Затем с легкими металлическими щелчками выправились вмятины на капоте и решетке между передними фарами. После этого на машине не осталось никаких следов происшедшего. Когда она свернула на Хемптон-стрит и подъехала к дверям гаража с надписью «СИГНАЛИТЬ ДЛЯ ВЪЕЗДА», на ее крыльях не было даже пыли.
Кристина выглядела как новая.
Она остановилась перед широкой дверью молчаливого, безлюдного здания. В машине была маленькая пластиковая коробочка, прикрепленная к солнцезащитному козырьку над сиденьем водителя. Добрый дядя Уилл Дарнелл дал ее Эрни, когда тот начал помогать ему в торговле сигаретами и выпивкой, — возможно, такой версией сам Дарнелл объяснял существование золотого ключика в своей каморке.
Зажужжал электромотор, и дверь гаража послушно поднялась. Ручка дальнего света на руле управления Кристины внезапно сдвинулась, и передние фары погасли. Она въехала внутрь и, шурша шинами по бетонному полу, направилась к стоянке номер двадцать. За ней опустилась железная дверь гаража — таймер электромотора был поставлен на тридцать секунд.
Ключ зажигания Кристины повернулся влево. Двигатель заглох. Кожаный квадратик с инициалами «Р.Д.Л.», висевший на кольце для ключей, покачался из стороны в сторону и замер.
В тишине гаража чуть слышно пощелкивал остывающий двигатель.
31. НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ
На следующий день Эрни Каннингейм не пошел в школу. Он сказал, что плохо себя чувствует, однако к вечеру его здоровье позволило ему одеться и собраться ехать в гараж Дарнелла. Регина почти не протестовала: она сомневалась в том, что сможет удержать сына, и не хотела лишний раз подвергать риску свой пошатнувшийся авторитет. Она решилась только заметить, что если Эрни еще пару недель провозится с машиной, то либо попадет в больницу, либо его будут принимать за наркомана: такой у него был изможденный вид.
Эрни уже взялся за ручку передней двери, когда она спросила:
— Ты знал парня, который попал под машину на Кеннеди-драйв?
Эрни без выражения посмотрел на нее.
— А что?
— В газете написано, что он ходил в среднюю школу Либертивилла.
— Ах, тот, которого сбила машина… вот о ком ты говоришь.
— Да.
— Когда-то я ходил с ним в один класс, — сказал Эрни. — Нет, мам, я почти не знал его.
— Это хорошо, — она удовлетворенно кивнула. — В статье говорится, что у него были найдены следы наркотиков.
Эрни широко улыбнулся:
— Нет, мам.
— И если у тебя начнет болеть спина — я хочу сказать, если она по-настоящему начнет болеть, — то ты покажешься еще раз врачам? Ты ничего не будешь покупать у… торговцев наркотиками, да?
— Не буду; мам, — пообещал он и вышел из дома.
* * *
На занесенной снегом дорожке он увидел отца и хотел пройти, не останавливаясь, но тот окликнул его. Эрни нехотя подошел. Он опаздывал на автобус.
Как и Регина, его отец выглядел не лучшим образом. Ему пришлось приложить немало сил, чтобы возглавить кафедру истории в университете. Новую должность он получил в августе, а в октябре врачи нашли у него флебит — подобное воспаление век чуть не стало роковым для Никсона, оно иногда случается у пожилых людей. Однако Майкл Каннингейм полагал, что неприятности с Кристиной тоже могли способствовать его болезни.
— Привет, пап. Слушай, я тороплюсь на… Майкл отбросил садовые грабли на еще зеленую опавшую листву, которую только что сгреб в большую кучу, и взглянул на сына. Его лицо было таким осунувшимся, что Эрни даже отпрянул немного.
— Арнольд, — проговорил он. — Где ты был прошлой ночью?
— Что? — Эрни ошалел от неожиданности. — Здесь, а в чем дело? Ты же знаешь, я был здесь.
— Всю ночь?
— Конечно. Лег спать в десять часов и не вставал до утра. Я был просто вымотан. А что?
— То, что мне сегодня звонили из полиции, — сказал Майкл. — И спрашивали о том парне, который ночью попал под машину на Кеннеди-драйв.
— Шатун Уэлч, — проговорил Эрни. Он спокойным взглядом посмотрел на отца. Тот, в свою очередь, поразился изможденному виду сына — Майклу вдруг показалось, что такие темные круги под глазами, какие были у Эрни, больше подходили бы к пустым глазницам высушенного черепа, чем к живому человеческому лицу.
— Да, его фамилия была Уэлч.
— Они должны были позвонить. Мама не знает, что он был одним из тех парней, которые разломали Кристину?
— Если знает, то не от меня.
— Я тоже не сказал. По-моему, ей лучше ничего не знать, — негромко произнес Эрни.
— Может, ей станет все известно откуда-нибудь еще, — сказал Майкл. — Скорее всего так и будет. Она очень умная женщина — и, во всяком случае, умнее, чем ты думаешь. Но если ей что-нибудь станет известно, то не от меня.
Эрни ухмыльнулся:
— Мама спрашивала, не сижу ли я на игле. Может быть, ты тоже думаешь, что у меня появились наркотики? — Он сделал такое движение, как будто хотел засучить рукав. — Могу показать руки.
— Мне не нужно проверять твои руки. — Майкл нахмурился. — Насколько я понимаю, у тебя появилась одна вещь. Твоя проклятая машина.
Эрни повернулся, собираясь уйти, но Майкл схватил его за плечо.
— Отпусти.
Майкл убрал руку.
— Хочу, чтобы ты знал, — сказал он. — Я не думаю, что ты способен убить кого-нибудь, как не думаю, что ты можешь пройти пешком по воде в плавательном бассейне. Но полицейские будут задавать тебе вопросы…
— Почему? Потому что какой-то пьяный переехал этого говнюка Уэлча?
— Не совсем так, — поправил Майкл. — Я довольно много вытянул из Дженкинса, из того полицейского, который звонил мне. Кто бы ни сбил Уэлча, он сшиб его, потом вернулся, переехал его снова и снова вернулся…
— Хватит, — сказал Эрни.
Внезапно его вид стал измученным и испуганным, и Майкл почувствовал то же самое, что Дэннис почувствовал в День Благодарения: что в этой усталой безнадежности вдруг промелькнул прежний, настоящий Эрни — промелькнул так близко, что в тот момент его можно было коснуться рукой.
— Это было… невероятно жестоко, — договорил Майкл. — Так сказал Дженкинс. Как видишь, это отнюдь не похоже на несчастный случай. Это больше похоже на убийство.
— Убийство, — ошеломленно повторил Эрни. — Нет, я ни за что…
— Что? — резко спросил Майкл. Он снова схватил Эрни за локоть. — Что ты сказал?
Эрни посмотрел на отца. Его лицо опять стало похожим на маску.
— Я ни за что не подумал бы, что такое может случиться, — сказал он. — Вот и все, что я собирался сказать.
— Я только хочу, чтобы ты знал, — проговорил Майкл. — Они будут искать какой-нибудь мотив преступления. Пусть даже сомнительный. Они знают, что случилось с твоей машиной, и паренек Уэлч мог принимать участие в том деле — или что ты мог подумать, что он принимал участие. Дженкинс может прийти для разговора с тобой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});