головой. — Но ничего, утрясём с ним как-нибудь. Молодчина. Желающие-то есть участвовать?
— Есть? Не то слово. У нас же призы хорошие, да и вообще стать первой красавицей в Москве многие хотят. Женихов найдут.
— Или спонсоров, — усмехаюсь я.
— Кого? — не понимает Лида.
— Папиков, Лид, папиков. Ладно. Где Абрам?
— Не знаю, сегодня не было ещё.
— Ну хорошо, давай, расскажи, что ещё тут у нас происходит.
В назначенное время я подхожу к нашему со Злобиным постоянному месту встречи. Обычная маска-улыбка в стиле Де Ниро и искорки в глазах.
— Саид, ты как здесь оказался? — разыгрывает он сценку из «Белого солнца».
— Стреляли, — отвечаю я с фатализмом Спартака Мишулина.
Смеёмся. Потом идём по своему маршруту и обсуждаем текущую обстановку.
— Кто стрелял, так и не знаешь? — спрашивает Злобин.
— Ган шот посылает Ашот, — пожимаю я плечами. — Доподлинно неизвестно. Караваев, Печёнкин, Ашотик — люди разные, а точка выстрела одна. Она же точка бифуркации. Мне вот парней надо пристроить своих. Не поможете?
— Энциклопедист. Сколько человек?
— Одиннадцать. Или с паспортом помогите. А ещё лучше и то, и то.
— С документами вопрос довольно сложный, — хмуро говорит Злобин, потирая висок.
— Мне можно паспорт бомжа какого-нибудь, да нотариуса сговорчивого. Я остальное сам устрою. Обычно участковые такими возможностями располагают.
— Вот, ты придумал, конечно, — качает головой он. — Где я, и где участковые. Не знаю…
— Ну, не у Чурбанова же мне паспорт бомжовский просить… — развожу я руками.
— Ладно, подумаю. Когда бригада приедет?
— Чем раньше, тем лучше, конечно, — отвечаю я. — Сами видите, стабильности ноль, в любой момент этот Йеллоустон рвануть может. Я бы их хоть завтра привёз. Может на какой базе разместить? Заодно бы и потренировались.
— Хорошо. Завтра привозить не надо. Сначала что-нибудь решим, вот тогда и привезёшь.
— Но парни-то не главная проблема, вернее, малая её часть. У нас послезавтра груз должен прийти от Ферика. А вот его точно нужно куда-то пристроить. И таскать тоже ведь надо кому-то.
— Брагин! — взвивается Де Ниро. — Ты чего, охренел? Ты бы уж тогда прямо послезавтра и сказал, принёс бы чемодан и сказал, типа вот. Такие вопросы надо же заранее решать!
— Так я сам практически только узнал. Я ведь не просил, не заказывал, но Ферик решил, что он лучше знает, нужно мне или нет. Я, теоретически, могу отказаться, наверное. Но больше тогда не получится к нему обращаться…
Злобин долго и довольно искусно матерится. Настроение у него портится и в пельменную он не заходит. Говорит, чтобы я позвонил ему завтра утром и быстро, шагая навстречу ветрам в стиле Петра Великого, уходит прочь. Ну, а мы с Игорем, шедшим всё это время поодаль, от пельменей не отказываемся, тем более, что у нас дома уже пятый час по полудни. Тут не только об обеде, впору об ужине задуматься.
Хорошенько поев, мы возвращаемся в гостиницу. По пути я размышляю с кем нужно сегодня встретиться и какие проблемы обсудить. Мы уже входим в фойе и идём к лифтам, как вдруг я замечаю тень, бросающуюся в нашу сторону.
— Егор Андреевич, — чеканит слова, надвигающийся на нас человек. — Не торопитесь. Есть разговор.
Путь нам преграждает Дольф Лундгрен, помощник Плешивцева, настоящий Иван Драго. Сегодня он в штатском, но от этого менее решительно не выглядит. Челюсти сжаты, брови нахмурены, в глазах сталь.
