— Смотри, как оживилась Дашенька, не будем портить ей праздник, она так рада. Здесь я вас посажу в поезд, а там вас встретят, пусть берет все, что захочет.
Маринка очень волновалась, ведь придется подписывать контракт. Она приняла решение — впишу в него свое имя. Не буду никого убивать, не буду сеять зло, пусть Он попробует заставить меня.
В поезде было много «своих». Ведьмы ехали на шабаш. Ей многие приветливо махали рукой, она им отвечала тем же. Настена удивлялась:
— Откуда ты их всех знаешь?
А она только улыбалась. Не будет же она рассказывать все Насте? Маринка старалась ни с кем не разговаривать, так как видела, что девочка чувствует, что что-то происходит, но не могла понять что. Поэтому она прислушивалась к каждому слову Маринки и не отходила от нее.
Однажды, когда Маринка шла в туалет, она встретила молодую симпатичную ведьму. В ее сущности Маринка почти не увидела черноты, значит белая. Та приветливо улыбнулась ей и спросила:
— В первый раз едешь?
— Нет, уже была один раз. А ты?
— Я тоже была три года назад. Зайду к тебе? Ты в каком купе?
— Не надо заходить, я с дочками еду, они об этом ничего не знают, я не хочу им забивать голову всяким колдовством, еще маленькие.
— А как же передавать будешь?
— У меня не по наследству, а по выбору.
— Я и смотрю, силища у тебя огромная! А меня это все тяготит. Не люблю я это. Особенно эти шабаши, еду как на каторгу. Слышала, что в этот раз, таким как я, послабление будет: так часто ездить не придется. Хозяину некогда будет все это проводить. Что-то Он затевает. А тебе ездить придется, ему такие, как ты, ой как нужны.
— Меня тоже это тяготит… — но она не договорила, Настена была тут как тут.
— Настя, ну что ты за мной ходишь?
— Мам, ты какая-то странная, разговариваешь со всеми.
— Как это со всеми? Это первая женщина, с которой я заговорила.
— Но я вижу, они тебя все знают.
— Да успокойся ты, так совпало, видишь, все земляки. Я же жила там в детстве, поэтому все меня знают, а я многих не помню. Иди в купе, я сейчас приду.
Настена ушла, обиженно поджав губы.
— Видите, дочка волнуется, я же вам говорила. У нее начинается переходный возраст, вон как на все реагирует. Наступит время, и я ей все расскажу. Сейчас нельзя, не хочу ей мистикой забивать голову. Вообще хочется, чтобы дети этого не знали.
Женщина с сомнением покачала головой.
— Не знаю, подруга, как тебе удастся это сделать, с твоей-то силищей. И как ты могла удерживать ее, ума не приложу?
Маринка вздохнула:
— Если бы ты знала, чего мне это стоило.
— Верю.
— Ладно, пойду, а то дочка мне этого не простит.
Не успела Маринка войти в купе, как за ней следом вошел мужчина.
— Ведьмак, — устало подумала Маринка.
— Вам письмо, — он вручил ей пухлый конверт.
— Мне? От кого?
— От Хозяина.
Неожиданно для себя, Маринка густо покраснела. Она схватила письмо и спрятала его в сумочку.
— Спасибо вам.
— Ответа не надо.
Мужчина тут же ушел.
— Ну, что, мамочка, попалась?
— Настена, что значит попалась? Это взрослые дела, у нас с Марго свое дело организуется, это от нашего хозяина.
— Хорошо, дай почитать.
— Настенька, я тебе обещаю, что когда мы откроем нашу фирму, оформим ее, тогда я тебе все покажу и расскажу, а сейчас не забивай свою детскую головку проблемами взрослых.
— Я не маленькая, через месяц мне будет двенадцать. Ты сама меня просила все тебе рассказывать, я свое обещание честно исполняю, а ты?
