Якобы передать приказ самого маршала, но чует моё сердце, отклянчат у стрелков немного пострелять. Мальчишки! Лётчики меж тем разворачиваются с лёгким снижением. Для удобства стрелков. Краем глаза замечаю, как испуганно шарахаются «лаптёжники» от трассеров, сам высматриваю своих. Ага, вот они! Двумя этажами, как договаривались. Внизу И-16, вверху МиГи. Новых Яков у них нет ещё. Их больше, восьмёрка Мигов и тридцать два И-16 против двадцати юнкерсов и восьмёрки мессеров.
Восьмёрка ишачков устремляется к «лаптёжникам», остальные блокируют мессеров. Начинается воздушный бой. Нам это уже не интересно. Парни возвращаются в общий салон. Работы для них уже нет, танки резвятся на второй линии обороны. Третья есть? Никаких признаков.
Впрочем, Яшка, пользуясь дальнобойностью пары самых близких батарей, посылает на головы отступающих фиников осколочно-фугасные подарки.
Самая главная работа начинается после воздушного боя, в результате которого на земле горят или валяются кучей обломков четыре И-16, один Миг и семь юнкерсов. Ещё один мессер ушёл в родные пенаты со снижением. Так себе результат, мои ребята на Западном фронте дали бы прикурить по-настоящему.
— Давай за ними, — командую лётчикам. Тэбэшка разворачивается в нужную сторону.
По скорости мы уступаем, но высота позволяет держать в поле зрения ретирующиеся мессеры очень долго. Хм-м, не слишком долго. «Хромающий» мессер свалился таки в лес, выбросив парашютный купол.
— Всё, я их не вижу, — наблюдатель со вздохом отнимает от глаз бинокль. Виновато косится на меня.
— Зафиксируй направление. На карте.
— А вы ребята, — это я уже лётчикам, — развернитесь строго на сто восемьдесят градусов. Курс тоже запомните. Если промахнёмся мимо Мурманска, сориентируетесь?
Лётчики кивают, пряча от высокого начальства снисходительность во взгляде. Да, не знаю подробно, как приборы лётные работают и чо?
Вечером в штабе дивизии.
Лица комдива и его штабных светятся. Не подобно сверхновой звезде, — всё-таки пять самолётов потеряли, — но всё-таки. Взломали финскую оборону, по итогу продвинулись на десяток километров, и останавливаться дивизия пока не собирается. Останавливать её финики должны, а они что-то замешкались.
— Продвижение как проходит? Трудности есть?
На мой вопрос комдив отвечает:
— Нет. Потери единичные, всё делаем, как вы сказали. Ставим артиллерию, основная колонна продвигается вслед за авангардом и боковыми охранениями, стволы «ёлочкой». При подходе к границе дальности стрельбы артиллерии в арьергарде колонна останавливается. Поджидает артиллерию.
Всё правильно. Всё, да не всё.
— Делаете по правильной схеме, но подумать никогда не мешает. Финны не могли среагировать мгновенно, поэтому в первый день надо рвать вперёд на максимальной скорости. В определённых точках, на попутных высотках, ставить опорные пункты от взвода до роты размером. С пулемётами, лёгкими миномётами и полевыми пушками.
— Возможно, ещё не поздно, — добавляю, подумав. — Но это вы уже сами думайте.
— Рискнуть? — комдив переглядывается со своим начштаба.
— Это вы уже сами решайте. Я бы рискнул. Но только про авиаразведку не забывайте. В колонне должен быть мобильный КП. С радиостанцией. Есть такое?
А как без него? — сначала всем лицом, а затем и словами подтверждает комдив.
— А вот у меня не получилось задуманное, — жалуюсь на жизнь. Ещё в самолёте все вели себя тихо, понимали, что поставленная задача не решена. Понятное дело, радости этот факт не приносит.
— Так и не вычислил, с какого аэродрома мессеры прилетели… — пододвигаю карту и, сверяясь с записями, обозначаю направление, в котором удалились мессершмитты.
— Так они на аэродром Лаансбрук*** улетели! — уверенно заявляет начштаба и показывает карандашом точку на карте.
