— И это все, что тебя беспокоит? — Ник намазывал паштет на ломтик поджаренного хлеба.
— Ну, и странно находиться в одном ресторане со своим бывшим. Не могу это отрицать. Странно чувствовать, что ты так далека от того, кто был близок когда-то. Что бы ты почувствовал, если бы вернулась Элоди?
— Элоди? Да, это непросто. Да, думаю, что я бы чувствовал неловкость. Но это было так давно, я не видел ее целую вечность. Кстати, у тебя очень красивая шаль.
— Эта? — засмеялась Лия. — Чудный цвет, правда? И подходит к цвету моей кожи.
Лия подумала, что Ник очень умен, если смог избежать обсуждения его прошлых отношений так элегантно.
Принесли горячее, и когда Лия ела свою куриную печенку, она встретилась взглядом с Беном, и они кивнули друг другу. Она сделала вид, что у нее проблема с контактной линзой, и стала в очередной раз убеждать себя, что ее будущее было с Ником, он был ее мужчиной, мог стать ее мужем и отцом ее детей, и она бы сделала глупость, если бы потеряла его.
Они решили обойтись без десерта, Ник попросил счет и расплатился. Потом он поднялся и обратился к Лии:
— Нам надо подойти и поздороваться, ты знаешь это? И ты должна представить меня.
— Хорошо, — слабо кивнула Лия, зная, что он прав.
Он всегда был прав, думала она, мечтая, чтобы они просто вышли из ресторана и погуляли по площади вокруг церкви. Она постаралась на время стать экстравертом, которым всегда завидовала, и подошла к столику, нарушив беседу.
— Привет, довольны ужином?
— Лия, как дела? — Белла потянулась и чмокнула воздух рядом с ее обеими щеками. — Я так и думала, что это ты. Познакомь нас.
Она одобрительно оглядывала Ника.
Все познакомились, обменялись рукопожатиями и фальшивыми любезностями. Лия хотела, чтобы все кончилось как можно скорее, потому что их еда остывала. Белла втянула Ника в разговор о его доме, его архитекторе и его рабочих, которые строили бассейн, и оставила ее в опасной близости к Бену.
— Как дела? — тихо спросил он.
— Хорошо, — неловко ответила она. — А ты?
— Отлично. Еду в Кашмир. Завтра рано утром лечу в Лондон и потом туда.
— Кашмир? Там опасно, правда? Мне казалось, ты уже достаточно натерпелся.
— Меня попросили, и не нашлось причины отказаться. Думаю, будет интересно.
— Будь осторожен, — попросила она. — Я думала, что ты готовишься к выставке?
— Готовился, но сейчас надо ехать. Я перевожу весь материал к сестре, и когда вернусь, все напечатаю и смонтирую.
— Я рада, что у тебя будет выставка, но я бы не хотела, чтобы ты опять уезжал. В такое неспокойное место.
— Все будет в порядке, — засмеялся он. — А ты? Что у тебя нового? Ты, кажется, превзошла всех пекарей, я слышал от Этьена. Почему мне не удалось попробовать твоих булочек?
Лия засмеялась, но ей хотелось плакать. Почему она всегда думала, что им будет трудно общаться, а оказалось, что так легко?
— Мне его было жаль, — сказала она. — Недавно он показывал мне, как удобрять персики, и сказал, что очень скучает по Хлое.
Бен взглянул на Ника, и Лия поняла, что их разговор с Беллой окончен, и теперь он ждал только ее. Бен встал, чтобы попрощаться, и она не могла удержаться и обняла его.
— Береги себя, слышишь? — прошептал он.
— Ты тоже.
Она крепко прижалась к нему, у всех на виду, желая, чтобы он был осторожен, не попал в засаду или на линию огня, не был взят в заложники. Потом она оттолкнула его, побледнев от того, что сделала.
— Он едет в Кашмир, — сказала она Нику, словно извиняясь. — Ты можешь поверить?
— Удачи, — Ник пожал руку Бену. — Вы гораздо храбрее меня.
Они попрощались и пошли к машине Ника, которая была припаркована около площади.
— Он больше не собирался делать ничего опасного, — начала говорить Лия, садясь в машину. — У него скоро будет выставка. Но в Кашмире опасно, правда? Все может случиться.
Ник ничего не ответил, завел машину, и они поехали к нему домой.
— Что ты думаешь о Белле? — спросила Лия. — Она расспрашивала тебя о бассейне? Она, наверно, хочет устроить у себя тоже. У нее очень красивый дом.
Она знала, что в ее голосе слышались нотки страха, почти панического.
— А ты говорил с Лайонелом? Кажется, он приятный человек, просто идеальный для Беллы.
Ник свернул во двор и выключил двигатель. Она надеялась, что все уладится, когда они останутся вдвоем. Она прошла за ним к двери, подождала, пока он открыл, и вошла, потому что он вежливо пропустил ее вперед.
После она пыталась, много раз, но не могла точно вспомнить, что произошло потом. Она почувствовала удар и отлетела к стене, шокированная неожиданностью. Она помнила только удары по лицу, по одной стороне, потом по другой, потом удары спустились ниже, к ребрам. Она помнила, что упала на колени, и опять посыпались удары, с одной стороны, потом с другой. Она не помнила, плакала ли она и просила ли его остановиться, и не помнила, пыталась ли остановить его и могла ли что-то сделать. Она помнила только шок, боль и чувство полной беззащитности.
В следующее мгновение он уже поднимал ее, рыдал над ней и просил простить его.
— Милая, прости меня, — она слышала только слова, не понимая, что они означают. — Прости меня. Я просто сошел с ума от ревности, когда увидел вас вместе, и не смог сдержаться. Я неправ, пожалуйста, прости меня. Разреши, я помогу тебе. Прости, прости. Я сам не верю, что оказался на это способен. Пожалуйста, дорогая, прости меня! Скажи, что ты простишь меня.
Ей хотелось лежать, тихо и не двигаясь, сжаться в комочек, спрятаться и остаться одной. Его голос продолжал ее уговаривать, раздражая ее, как самолет, пролетающий над головой, иди как муха, бьющаяся в окно кухни.
Наконец она заставила себя взглянуть на него, посмотреть в его виноватые глаза, полные слез, жестко посмотреть ему в лицо, которое она недавно целовала, держала в руках и любила, и сказать настолько твердо и спокойно, насколько она могла:
— Отвези меня домой. Сейчас же.
Глава 52
На следующее утро ее разбудил телефонный звонок. Она почти не спала в эту ночь, просто лежала, удивляясь и не веря, что такое могло с ней случиться. Он отвез ее домой, слезно умоляя о прощении, она вошла к себе в коттедж, сделала горячую ванну и сидела в ней, пока вода не остыла, потом осторожно вытерлась полотенцем и забралась в постель.
Телефон звонил особенно настойчиво, но она продолжала лежать и не могла заставить себя встать и ответить. Она не знала, может ли она ходить, и не хотела видеть свое отражение в зеркале и рассматривать синяки на теле. Она тихо лежала, телефон умолк, и тогда она откинула одеяло и спустила ноги на пол.