Читать интересную книгу Гном. Трилогия - Александр Шуваев

– Ага. А нам эти самые "Зеро" драли задницу, как хотели, до самого Мидуэя. Что ж, – очень, очень благоразумный ответ. Не знал, что полковник Дулиттл у нас такой дипломат. Может быть, нам имеет смысл поговорить о закупках "яковлева"? Как это могло произойти, Джордж? Но продолжай. Продолжай, и прости, что перебил. Просто с каждым словом становится все любопытнее, а комментариев мало.

"…По утверждению французов, действующих сейчас на Белорусском направлении, в ходе боев русские достаточно рутинно используют в качестве ударных бомбардировщиков двухмоторные турбореактивные самолеты, выпускаемые серийно. Увидеть указанные модели воочию мне не удалось, так как…"

– Ну, тут он жалуется на жизнь, и как ему не дали залезть ни в реактивные машины, ни в высотные тяжелые разведчики, они же тяжелые бомбардировщики, и, наконец, вывод:

"В перспективе месяца русским удастся добиться шести‑семикратного численного перевеса в боевых самолетах основных классов, доведя его на главных направлениях до восьми‑девяти к одному. Воздействие авиации нацистов на наступающие наземные войска русских будет сведено практически к нулю. Ударная группировка авиации русских, напротив, способна в несколько раз снизить подвижность наземных войск Германии, нанеся им при этом крайне тяжелые потери, путем беспрепятственной разведки сорвет любые тактические замыслы немецких штабов всех уровней, а также критически уменьшит устойчивость полевых частей в позиционной обороне."

– Это значит, сэр, что немцы перестанут успевать с маневром, отходом и переброской резервов. Следует ожидать цепи масштабных окружений, в которых с относительно умеренными потерями будут уничтожены и пленены целые армии. И никому не удастся уйти.

– И как в этом случае могут поступить немцы?

– Не знаю, сэр. Не могу равняться с Манштейном, Моделем или Клюге в оперативном искусстве. К сожалению, на своем месте я являюсь в большей мере политиком, чем стратегом. Может быть, и им придется искать… взаимоприемлемое решение именно в этой плоскости.

Рузвельт некоторое время молчал, глядя в сторону и чуть вниз, а потом вздохнул:

– Я понимаю, что ты хочешь сказать, Джородж. Поверь, мы самым тщательным образом изучим этот вариант. Но знаешь, что? Слишком сложный номер для нашего шапито.

– Боюсь, что вы правы, сэр. Так бывает всегда, если не предвидишь чего‑то и не подготовишься. Не успеем.

– А основной вариант?

– Если Джеймс не ошибся, а я сделал правильные выводы, мы тоже просто не успеем. Возможно, мы поступим правильно, сосредоточив усилия на восточном направлении.

– Это вариант, но ты же понимаешь, Джордж, что это – поездка эконом‑классом… Где они остановятся?

– Остановятся? Вы имеете в виду – сделают паузу? Не хотелось бы гадать, но, думаю, за Вислой. Я могу ошибаться, но основным вариантом является взятие Варшавы еще до исхода лета. Там они приостановятся, сформируют еще пятьдесят‑шестьдесят дивизий за счет населения освобожденных районов, наклепают еще пять тысяч самолетов, реактивных и других, пригонят три‑четыре тысячи танков в дополнение к имеющимся, а потом двинутся к Одеру… Видите ли, господин президент, они не дали немцам возможности всерьез разрушить Украину[27]. Те ведь берегли ее для себя, а потом вдруг стало не до того, чтобы что‑то жечь. А теперь у Красной Армии будет превосходная тыловая база.

– Это не все неприятности. Это их половина. То, чего не доделают русские, доделает фюрер. Он поступит прямо противоположно тому, что нужно. Снимет, отправит в отставку, отдаст под суд последних профессионалов и заменит их эсэсовским чинами[28]. Безусловно преданными, храбрыми, стойкими идейными наци, которые будут героически гибнуть, не сдаваясь, но ни черта не смогут сделать по сути. Их просто разбомбят, сожгут и разнесут в клочья артиллерией на расстоянии.

– Вы правы, сэр. Буша уже сняли.

– Как? Уже? Не дав времени, чтобы он передал дела? Это плохой бизнес, Джордж.

Президент замолк, задумчиво глядя в окно, и Маршалл понял, что разговор еще не закончен.

– У нас был западный вариант. Сейчас мы говорили о восточном. А как бы ты отнесся к совсем новому варианту? Северному?

– Простите, но я, боюсь, не совсем вас понимаю, сэр.

– Как вы, безусловно, помните, мы еще в феврале месяце предлагали финнам свое посредничество в урегулировании отношений с русскими[29].

– Разумеется. Очень хорошо, сэр. Если я не ошибаюсь, они сбегали за инструкциями к Ади и ответили категорическим отказом. Признаться, я был несколько удивлен их опрометчивостью, потому что совершенно иначе представлял себе финнов. Впрочем, боюсь, я не знаком достаточно близко ни с одним финном.

– А вот теперь Аверелл получает от министра иностранных дел Финляндии господина Рамзая письмо с уверениями в полнейшем почтении[30].

– Вот как? Они передумали и теперь уже сами просят о посредничестве?

