитируя, занимаясь домашними делами), уединение будет его пугать и переживаться им как состояние изоляции.

Если нам плохо с самими собой, то это уже второй вид одиночества – внутриличностный. Гениально охарактеризовал его Михаил Жванецкий: «Одиночество – это не тогда, когда вы ночью просыпаетесь от собственного завывания, хотя это тоже одиночество. Одиночество – это не тогда, когда вы возвращаетесь домой и все лежит, как было брошено год назад, хотя это тоже одиночество. Одиночество – это не телевизор, приемник и чайник, включенные одновременно для ощущения жизни и чьих-то голосов, хотя это тоже одиночество. Это даже не раскладушка у знакомых, суп у друзей… Это поправимо, хотя и безнадежно. Настоящее одиночество, когда вы всю ночь говорите сами с собой – и вас не понимают».

В экзистенциальной философии и психотерапии такое состояние иногда называют самоотчуждением. При самоотчуждении человек фактически становится чужим самому себе, потому что не понимает собственных желаний («не знаю, чего хочу») и плохо ориентируется в своих чувствах и эмоциях (все богатство эмоциональной жизни укладывается в «мне хорошо», «плохо» или «нормально»). Человек живет с самим собой как с незнакомцем, не зная, как устроена его личность, что он любит, а что нет, что причиняет ему дискомфорт, а что приятно. И тогда время, проведенное в одиночестве, – самое тоскливое, скучное и неприятное; не знаешь, чем заняться. Спасаешься, отвлекаясь на контакты с кем-то или еще на что-то, лишь бы заполнить время и внутреннюю пустоту. Иногда в этой растерянности люди начинают подглядывать за тем, как живут, к чему стремятся и какие выборы делают другие – и повторять за ними.

Один клиент сказал мне: «Я никогда не понимал, чего хочу, и для того, чтобы это выяснить, расспрашивал других о том, чего хотят они. Например, какой-нибудь шведский стол во время конференции. Я беру тарелку и внимательно смотрю, что накладывают себе другие. Чего берут больше, то беру и я. А потом уже, в процессе еды, определяюсь, нравится мне или не нравится, но и тогда на мое восприятие влияет, хвалят ли люди то или иное блюдо».

Другой вариант внутриличностного одиночества – когда мы настроены враждебно к себе и не желаем понимать себя, вникать в свои мотивы и стремимся наклеить на себя какой-то негативный ярлык («лентяй», «тупица», «эгоист»). Внутренний диалог не складывается, потому что в нем участвуют две противоборствующие части нашей личности: страдающая, переживающая, и критикующая, нападающая. Поддержать себя становится невозможным.

По тому, что делает человек в одиночестве, когда у него нет внешних стимулов, отвлекающих его и определяющих его выбор, мы можем судить о его способности быть в контакте с самим собой и осваивать собственную жизнь. Будет ли человек растерянно взирать на события своей жизни, сваленные в непонятную кучу, будет ли он враждебен самому себе, ругая себя за реальные или мнимые недостатки или ошибки, или же с интересом будет их раскладывать и перебирать, превращая в опыт?

Если человек отчужден, изолирован от собственных желаний, то он оказывается в состоянии хаоса и сразу же начинает искать какие-то внешние стимулы, которые позволили бы себя занять. То есть, образно говоря, бросается на поиски внешнего собеседника (за неимением внутреннего). Чаще всего он тратит время на скроллинг социальных сетей и новостей в интернете, бессмысленный просмотр телевизора или сериалов и прочие виды пассивного досуга, которые часто способствуют вялости и апатии. Сам по себе пассивный досуг – не зло, он бывает важен, когда мы полностью истощены и у нас нет сил для того, чтобы хоть минимально заниматься тем, что мы любим. Тогда нам очень важны уединение и этот пассивный досуг. Да и в более ресурсном состоянии скроллинг соцсетей и просмотр сериалов вовсе не являются чем-то предосудительным. Но если пассивный досуг – верный спутник любого уединения человека, то речь идет точно не об истощении и восстановлении сил, а об отрезанности от своего «я», то есть о внутриличностном одиночестве. Оно возникает и тогда, когда мы сами себя отвергаем: ненавидим, презираем, бесконечно собой недовольны и не можем внутри себя найти поддерживающие и сопереживающие голоса. Иными словами, когда мы лишены самосострадания, а значит, не в состоянии разделить с собой свою же боль.

Экзистенциальное одиночество – третий вид этого состояния. Оно спрятано глубже первых двух, но влияет на них, так как является фундаментом. Это ощущение, что ты чужой в этом мире. Жизнь не имеет какого-то предопределенного смысла, все люди рано или поздно умрут, включая нас, Земля не вечна, и никто в этой Вселенной не сможет до конца понять нас. А возможно, и не захочет.

Одно из моих любимых занятий на досуге (которому я предаюсь, к сожалению, довольно редко) – разглядывание фотографий космоса. Вселенная меня потрясает как своей красотой, так и невообразимыми расстояниями и пустотой, в которой нет сознания, нет другого разумного существа, с которым можно было бы поговорить. Бесконечная молчащая чернота, иногда озаряемая вспышками сверхновых. По крайней мере таким мне, атеисту и человеку, далекому от эзотерики, видится тот космос, который окружает нашу планету. И для меня очень хорошо передает ощущение экзистенциального одиночества слоган к фильму «Чужой»: «В космосе никто не услышит твой крик». В нем есть и беспредельная пустота космоса, и крик младенца, на который не отзывается мать.

Одни из случаев, когда я соприкасался с ужасом и тоской экзистенциального одиночества, это ночные грозы в лесу, которые я пережидал в палатке во время экспедиций, походов или просто отдыха на море, но в диких местах, где нет или почти нет людей. Снаружи палатки – полный мрак, тучи закрывают и звезды, и луну. Барабанит дождь, тонкие стенки палатки трясутся от порывов ветра, и они – единственное, что защищает от стихии. Вот происходит яркая вспышка, и вскоре грохочет оглушительный гром. Такой, какой бывает только на открытом пространстве, на природе, а не в жилой местности и который не так слышен