– Да, что такое хорошо и как с ним бороться… – задумчиво сказал Саша.
– Бороться можно. Почему нельзя? Все можно… Только сложно это. Да и надо ли? Большинству людей – точно не надо, – неожиданно ответил хранитель.
* * *
Да, именно так все и случилось, вспоминал потом Саша. Переживая за свою несостоявшуюся любовь, он решил, что ему пора. Крепко зацепила его красавица Алевтина. Так зацепила, что даже расплющила… Вспоминал ее, и больше ничего не хотелось.
Ну их всех в баню, и ее в том числе! Пора выбираться. Труба зовет. Кому – что, а ему трубить и трубить, как медному котелку сквозь дырявое дно. Судьба такая… Пора писать очередную фигню про слет северных шаманов… А что? Вернется домой и благополучно забудет ее за обычной текучкой. За текучкой все забывается, даже собственная жизнь – проверено опытом…
– Отправишь домой? – спросил он.
– Отправлю, – коротко ответил Хранитель.
Больше ничего не сказал. Пошел спать…
На следующее утро Иннокентий объявил ему, что идол ждет его. Он готов. А вот готов ли Саша? Тоже готов? Значит, пора идти…
Через полчаса они уже стояли перед входом в пещеру.
Пещера оказалась на склоне горы. Деревья здесь почти не росли, только местами сквозь камни пробивалась редкая зелень. Разнокалиберные валуны, веером осыпавшись вниз в очередной ледниковый период, создавали даже подобие гигантских ступеней. Между большими валунами змеилась тропка из мелких камней. Эта – явно искусственная. Над камнями был вход в пещеру. Скорее – лаз. Узкая черная щель, почти не заметная снизу. Честно говоря, Саша ожидал чего-то более грандиозного.
– Ты, главное дело, в щель протиснись, – напутствовал его Иннокентий. – А там, дальше, можно уже идти в полный рост. Там просторно.
– Хорошо, – согласился Саша. – Пойду в полный рост.
Вот так, в преддверии и у подножья, подумал он. Добрался. Практически – выбрался. Еще немного, и он снова окажется дома. В Москве. Как и хотел. А хотел ли? Если положа руку на сердце, так ли уж он хотел обратно? К ехидному Бломбергу, к авторитетному Гаврилову и пронырливому Пинюкову, к заметкам о выдуманных чудесах и зеленым, как тоска, редакционным запоям… Назад – к вечной столичной суете, лихорадочной сутолоке, к бесконечному зарабатыванию денег, которые тратятся с такой же нервной небрежностью, как и приходят… К бензиновому перегару привычных улиц и пыльному вечернему одиночеству отдельной квартиры…
Этого он хотел? А чего, если не этого? Нет, надо решаться, определенно надо решаться! Только вот – на что?!
– Ну иди, – поторопил его Хранитель.
Саша медлил.
– Слушай, а как его просить все-таки? – спросил он.
– Да не надо ничего просить. Просто иди к нему и иди. Он сам все сделает…
– Слушай, а если я заблужусь? Запутаюсь к черту в этих пещерных коридорах?
– К черту – не запутаешься. Там идол. Поднимайся и иди смело, он тебя сам выведет, куда надо. Или – не выведет, – добавил, подумав, Иннокентий.
– А если нет?
– Значит, судьба такая, – спокойно ответил Хранитель.
Все правильно – чего ему беспокоиться, внезапно раздражаясь, подумал Саша. Кому нужно беспокоиться о чужой судьбе? Сидит тут в своем Ващерском краю, как медведь в берлоге, играет с людьми, как с игрушками…
– Судьба, между прочим, – слабое утешение, – сказал Саша.
– Судьба, между прочим, – сильное утешение. Сильнее уже не бывает, – веско проговорил Иннокентий. – Ну ладно, теперь – пошел!
Саша все еще медлил. Как-то не так и что-то не то. Не так он себе это представлял, наверное…
– Только ты это, не разгуливайся там особо в желаниях. А то ведь исполнится, не дай бог, – предостерег Хранитель. – Я прослежу, конечно, для того и поставлен, но мало ли что.
– А что? – поинтересовался Саша.
– Я же говорю: мало ли. Захочешь ты, например, стать могучим и ужасным. А идол возьмет и исполнит. И станешь, например, палочкой Коха, вызывающей туберкулез. А что ты думаешь – вполне может быть!
– Шутишь? – догадался Саша.
– Шучу. Но в каждой шутке… Ладно, бывай здоров, журналист! Даст бог, свидимся когда-нибудь!
Иннокентий, Хранитель идола, крепко хлопнул его по плечу, повернулся и зашагал вниз по склону, оскальзываясь на гладких камнях. Он не оглядывался. Просто шагал, легко и привычно ставя ноги между геологическими неровностями.
Саша смотрел ему вслед. Простились, получается?
Как-то не так и что-то не то… Их прощание он себе точно представлял иначе. Определенно иначе. Никак не таким небрежным…
А каким?
Саша вздохнул, почесал затылок, поддернул штаны и шагнул в пещеру.
Глава 12
Это было странное ощущение. Понятно, чего-то странного он и ждал, готовился к чуду, предвкушал его, но все равно оно застало врасплох. Слишком странное ощущение.
Сначала он просто шел по длинному каменному коридору. Пещера действительно была сухой, просторной, он шел в полный рост, не пригибаясь. Светлое пятно лаза за спиной скоро погасло за поворотом, но полной темноты не наступило, скорее, сумерки, приятный для глаз полумрак, в котором предметы словно размываются, но совсем не пропадают. Как будто рядом, незаметно расположена неяркая подсветка с зеленоватым отливом. Это уже чудо?
Саша шел. Под ногами хрустел песок и мелкие камешки. Где-то сбоку мерно и громко капала вода. Ее звук, разносившийся далеко, показался ему правильно механическим, почти осмысленным.
Саша шел. Скоро он обнаружил, что невольно старается попадать шагами в такт падающих капель. И это у него получается, вот что странно. Он сворачивал в какие-то новые коридоры, когда чувствовал, что нужно свернуть, и проходил мимо других, вроде бы таких же. Вело его что-то? Он не ощущал, что его ведет, но вело, наверное…
А потом Саша вдруг совершенно отчетливо увидел себя со стороны. Как он идет по знакомой московской улице, как заворачивает за угол магазина «Продукты», подходя прямо к подъезду собственного дома. Он даже вдохнул бензиновый перегар города, услышал его обычный нервный гул, почувствовал привычную суету оживленной улицы. Люди, дома, машины, чахлые липы, отгороженные бетонными квадратами, распаренный от летней жары асфальт… Все такое знакомое и, казалось, забытое… И все, как наяву, полностью наяву, даже ласковое касание ветра к коже лица ощущается вполне отчетливо.
Одновременно с этим Саша хорошо понимал, что Москва далеко, что это ему только кажется, он по-прежнему идет по темной пещере, да еще и волнуется при этом, как школьник перед первым свиданием…
Идола он увидел сразу.
Ничего особенного, конечно. Обычный идол. Потемневший от времени кусок дерева примерно высотой с локоть. Грубо вырубленное подобие лица и торса, бессмысленные деревянные глаза, обозначенные ударами резчика, угловатая и как будто даже скошенная на бок фигура. Вот только разглядел он его сразу и во всех подробностях, хотя, по идее, не мог так хорошо видеть. Ничего не мог видеть! Темно вокруг… Зеленое свечение? От темно-коричневого идола?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});