что слова не сказано — мысли не мелькнуло ни у вас, ни у меня. Может это и нормально, потому что так принято, но меня не интересует. Прежде всего у ребенка должна быть счастливая мать, а дальше видно будет. Спасибо, что вы открыли мне глаза, указав на риски. Но, увы… Скорее всего, я продам дом и уеду туда, где для моего сына будет больше возможностей.
И тут я поняла, что трясет и колотит не только меня. Я плохо знала его, но видно было, что разговор стоит ему не просто нервов, а может и лет жизни. Потому что на лице… человек страдал! Тут речь не о женитьбе! Там другое и все настолько серьезно, что мне становилось страшно — глядя на меня, он на что-то решался. Решался мучительно и тяжело. Я сжалась под пледом и глаза опустила, чтобы не видеть… как умирать буду? И зажмурилась.
Может его и трясло, но голос звучал ровно:
— Вы не правы, баронесса, в том, что касается симпатии. Вы первая женщина и второй человек после Андрэ… Я не стану настаивать и отпущу вас, мадам. Скроюсь куда-нибудь… в ту же Акадию, или Китай — мир огромен. Я вынужден буду, но я устал! Я старюсь уже — вы видите? — развел он руки, будто не понимая — почему и за что?
— Вы сильный, красивый мужчина, виконт… — о чем он? Я не понимала… Жизнь проходит?
Но похоже он моего блеянья не слышал — взгляд отчаянный, речь сумбурная. Инсульт запросто… у нас он молодеет. Я тихо паниковала, а он, похоже, решился:
— Я стал бы замечательным отцом вашему сыну. Я многое знаю и умею — кроме всего, перед вами первая шпага герцогства Вюртенбергского и графства Монбельяр. Но это не важно! Я взял от этой жизни все, что она могла дать, кроме того, чего лишила… Я — не мужчина, мадам, — наклонился он ко мне над столом. Пальцы вцепились в стол и побелели.
— Ранение, — выдохнул он, — Дешам считает, что спас меня… наверное. О последствиях он не знает. С тех пор я понял, что существует много других радостей, кроме плотских. Но чего я никогда не прощу им — там, — вскинул он взгляд к небу, — вернулся едва живой, лежал… а в соседней комнате умирала родами Дюши. То малое… нет — самое большое в мире, что наполнило бы мою жизнь смыслом, у меня отняли. Я устал скрывать свой позор, устал что-то доказывать, изворачиваться, лгать! Это противно моей натуре… нет — никто такого долго не выдержит. Хочу покоя… — задохнулся он словами.
— Я принимаю ваше предложение и согласна родить вам ребенка. Спасибо за доверие, Рауль, — отвела я взгляд и смотрела на Ло… Пускай успокоится. И я успокоюсь.
Даже представить было страшно — чего ему стоило сказать это «я не мужчина». Так понимает, наверное — что в этом весь смысл и вся суть мужчин. А почему я так не думаю? Потому что уже поумнела. А когда-то пришла к тому же выводу, что и он, и умерла… А он сколько еще протянул бы? Смог бы в очередной раз выстроить ориентиры, создать для себя смысл будущей жизни практически из ничего, из воздуха…? Без понимания и поддержки близких — понятно же! Потому и кинулся за этим к чужому человеку. Когда наболело до предела!
Минут через десять виконт де Монбельяр за руку вывел меня ко входу в дом. Андрэ и Бригитт сидели на длинном бревне, уложенном на край земляного вывала — как на скамейке и о чем-то тихо говорили. Виконт провел меня к ним и сказал, улыбаясь:
— Баронесса согласилась стать моей женой. Бригитт… поздравьте нас первой. И проводите мадам… я сейчас поеду говорить с кюре о помолвке — время позволяет. Вы не против такой спешки, Маритт?
— Нет, Рауль. Я — только за, — тоже улыбалась я.
Поверила как-то… это самой трудно понять и объяснить трудно. Выбрала я сердцем или может — чуйкой? Или разумом, что вряд ли… Неважно! Я решилась. Потому что не прозвучало ни одной фальшивой нотки. Это чувствуешь…. В голове у меня пока еще схематично, но уже сложился его образ. И если бы где-то между всеми этими жуткими словами скользнула скупая мужская… или хотя бы глаза увлажнились — и я не поверила бы. Но они сияли сухим горячечным блеском. Это я понимала, это было знакомо…
Глава 24
Через неделю после нашего разговора он примчался в Ло и постучался в дом, где мы с Бригитт и Жюли обирали сухие листочки с веточек мелиссы, прутики откладывая — зимой они будут благоухать в камине. Веточек было много… В этот день виконта не ждали и одета я была в темное платье из плотного шелка и белый передник. Когда дверь распахнулась, встали мы все…
Вот так и передвигались всадники в эти времена. В клубах пыли? Еще за порогом тряхнув шляпой и сняв запыленный плащ, виконт прошел в дом и быстро оглядел мой наряд, будто оценивая — можно со мной в люди или нет? Прошелся взглядом по волосам, переднику и улыбнулся… Поцеловав руку, попросил выйти с ним для разговора. И то ли довольно, то ли изучающе поглядывая, доложил, увлекая вдоль улицы:
— Мадам, всё против нас. Опасался говорить вам это, но сейчас почему-то… необъяснимо спокоен. Говорю, как есть: родня, которая до этого настаивала на моей женитьбе, вступила в сговор с духовенством Монбельяра. Брату, как синьору графства, это нетрудно… С меня и вас потребовали абсолютно всё, что требуется при вступлении в брак по нормам, установленным Тридентским собором — разрешение ваших родителей, троекратное оглашение в праздничные дни или воскресенья, одобренные свидетели, нотариально заверенный список приданого… И дело, как вы понимаете, не в этих формальностях. Поэтому я хочу предложить вам «тайный» брак, — остановился он посреди улицы, внимательно глядя на меня.
Ёкнуло, конечно… как иначе? О таких обходных маневрах касаемо брака могла не знать даже Маритт. Но наши отношения, наша будущая семья ведь изначально строятся на доверии? Решение принято, человек что-то уже делает, пытается. Пошел на конфликт с родными, которые оказались не так, чтобы и очень родными. Чем я, в конце концов, рискую?
— Насколько это будет законно? — все же поинтересовалась я.
— Законность брака уже подтверждена губернатором Франш-Конте в пику моему брату — сюзерену соседнего края. Вы же знаете — графство Монбельяр не Франция. Но сроки поджимают… — чуть замявшись, быстро взглянул он