– Джордж. Вам действительно было бы полезно поближе познакомиться хотя бы с одним финном. Потому что все далеко не так просто, как вам, очевидно, представляется.

– Джонни, я даже не уверен, что мне так уж необходимо докладывать весь этот бред президенту. Это выше моих сил. Знаете, что предлагает нам банда клоунов, рулящих в настоящий момент Финляндией? Нет? Всего‑навсего высадиться в Норвегии, оккупировать ее и уже тогда, через сухопутную границу, вступить на землю Финляндии, которая ждет – не дождется американских освободителей. Дают гарантию, что: "Не будут воевать с вооруженными силами США".

– Босс. А от кого мы должны их освободить? Их же, по‑моему, никто до сих пор не оккупировал?

– Не знаю. И никто не знает. Они в том числе. Если от немцев, то для начала надо разорвать с ними союз и объявить Германии войну. Если от русских, то это именно они по сю пору оккупируют часть русской земли. Да нет, смысл, понятно, ясен: иметь защиту от русских, когда они придут за своим имуществом, и, таким образом, сохранить награбленное.

– Не понимаю. Нам‑то это зачем нужно?

– А это уже вторая неразрешимая загадка данного послания. Мы, значит, должны положить двадцать‑тридцать тысяч своих парней, это без всякой гарантии успеха, насмерть поссориться с Советами, и все только ради того, чтобы спасти задницы этих нацистов. После того, кстати, как они, фактически, послали в задницу нас. Каких‑то три? Ну, три‑четыре месяца тому назад. Джон, это написал осел, которого в ближайшем будущем ждет палка, и оттого объятый дикой паникой. Человеку ничего подобного в голову прийти не может.

– Сэр, хотелось бы все‑таки получить инструкции… о характере официального ответа. Или его не будет?

– Разве можно оставить без ответа подобное? Такое выпадает раз в жизни. В первом пункте уведомите их, что подобного рода предложения могут идти только за подписью главы государства. Это, мол, никак не уровень министра иностранных дел. А дальше задавайте свои вопросы. От КОГО мы должны их освобождать и ЗАЧЕМ нам это нужно? Только оформите покрасивее, чтобы хамство, оставшись хамством, все‑таки было бы, малость, прикрыто. То есть окончательно дверь не закрываем, а если стерпят, – будем думать дальше. В зависимости от того, что скажет президент.

– Да сэр. Должен признаться, на подобное у меня фантазии все‑таки не хватило бы. Очень, очень оригинальное мышление.

– Что, не вдохновляет Северный Вариант?

Маршалл издал невнятный звук и отвернулся.

– Позвольте мне не отвечать на этот вопрос, господин президент. Видите ли, у меня нет ни одного сколько‑нибудь пристойного варианта комментариев. А большинство состоит из совершенно нецензурных выражений почти исключительно.

– Тогда оставим это, друг мой. Не стоит расстраиваться. Вся наша жизнь состоит из возможностей, которые так и не были реализованы.

" …Третьего Белорусского фронта сегодня, 12 июня 1943 года освободили столицу советской Белоруссии город Минск. В окружение восточнее Минска попали основные силы Группы армий "Центр". Таким образом…"

"Спасибо Вам, дорогой товарищ Сталин, спасибо нашей Партии, нашим самоотверженным инженерам и рабочим за такую замечательную, лучшую в мире машину, как "Ил‑20". Она быстрее самого быстрого истребителя фашистов, и мы теперь выполняем боевое задание, сохранив и вверенную нам Партией и Народом материальную часть, и жизнь летчиков, чтобы и дальше и еще крепче били фашистских гадов.

Мы обращаемся с общей просьбой поставить на фронт еще больше самолетов "Ил‑20", чтобы мы могли нести красное знамя Страны Советов все дальше и дальше, до самого дальнего уголка мира…"

Теперь значительная часть тех самых "Ил‑20" действовала против аэродромов. Отличием от прошлых операций стало то, что на дальности до трехсот‑трехсот пятидесяти километров теперь их сопровождали реактивные "лавочкины". Это стали делать после неприятнейшей атаки высотного истребителя против кружившего, по своему обыкновению, на огромной высоте "Т‑6М", в результате чего разведчик оказался поврежден. Для "лавочкиных" тринадцать километров являлись высотой попросту оптимальной. "Илы" сыпали на авиабазы "минскую смесь": бомбочки с напалмом, ОДАБы, и, под конец, мелкие, прочные, совершенно круглые бомбы, набитые стеклянной картечью. Те имели обыкновение закатываться в самые неожиданные места, а вот взрывались в самое разное время после падения, от двух минут и до одного‑двух часов. Бетонобойные бомбы против взлетных полос не применялись. Вообще. "Лавочкины", как заколдованные, не потеряв никого, никого не сбили, но по‑прежнему исправно штурмовали аэродромы, достигнув в этом приличного мастерства. Главная причина такого парадокса состояла в том, что у них ни разу не возникло настоящей нужды вступать в бой. Истребители противника их больше не касались, то есть ни их, ни их подопечных, когда они спокойно следовали по своим делам на высоте тринадцати километров, на крейсерской восемьсот пятьдесят, на них попросту незачем было обращать внимания, а бомбардировщики что‑то не попадались. Давно не попадались.