— Настя, прошу тебя, перестань меня обвинять. Я еду немного отдохнуть, а не о работе разговаривать. Дома меня Марго с работой достала, а тут еще с тобой о ней разговаривай.
— Мам, а тебе не кажется странным, что этот мужик тебя в поезде нашел?
— Ну, чего же тут странного? Марго знала в каком я купе еду. Настя, скажи честно, в чем ты меня подозреваешь?
— Мама, у тебя появился любовник?
Маринка расхохоталась: Так вот в чем подозревает ее Настена! А вслух сказала:
— Дурочка моя! Я тебе клянусь чем угодно, что твоего папу я не предам никогда, я очень люблю его и не собираюсь ни на кого менять. К тому же я тебе открою одну тайну, тебе и Дашеньке. Только обещайте, девочки, что вы пока об этом не расскажете никому.
Глаза у Настены загорелись, ведь мама доверяет ей тайну!
— Девочки, скоро у вас появится братик.
Настя с удивлением смотрела на Маринку. А Даша сказала:
— Ну вот, так хорошо жили, и на тебе. С мальчишками ужас как тяжело, они все время дерутся.
— Нет, Дашенька, этого не будет, вот увидишь. Он будет вас всех любить. А ты что скажешь, Настенька?
— Мам, я этого не ожидала. Ты вроде уже не молодая…
Маринка схватила девочку в охапку,
— Ах, ты, обезьянка! Я что же старая? Говори сейчас же!
В купе они подняли возню, начали беситься и хохотать. Маринка была счастлива. Она очень боялась потерять доверие дочери. Теперь, кажется, пронесло. Но что же в письме?
— Ладно, мамочка, не мучайся. Я вижу, что тебе не терпится прочитать письмо. А ты хорошо себя чувствуешь?
— Хорошо, Настенька, хорошо. Срок еще маленький, месяц всего. Ладно, девчонки, ложитесь спать. И помните, про мою беременность никому ни слова.
— И даже Машке? — спросила Настя.
— Ей особенно. Дашеньке столько же, сколько Маше, но она взрослее. Машка тут же всем разболтает. Эта примета такая, девчонки, лучше чтобы никто не знал.
Маринка видела, как блеснули от радости глаза Дашеньки. Ей доверили тайну, которую Маринка даже не хотела доверять своей младшей дочери. Господи, но почему эта девочка такая взрослая? Неужели события, которые произошли, так повлияли на нее? А может, сыграло роль то, что она была старшей в семье? Ведь она помнит, что Света всегда говорила о Даше как о взрослой. Маринка уложила девчонок. Дашенька уснула сразу, а Настена на верхней полке еще долго читала книжку. Маринка терпеливо ждала, пока она ни уснет, листала журнал, совершенно не видя его. Что же в письме? Наконец Настя выключила свет. Маринка прислушалась. Дыхание девочки стало ровным, слава Богу, уснула. Дрожащей рукой Маринка вскрыла конверт. Бумага была очень плотной, но разве это бумага? Материал, на котором было написано письмо, был ей неизвестен. По-моему, это кожа. Она осторожно развернула письмо, в нем был текст следующего содержания:
Поздравляю тебя с успешным применением данной тебе силы. Тебе следует прибыть на шабаш 22 июня в полночь. Тебе разрешается участвовать в шабаше, развлекаться. Не разрешается подходить и разговаривать со своей дочерью. Для подписания нашего контракта ты вернешься в сторожку своего деда, где и будет лежать оный. Подписать ты его должна своей кровью. На размышление тебе дается ровно сутки после шабаша. Ты можешь вписать в него вместо себя имя любой своей дочери. А я оставляю за собой право взять твою дочь, как когда-то взял тебя. После подписания, 23 июня в полночь, ты положишь его на то же место, где он лежал до подписания. Затем ты сразу отправишься в деревню. Я оставляю за собой право в любой момент посетить тебя для обсуждения наших дальнейших совместных действий. Люцифер.