— Пройдёмте! — сурово чеканит он.
25. Мамаша Бейкер никогда не плакала
В голове всплывает сюжет из Рокки — бац, бац и снова бац. Но Роки в исполнении капитана Трошина кулаками махать не спешит.
— Что значит, пройдёмте? — хмурюсь я. — На основании чего? Где мой законный представитель? Где бумаги? Просто так «пройдёмте» не получится, это я вам со всей уверенностью заявляю.
В доказательство тщетности попыток Трошина-Лундгрена Игорёк вплотную приближается к нам и обозначает свою чёткую позицию: сначала придётся устранить меня. Его то есть.
— Нет-нет, — вмиг идёт на попятную капитан. — Я не правильно выразился. Я просто поговорить хочу.
— Говори, раз хочешь, — пожимаю я плечами.
Он оглядывается по сторонам и неуверенно добавляет:
— Здесь неудобно. Давайте в кафе пройдём…
— В кафе? — переспрашиваю я и позволяю бровям полезть на лоб. — Серьёзно? Игорь, ты слышал? В кафе… Ну ладно, товарищ капитан, можно и в кафе. В какое?
— Да здесь же, в гостинице…
Хм… Неожиданно. Я полагал, что сейчас будет предложено выйти на улицу и куда-нибудь двигать. И что бы там случилось по пути совершенно неясно. Но здесь, в гостинице…
— Хорошо, — киваю я, — можно и в гостинице.
Только не в казино, естественно. Может он специально вынюхивать припёрся. Мы поднимаемся наверх, проходим в кафе и садимся за столик. Не терраса, но тоже неплохо. Высоченный потолок, официанточки с иголочки. Белые скатерти, респектабельная публика. Выглядит всё весьма буржуазно. Только лучше, потому что своё.
Заказываем кофе. Игорь садится отдельно и держит в поле зрения весь зал.
Мы с Дольфом пьём кофе. Молчим. Он нервничает, будто у него взрывное устройство под пиджаком, по виску стекает капля пота.
— В чём дело, товарищ капитан? Вы теракт задумали? Если нет, расслабьтесь, а то, я боюсь, у вас сердце не выдержит. И зря вы на кофе налегаете, вам бы Ново-Пассита ведёрко. Ладно. Спокойно. Давайте, выкладывайте, чего вам надобно.
Он залпом замахивает довольно большую чашечку кофе и смотрит мне прямо в глаза. В переносицу, как его учили на психологических тренингах, если такие уже существуют в наше время.
— Егор Андреевич… э-э-э…
— Можно просто Егор, — подбадриваю его я.
— Да, Егор… В общем, тут вот какое дело. Это связано с катранами нашими… Э-э-э… Короче, я сейчас остался за старшего по точкам, ну, Плешивцева-то ваши взяли. У нас раздувать не стали, уволили его по-тихому задним числом и всё. Но дело не в этом. Я вот что думаю, пока паны ссорятся, у мужиков… или как там…
— Чубы трещат? — подсказываю я.
— Ну вроде того. А нам зачем? Одним словом, я хочу предложить сотрудничество.
Во как…
— Сотрудничество? — переспрашиваю я. — Это как вообще? Типа мы что будем делать? Нет, я так-то за, я всегда за сотрудничество, а не за конфронтацию, да только я понять не могу, в каких вопросах это сотрудничество может быть налажено.
— Я могу пока в одностороннем… — он запинается и замолкает, но потом заставляет себя договорить, — порядке…
Хм…
— Хм… — говорю я. — Я, конечно, рад, правда рад, но хочу понимать мотив. Почему? Вы человек системы, у вас там всё схвачено, Плешивцев выбыл, теперь вы вместо него. И должность тоже вашей будет, наверное, или даже уже. И в чём тогда дело?
Он облизывает пересохшие губы и озирается. Завидев официанта, машет ему рукой. Ещё кофе. Точно сердце выпрыгнет.
— Да ну как сказать, — сжимает он внушительного размера кулак, как у Ивана