– Леди Дженнифер, – мягко сказал он, – не хочу оскорблять вас, напоминая, возможно, об унизительнейших обстоятельствах, но… всем известно, что вы пребывали… с этим мужчиной несколько недель и что он… с вами…
– Не по моей воле! – тихо вскрикнула Дженни, вновь охваченная стыдом и чувством вины.
– Я знаю, – ласково утешил брат Грегори. – Однако прежде чем откажусь совершить обряд, должен спросить… вы уверены, что не понесли в результате… э-э-э… проведенного в заложницах времени? Если не уверены, то должны разрешить мне заключить брак ради спасения будущего ребенка. Это необходимо.
Лицо Дженни залилось алым румянцем во время этой позорной дискуссии, и ненависть к Ройсу Уэстморленду достигла угрожающих масштабов.
– Нет, – прохрипела она. – Никакой вероятности.
– В таком случае, – заключил брат Грегори, отважно адресуясь к герцогу, – вы должны понимать, что я не могу…
– Я вас прекрасно понимаю, – вкрадчивым придворным тоном проговорил Ройс, больно стискивая руку Дженни. – Если вы нас извините, мы вернемся примерно через четверть часа, и тогда уж вы нас обвенчаете.
Паника нахлынула на Дженни, она приросла к полу и уставилась на него:
– Куда вы меня тащите?
– В лачужку, которую я приметил прямо за монастырем, – объяснил он с нерушимым спокойствием.
– Зачем? – завопила она звонким от страха голосом, пытаясь выдернуть руку.
– Чтобы сделать наш брак необходимым.
Дженни ничуть не сомневалась, что Ройс Уэстморленд может, нисколько не задумываясь, утащить ее в лачугу, овладеть ею, потом приволочь обратно, и монаху ничего не останется, кроме как обвенчать их. Надежда на спасение умерла вместе с сопротивлением, и девушка сгорбилась от поражения и стыда.
– Я вас ненавижу, – провозгласила она с убийственным чувством собственного достоинства.
– Великолепная основа для великолепного брака, – саркастически подытожил Ройс. Повернувшись к монаху, он коротко приказал: – Давайте. Мы тут уже потеряли чересчур много времени.
Через несколько минут, навечно обреченная на нечестивый брак, основанный на ненависти вместо привязанности и любви, Дженни была выволочена из монастыря и закинута на коня Ройса. Вместо того чтобы сесть на запасную лошадь, Ройс отвернулся и что-то быстро велел кивнувшему Арику. Дженни не слышала, какой приказ отдал он гиганту, но видела, как тот повернулся и целенаправленно зашагал к монастырю.
– Зачем он туда пошел?! – воскликнула Дженни, вспоминая, как брат Грегори упомянул, что сегодня он в монастыре один. – Он ничем вам не угрожает. Он сам сказал, что лишь по дороге остановился здесь.
– Заткнитесь, – бросил Ройс и взобрался в седло позади нее.
Следующий час пронесся будто в тумане, отсчитанный лишь толчками седла в ягодицы Дженни во время галопа по раскисшей дороге. Приблизившись к развилке, Ройс вдруг выпрямился на своем скакуне среди деревьев и остановился, как бы ожидая чего-то. Прошло несколько минут, потом еще. Дженни вглядывалась вдаль, недоумевая, чего они ждут. И наконец увидела. Арик держал вытянутой рукой поводья бегущей с ним рядом запасной лошади. А на спине ее, точно впервые севший верхом, подпрыгивал и колыхался вцепившийся в луку седла так, будто от этого зависела его жизнь… брат Грегори.
У Дженни захватило дух при виде этой, пожалуй, забавной картины; она не верила своим глазам, пока брат Грегори не оказался так близко, что уже можно было по-настоящему рассмотреть его потрясенную физиономию. Повернувшись к мужу, она взорвалась, брызжа слюной от безумного возмущения:
– Вы… вы сумасшедший! На сей раз вы похитили священника! В самом деле! Вы украли священника прямо из святого монастыря!
Переведя взгляд с всадников на нее, Ройс смотрел с вежливым спокойствием, и его крайнее безразличие лишь разожгло в ней ярость.
– Они вас повесят за это! – пророчествовала Дженни со злобной радостью. – Сам папа об этом позаботится! Они отрубят вам голову, потом утопят и четвертуют, насадят голову на кол, а внутренности швырнут на съедение…
– Я вас умоляю, – взмолился Ройс с преувеличенным содроганием, – от ваших слов меня будут мучить кошмары.
Его таланта посмеиваться над судьбой и не задумываться о своих преступлениях Дженни уже не могла вынести. Голос ее охрип до сдавленного шепота, она смотрела на него через плечо, как на загадочное нечеловеческое создание, не поддающееся пониманию.
– Есть ли предел вашей наглости?
– Нет, – отрезал он. – Для меня вообще нет никаких пределов.
Он дернул поводья, повернул Зевса к дороге, пришпорил, и тут как раз их нагнали Арик с братом Грегори. Отведя взгляд от каменного лица Ройса, Дженни вцепилась в развевающуюся гриву коня и сочувственно посмотрела на бедного брата Грегори, который проехал мимо, устремив на нее вытаращенные от страха жалобные глаза, выражающие немую мольбу.
Они неслись с головокружительной скоростью до заката, время от времени останавливаясь ровно настолько, чтобы дать отдохнуть и напиться коням. К тому моменту когда Ройс наконец дал Арику знак остановиться и было найдено подходящее для лагеря место на небольшой поляне, глубоко под покровом леса, Дженни совсем обессилела от усталости. Дождь прекратился еще утром, выглянуло мутное солнце, потом засияло в полную силу, над долинами поднялся пар, и она чувствовала себя в десять раз хуже в промокшем тяжелом бархатном платье.
Устало морщась, она выбралась из зарослей, где скрывалась от мужчин, попыталась разодрать пальцами безнадежно свалявшиеся волосы, проковыляла к костру и бросила убийственный взгляд на опустившегося на одно колено Ройса, который подкидывал в огонь поленья и казался одновременно и отдыхающим, и настороженным.
– Должна заметить, – обратилась она к его широченной спине, – если именно такую жизнь вы вели все прошедшие годы, вам остается много чего пожелать.
Дженни не ожидала ответа и не получила его, начиная понимать, почему тетушка Элинор, лишенная человеческого общества двадцать лет, так тосковала, что охотно болтала с каждым, кто соглашался слушать – по собственной воле или нет. После целой ночи и дня молчания Ройса она отчаялась излить на него свой гнев.
Слишком измученная, чтобы стоять, она повалилась на кучу листьев в нескольких шагах от огня, радуясь возможности посидеть на чем-нибудь мягком, пусть даже на мокром; подтянула коленки к груди, обхватила их руками и продолжила безответную беседу:
– С другой стороны, вы, возможно, находите немалое удовольствие в скачках по лесу, в нырянии под ветки и бегстве с риском для жизни. А когда это приестся, всегда можно развлечься осадой, или кровавой битвой, или похищением невинных, беззащитных людей. Поистине идеальное существование для такого, как вы!