— Сойка-1, я — Сыч, приём! — дожидаюсь отклика. — Поправку передал?
Всё в порядке, передал. Связываюсь с Сойкой-2, под Сойками у нас пешки ходят.
— Сойка-2, вперёд! Поправку не забудь.
Второй кладёт серию бомб, которая цепляет аэродром.
— Сыч, я — Дрозд! Приём!
— Дрозд, я — Сыч! Что случилось? Приём.
— Сыч, ты видел? Зенитки проявились! Приём.
— Успокойся, Дрозд. Видел. Конец связи.
Вызываю Котов, это чайки, которые кружат рядышком, даю целеуказание: двести метров от восточного края взлётки. Коты-чайки, словно стая злых ос, накрывает зенитное прикрытие эрэсами.
Вызываю главного Кота и даю цель на другой конец аэродрома. Два километра западнее. Наблюдаю и матерюсь. Эти придурки почти все ракеты выпустили по первым позициям, на вторые осталось только четыре ракеты на всю четвёрку чаек. А ведь по восемь у каждой машины!
Дрозд, то есть, Антон опять будет придерживать меня за руки, а так хочется иногда врезать! Говоришь им, говоришь, а им всё, как об стенку горох.
Немного успокаиваюсь, когда четвёртая пешка укладывает бомбы точно в корзинку. Третья промахнулась с перелётом, но «хорошо» промахнулась: часть бомб упала на вторые зенитные позиции. На самом деле, не знаю, есть ли там зенитки, знаю, что по правилам они там должны быть. Это хорошая немецкая традиция именно так защищать аэродромы. Для нас давно не новость.
Напоследок пролетаем над Хельсинки. Сбрасываем особые бомбы, над городом разлетаются тысячи листовок.
25 декабря, четверг, время 18:10
Хельсинки, Президентский дворец, кабинет Ристо Рютти.
После негромкого стука входит секретарь.
— Господин президент, прислал начальник гарнизона Хельсинки, — секретарь с лёгким поклоном кладёт на край стола слегка помятый лист бумаги. Листовка.
— Сбросили сегодня с русских самолётов, — поясняет секретарь.
Президент держит лицо. Успешно держит. Хотя с недавних пор военное положение как-то незаметно и быстро изменилось с благополучного до тревожного. Досталось и столице. Всё-таки Финляндии следует быть мирной страной с таким-то расположением столицы.
Достаётся не только от авиации, хотя русские, как докладывает Маннергейм, не стремятся бомбить мирные кварталы. Бомбы на город попадают в результате промахов. Низкая квалификация у русских лётчиков, — презрительно морщился генерал.
Не только авиация резко активизировалась. Вчера русские катера провели массированную торпедную атаку прибрежных шхер. Два минных заградителя уничтожили. Того и гляди десант высадят.
Президент брезгливо пододвигает к себе бумажку. На ней на трёх языках, финском (с ошибками!), немецком и русском один и тот же (предположительно) текст.
'От имени советского правительства предлагаю финскому правительству следующее:
1. Немедленно прекратить все боевые действия против РККА.
2. Покинуть все захваченные советские территории.
3. Интернировать все соединения вермахта на своей территории. В дальнейшем передать их советскому командованию.
4. Освободить и передать советскому командованию всех советских военнопленных и советских граждан, заключённых под стражу. В случае выявления фактов жестокого обращения с ними в нарушение Гаагской и Женевской Конвенции виновных арестовать и передать советским следственным органам.
5. После выполнения предыдущих пунктов демобилизовать личный состав вооружённых сил с целью снижения численности финской армии до уровня мирного времени.
В случае принципиального согласия с вышеприведёнными пунктами предлагаю выполнить следующие пункты:
а) Немедленно прекратить огонь на всём протяжении фронта.
б) Связаться с советским правительством на предмет согласования условий капитуляции.
