Неожиданно для себя он решил, что ему нужно поговорить с Ли.
* * *
Телефон Кэйботов он помнил наизусть, но в пустом и гулком офисе Уилла дважды ошибся номером, потому что у него дрожали пальцы. Ли ответила сама, но ее голос звучал довольно сонно.
— Эрни?
— У меня есть разговор. Ли. Мне нужно увидеть тебя.
— Эрни, уже почти десять часов. Я только что приняла душ… я засыпаю…
— Пожалуйста, — сказал он и закрыл глаза.
— Завтра, — проговорила она. — Родители не выпустят меня так поздно.
— Еще только десять часов. И сегодня пятница.
— Они не хотят, чтобы я часто встречалась с тобой, Эрни. — На том конце провода наступило долгое молчание… — По-моему, ты тоже, — наконец произнесла Ли.
— Значит ли это, что ты больше не хочешь меня видеть?
У него болел желудок. Болела спина. Болело все.
— Нет. — В ее голосе послышался слабый упрек. — Насколько мне стало ясно, это ты не хочешь меня видеть… ни в школе, ни по вечерам, когда ты пропадаешь в своем гараже… со своей машиной.
— Теперь все кончено, — через силу выговорил он. И — с еще большим напряжением:
— С машиной я решил — а, дьявол! — Он схватился за спину, пораженный новым приступом боли, но рука ощутила только шершавую поверхность бандажа.
— Эрни? — Она встревожилась. — Ты в порядке?
— Да. У меня стрельнуло в спине.
— Ты что-то хотел сказать?
— Завтра, — произнес он. — Мы поедем в Баскин-Роббинс, может сделаем покупки к Рождеству — и в семь часов ты будешь дома. Тебе не будет скучно, я обещаю.
Она негромко рассмеялась, и Эрни почувствовал себя гораздо лучше.
— Все-таки ты чересчур самонадеян.
— Так, значит, да?
— Значит, да. — Ли помолчала и мягко добавила:
— Я сказала, мои родители не хотят, чтобы я часто встречалась с тобой. Но о себе я этого не говорила.
— Спасибо. — У него дрожал голос. — Спасибо и на этом.
— Что за разговор у тебя ко мне?
Кристина. Я хочу поговорить с тобой о ней и о моих снах. И о том, почему у меня такой чертовски плохой вид. И почему я теперь все время хочу слушать радио WDIL, и что я делал в ту ночь, когда все ушли… когда я поранил спину. Ли, я хочу…
Снова острая боль, вцепившаяся в спину, как кошачьи лапы.
— По-моему, он только что состоялся.
— А… — Короткая пауза. — Ну, хорошо.
— Я люблю тебя.
— До свидания, Эрни.
Скажи мне то же самое, — захотелось ему закричать. — Скажи мне то же самое, мне это нужно!
Но в телефонной трубке уже звучали короткие гудки.
Эрни встал и медленно подошел к двери. Она не хотела успокаивать его, да? Но завтра они встретятся, это важнее. Они сделают покупки к Рождеству, как намеревались в день, когда те говнюки разломали Кристину, они будут гулять и разговаривать, они хорошо проведут время. Она скажет, что она любит его.
— Она скажет это, — пробормотал он и, замерев на пороге, посмотрел в левый дальний угол гаража. Ее перед, оскаленный хромированной решеткой, как будто был нацелен на кого-то.
И голос из его нижнего подсознания ехидно прошептал: Как ты поранил спину? Как ты поранил спину, Эрни?
От этого вопроса он съежился. Он боялся ответа.
34. ЛИ И КРИСТИНА
Она бы наверняка умерла, если бы не хитчхайкер,[1] голосовавший на дороге. Они хорошо провели время, сделали кое-какие покупки к Рождеству и возвращались уже в сумерках. Колеса Кристины исправно прокладывали путь в четырехдюймовом слое снега.
Эрни заказал ранний завтрак в «Бритиш лайон стик-хауз», лучшем ресторане Либертивилла, но они туда не успевали и решили перекусить в «Макдоналдсе» на Кеннеди-драйв. У Кэйботов вечером намечалось небольшое застолье, и Ли обещала маме быть дома не позже половины девятого.
— Ну хорошо, пусть будет «Макдоналдс», — сказал Эрни. — Это даже ближе, а я чертовски проголодался.
В пяти милях от Либертивилла передние фары выхватили из темноты одинокую фигуру хитчхайкера, стоявшего на пересечении 17-го шоссе и Кеннеди-драйв. Его длинные черные волосы были запорошены снегом, у ног лежала холщовая сумка.
Когда они подъезжали к нему, хитчхайкер поднял широкую табличку, на которой значилось: ЛИБЕРТИВИЛЛ, ПЕНСИЛЬВАНИЯ. Когда они совсем приблизились, он перевернул табличку на другую сторону. Там было написано: НЕ ПСИХОПАТ, А СТУДЕНТ КОЛЛЕДЖА.
Ли прыснула со смеху:
— Эрни, давай подвезем его. Эрни недовольно произнес:
— Если объявляют об отсутствии психопатии, то надо быть настороже. Но ладно. — Он подрулил. У него было желание исполнять все, что ни попросила бы Ли.
Немного скользя шинами, Кристина мягко подкатила к краю дороги. Однако когда она остановилась, в радиоприемнике послышались помехи: впрочем, эфир почти сразу очистился. Вот только Билли Джоэл, певший «Может быть, ты права», куда-то исчез, а вместо него появились Биг Боппер и «Кофе с ликером».
— Что случилось с рок-уик-эндом — спросила Ли, пока хитчхайкер шел к ним.
— Не знаю, — ответил Эрни, но он знал. Такое случалось раньше. Иногда радио Кристины ловило только WDIL. Это не зависело от того, какую нажимать кнопку и сколько возиться с УКВ конвертером, расположенным под приборной панелью; звучало либо WDIL, либо ничего.
Внезапно он почувствовал, что сделал ошибку, остановившись возле хитчхайкера.
Однако думать задним умом было уже поздно, парень открыл дверцу Кристины, бросил на пол холщовую сумку и полез следом. Вместе с ним ворвался холодный воздух, в котором клубились снежинки.
— Ох, ребята, спасибо. — он вздохнул. — У меня пальцы на руках и ногах отпросились в Майами-Бич минут двадцать назад. Должно быть, они где-то ходят, потому что я их совсем не чувствую.
— Благодари мою леди, — бросил Эрни.
— Благодарю, мадам, — галантно проговорил хитчхайкер.
— Не стоит, — улыбнулась Ли. — Веселого Рождества.
— И тебе того же. — произнес парень, — хотя о нем не думаешь, когда вечером стоишь у дороги и пытаешься остановить кого-нибудь. Все улыбаются и проезжают мимо. — Он оценивающе посмотрел вокруг. — Хорошая машина, ребята. Чертовски хорошая машина.
— Спасибо, — проговорил Эрни.
— Сам ее восстанавливал?
— Да.
Ли недоумевающе взглянула на Эрни. Его прежнее словоохотливое настроение сменилось немногословностью, которая была не в его характере. «Биг Боппер» допели свою песенку, и из радиоприемника зазвучала «Куколка» в исполнении Ричи Валенса.
Хитчхайкер покачал головой и засмеялся.
— Сначала «Биг Боппер», потом Ричи Валенс. Верно, на радио наступила ночь смерти. Старое доброе WDIL.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});