Следующим вечером, пожелав спокойной ночи Наташе, Вольфи и Флоре, Китти вернулась на кухню и застыла в ужасе. Флора на афише пририсовала Раннальдини усы, длинные уши и кудри. И внизу надписала: ХВАТИТ ГАДИТЬ НА КИТТИ. Да, Китти вернулась как нельзя более вовремя.
23
Жара возрастала в течение нескольких недель, то же происходило и со страстью Раннальдини; но когда бы он ни возвращался домой, заставал там Вольфи и Наташу и совсем отчаялся. И вот в последнюю субботу июня, в середине Уимблдонского турнира, он отправил Китти к матушке, чтобы установить двустороннее зеркало между своей туалетной и комнатой, где переодевалась Флора.
Раннальдини опустился до того, что решился выпить с Джорджией и Гаем. Когда жара чуть-чуть спала, они устроились на террасе, наблюдая за долиной, залитой белым солнечным светом и расцвеченной гирляндами диких роз, закрывающихся после полудня. Прожорливые овцы и коровы оставили после себя только щавель, крапиву и чертополох. Уровень воды в озере и реке опасно понизился. Унылый Динсдейл тяжело дышал под стулом Джорджии.
Джорджия в сероватых шортах-бермудах и зеленой открытой блузке смотрела в пространство. Она высохла, как долина вокруг. Тропинки покрылись большими трещинами. Плющ, обвивавший дом, осыпался желтыми листьями, а лужайки «Ангельского отдыха» пожухли, поскольку Гай в отличие от Раннальдини соблюдал запрет на поливку из шлангов.
Джорджию и Гая трясло после очередной.ссоры.
Пока Гай хлопотал о вине, Джорджия плакалась Ран-нальдини.
– Гай говорит, что не видел Джулию с той выставки. Тем не менее сегодня днем он на два часа пропал, а потом вернулся с взволнованным и пахнущим «Же Ревьен» Динсдейлом. Это дети сапожника могут быть без сапог, а у собак прелюбодеев лапки очень чувствительные.
– Ну, дорогая моя, я не понимаю, почему вы так огорчаетесь.
Раннальдини положил загорелую руку на ее острое плечо.
– Вы же в ссоре с Гаем, и поэтому он ищет удовлетворения на стороне. А кому-то нравится затевать интрижки, чтобы потом обстоятельно рассказывать о них по телевизору перед восхищенной аудиторией.
– Но тогда я не понимаю, – взмолилась Джорджия. – Если ему нужна Джулия, то почему же он постоянно настаивает на том, чтобы я с ним спала? Этой ночью я закрылась в отдельной комнате, так он выломал дверь.
– Но это же просто, – улыбнулся Раннальдини. – Он чувствует свою вину и знает, что если прекратить тебя трахать, начнутся подозрения. Да и потом, если он постоянно думает о Джулии, то нуждается в отдыхе.
– O-о-o! – с болью воскликнула Джорджия. – Так вот в чем причина?
– Мое дорогое дитя, Гай только тогда захочет тебя по-настоящему, когда ты обретешь себя с новым мужчиной.
Он подождал, пока выйдет Гай с подносом.
– Извините, Раннальдини, я просто забыл, что коктейль «Пимм» забирает много времени. Как вы думаете, Беккер выиграет?
Гай, всегда становящийся воинственней во время ссор, был слишком коротко подстрижен. Раннальдини с болью заметил, что у Флоры уши той же формы, что и у Гая, а также его скулы и квадратная челюсть. Но ее прозрачная белая кожа, зверюшечьи повадки и большой пухлый рот – от Джорджии.
– Как там мой друг Китти? – спросил Гай, бросая в каждый бокал по веточке мяты.
– Она сейчас со своей матерью – парой вставных челюстей в кресле, – ответил Раннальдини.
– Китти святая, – сердечно сказал Гай. – У каждого знаменитого мужчины должна быть такая безукоризненная жена.
– А у каждой знаменитой жены должен быть необузданный, неверный муж, – проворчала Джорджия.
Побагровев, Гай бросил на Раннальдини взгляд, ищущий сочувствия. Но, к счастью, зазвонил телефон и Гай пошел к нему.
– За подкладкой его водительских брюк я нашла счет от Джанет Реджер, – прошептала Джорджия. – Как вы думаете, он не берет за это денег? Добродетель уничтожается налогом, так говорят. Конечно, она может позволить себе заплатить. О, Господи, Джулия докатилась!
– Вы в хорошей форме сегодня, – пробормотал Раннальдини, заметив, что Джорджия отвлеклась, пытаясь понять, о чем Гай говорит.
– Алло, Сабина, – доносился его голос. – Вы вчера у Редли выиграли?
Вернулся он совершенно разъяренным:
– Сабина поймала Флору в конце семестра на трех проступках: выпивка в кабаке, курение в церкви – в церкви! – и пребывание в полуобнаженном виде сегодня днем за жнейкой, надо полагать, вместе с вашим сыном, Раннальдини.
– «После меня хоть мужик», – с завистью сказал Раннальдини.
– Черт, подумаешь, несколько сигарет, полбутылки «Санкерр» да и в сене повалялись, – проговорила Джорджия, которой все представлялось только забавным. – В конце концов, она связалась не с самым плохим парнем.
Она стукнула своим бокалом о бокал Раннальдини.
– Вольфи тоже поймали?
– Очевидно, нет. И потом его курящим и выпивающим не заставали, к тому же он играет завтра под одиннадцатым номером с «Мальборо» и получил две оценки «отлично». Не следовало попадаться Флоре, – укоризненно произнес Гай.
– Вот ты так всегда, – сказала Джорджия со злостью.
– Я все правильно делаю, – в свою очередь огрызнулся Гай.
Раннальдини был в восторге. Наконец-то появился шанс заполучить Флору в то время, когда Вольфи и Наташа будут подвергнуты наказанию.
– И еще Сабина говорит, что через десять дней у Флоры экзамен по пению, – сообщил Гай и сделал такой большой глоток «Пимма», что огурец и яблоко из стакана выпали ему на лицо. – Я лучше ее заберу.
«А заодно заедет по дороге к Джулии», – в отчаянии подумала Джорджия. Но делать это стервозное замечание вслух не стоило.
– Пусть Флора приезжает ко мне, – заявил Раннальдини. – Я посмотрю, что за песни, и немного ее поднатаскаю.
Возвращаясь через два дня с телезаписи из удушающе жаркой лондонской студии, Раннальдини угодил под ливень. На белом полу лежал огромный паук. Через секунду Раннальдини убил его струей кипящей воды. В почти невыносимом сексуальном возбуждении он долго выбирал, что надеть, затем, желая подчеркнуть загар и широкие плечи, остановился на рубашке из зеленого шелка в складку. Он приглаживал волосы до тех пор, пока они не стали блестеть, поправил топорщившиеся брови и, спрыснув себя «Маэстро», спустился в летнюю гостиную.
Радостная обстановка в ней, создаваемая желтыми занавесками и бело-голубой мебелью, нарушалась охотничьей сценой, на которой львы и медведи отбивались от собак и людей с копьями.
Раннальдини только включил Уимблдон и «Десятую» Шостаковича в своем великолепном исполнении, как влетела Флора, сердитая как никогда.
– О, Господи, не для того же я проделала весь этот путь, чтобы таращиться на Беккера. У него такие же белые ресницы, как и у папочки. А почему вы все время слушаете собственные записи? Уж не дирижируете ли вы часами перед зеркалом?