Они знают⁈ Не удерживаю на лице огромного удивления.
— Не понял. Если вы знаете местонахождение аэродрома, почему он до сих пор работает?
Внимательно выслушиваю. Во-первых, далеко, двести километров по прямой. Во-вторых, у них своя служба наблюдения и отслеживания. Когда наши летят, у фиников достаточно времени поднять свои истребители. С ограниченным запасом топлива, в меньшинстве, нашим истребителям ничего хорошего не светит. Бомбардировщикам, слабым СБ, тем более.
В-третьих, зенитное прикрытие наготове. В-четвёртых, бомберы при необходимости успевают отогнать на ещё более дальние аэродромы.
— Давайте отработаем план, как можно их всё-таки достать, — меня зацепило, и соскочить мне уже трудно. — Если на земле есть наблюдательные посты, то в море их наверняка нет. Или есть?
— На берегу могут быть…
— Тогда воздушная эскадра пойдёт морем на удалении от берега на низкой высоте. Там их и радары не возьмут.
С этим решили. А вот следующие мои слова поражают всех до глубины души. После первого шока глядят на меня с нескрываемым уважением. Они до такого не додумались. На то я и маршал, хе-хе. Откровенно говоря, давно замышляю нечто подобное, так что мне слабенького толчка в виде мысли, — а почему немцы не могут до такого додуматься? — хватает.
Ещё одно серьёзное возражение, сложность ночных полётов, сумели обойти. Да, придумали как.
Уже глубоким вечером, когда план вчерне проработан, откидываюсь на спинку стула.
— Предлагаю дать название операции «Новогодний подарок».
Народ принимает со смехом и одобрением.
31 декабря, среда, время 06:05
Окраина Мурманска.
Дружно бежим по снеговой дорожке, изрядно утоптанной и расчищенной. Я, часть охраны и Яшка со своим недовольным лицом. Борька делает зарядку пока без беговой нагрузки. Генералам и маршалам хватит километра для поддержания формы, но заряжаю на два. Со мной молодые и крепкие ребята. К Яшке только эпитет «крепкий» не очень применим.
После пробежки махи, приседания и отжимания, а в конце скидываю бушлат и китель, обтираюсь снегом. Парни весело не отстают от маршала. За исключением полусинего Яшки, глядящего на нас с ужасом.
Который день так делаем, а он никак не привыкнет. Борька-то сразу потянулся за всеми.
Далее приведение себя в порядок, умывание, обривание и завтрак. Затем охрана на службу, а мы на аэродром. Наш воздушный КП уже разводит пары. С другого аэродрома уже должны взлететь пешки, до времени местного подобия рассвета, когда небо слегка и ненадолго светлеет с южной стороны, ещё много часов.
Навигационные катера уже вышли в море два часа как. Это я их так называю…
Небо над Баренцевом морем.
Борт с позывным «Сова», время около 7 часов утра.
Лётчик берётся за микрофон, устанавливает частоту.
— Чайка-2, Чайка-2, я — Сова. Приём.
Со второго раза «Чайка-2» откликается. По большому счёту лётчику больше ничего не нужно. «Чайка-2», то есть, второй «навигационный» катер светит огоньком воздушной эскадре и прожектором, положившим свой луч на воду, даёт направление.
Первый катер давал направление на остров Рыбачий, эскадрилья пешек под управлением СБ с позывным «Сова» достигла острова, пересекает его. У западного края острова их и поджидает второй катер. Есть ещё один, если он, Сова, не ошибается, то вдали уже виднеется огонёк.
Эти огоньки летящая на высоте ста пятидесяти метров эскадрилья пешек не видит. Направление им (Грачам) задаёт Сова. А вот над землёй уже никто их не поправит. Вся надежда на него, Сову, то есть, самого опытного лётчика Николая Сенцова…
Воздушный КП маршала Павлова.
Позывной «Сириус», время 07:40.
Сначала думали использовать все навигационные огни, но в итоге ограничились одним, на хвосте. Только постоянно горящим. Он движется, поэтому со звёздами его не спутаешь. Во время переговоров он помаргивает, как бы подтверждая наши указания.