Если в течение суток не получу ответа, буду трактовать его, как отказ. В этом случае через три дня Финляндия будет подвергаться массированным бомбёжкам, в том числе столица. Поэтому предлагаю вам немедленно эвакуировать гражданское население из Хельсинки.
Ваша армия либо будет распущена по домам, либо уничтожена в ближайшие месяцы. Все военнопленные пойдут под трибунал и по его итогам получат большие сроки заключения, которые проведут на стройках народного хозяйства СССР.
Замнаркома обороны СССР, маршал Павлов'.
— Хуора витту… — еле слышно бормочет президент грязные ругательства. Секретарь делает вид, что не слышит.
— Сообщи всем членам кабинета и военному командованию о срочном совещании завтра в 9 утра…
СОВ. СЕКРЕТНО.
ПРИКАЗ
по Ленинградскому фронту
№ 0298
Гор. Ленинград 26 декабря 1941 года
При штабе Ленинградского фронта создать особый инженерно-технический батальон с прямым подчинением представителю Ставки ВГК маршалу Павлову, а при его отсутствии командованию Ленинградского фронта.
Состав батальона:
1. Диверсионно-разведывательная рота;
2. Инженерно-техническая рота;
3. Инженерно-сапёрная рота;
4. Взвод связи;
5. Взвод хозяйственного обеспечения;
6. Взвод управления.
В силу важности задач, возлагаемых на батальон, непосредственное командование батальоном поручается полковнику Силантьеву С. И., начальнику инженерной службы Ленинградского фронта.
Для обеспечения батальона спецоборудованием задействовать любые производственные площадки г. Ленинград.
Кадровый состав инженерно-технической роты набрать из наиболее квалифицированных инженеров и техников завода №2 («Красный автоген»). На месте основной работы считать их временно прикомандированными к фронту специалистами. Кадровой службе фронта поставить на все виды довольствия.
Спецпредставитель Ставки ВГК
Маршал: Д. Г. Павлов
Командующий Ленинградским фронтом
Генерал-лейтенант М. С. Хозин
Член Военного Совета
Секретарь ЦК ВКП(б) А. А. Жданов
Хельсинки, «Кригсорганизацион Финляндия»*, точное местоположение неизвестно.
29 декабря, понедельник, время 21:50. Руководитель КОФ.
Фрегат-капитан Целлариус внимательно читает сводный доклад агентуры за линией фронта. Надолго останавливает взгляд на следующих строках:
«По прибытию маршала Павлова среди командного состава Ленинградского и Карельского фронта несколько раз всплывала тема концентрационных лагерей для финских военнопленных с общей вместимостью до двухсот тысяч. Из разговоров становится ясным, что лагеря русские намереваются организовать в районе Лодейного поля между южными оконечностями Ладожского и Онежского озёр…».
Целых пять минут понадобилось фрегат-капитану, чтобы изгнать невольный холодок из груди. Маршал Павлов, довёдший фон Бока до отставки, окруживший фон Лееба и Гота, теперь здесь. Зер гут, посмотрим, так ли ты хорош. Мы уже знаем, где ты готовишь главный удар. Задумка хороша, ударить в районе Медвежьегорска, рассечь наши войска на две части, зажать между двух озёр, — очень удобно, кстати, — онежскую оперативную группу войск. Дальше возможны варианты, либо добраться до группы «Карельский перешеек», либо повернуть на север на позиции армии «Норвегия». На оба направления сразу вряд ли хватит сил.
Целлариус приступает к подготовке доклада для командования.
29 декабря, понедельник, время 11:35
Воздушный КП маршала Павлова, небо над Мурманском.
Финны начинают бесить меня всё больше. Даже с большой высоты видно, что часть города превращена в руины. Артиллерия от линии фронта не добьёт. Теоретически есть суперпушки с супердальностью стрельбы, «Дора», «Густав» и тому подобные извращения мрачного тевтонского гения. Но обычные дальнобойные гаубицы на полсотни километров не стреляют. Это результат бомбёжек.