до сих пор прикрытую крышкой. Виконт велел ему:
— Нам с баронессой предстоит важный разговор. Никто не должен слышать его. Андрэ?
— Я услышал. Но омлет не будет ждать, есть нужно немедленно.
— Я услышал, — широко улыбался хозяин, а слуга необъяснимо завис, изучая выражение его лица.
— Развлеки Бригитт, она слишком любит новости, — коротко велели ему уже без улыбки.
Когда слуга ушел, я прокашлялась… Но виконт уже снимал крышку, а там… С утра я ела кашу, но вот это игнорировать не смогла — пышная ароматная масса, присыпанная подрумяненными грибами и гренками из белого хлеба, трава какая-то, масло сливочное растаяло… На моей тарелке появился кусочек — на пробу, потом еще один — поосновательнее… Мужчина ухаживал за мной, не забывая и себя тоже. Потом я грела ладони о теплую чашку и говорила:
— Дешам написал очень приятное для меня, эмоциональное письмо. Я тоже люблю его — он хороший и умный человек. Но он забыл сообщить, что имя ваше всплыло в нашем с ним разговоре случайно — когда я назвала деревню. В Ло мне принадлежит дом, и я собиралась ехать сюда жить… То, что дом, подаренный мне деверем, находится в вашей синьории — случайность. Но Дешам ухватился за эту возможность успокоиться на мой счет, потому что очевидно доверяет вам. Вы изначально неправильно поняли ситуацию.
— Может быть, — уверенно смотрел он на меня, — но разрешите задать вам вопрос?
— Да хоть десять — после такого завтрака, — согласилась я.
Жесткое выражение лица смягчилось, хотя улыбаться мне виконт больше не стал. Но спросил уже без напора:
— Чье имя вы собираетесь дать своему ребенку?
Я с пониманием кивнула, так же открыто глядя на него.
— Это раньше «титул» означало — земля. Сейчас много безземельных дворян, которые владеют только привилегиями. Не думаю, что, дай я своему ребенку имя де Лантаньяков, отец затеет со мной судебную тяжбу. Но даже если возникнут какие-то трудности с оформлением документа… После некоторых событий я поняла, что громкое имя еще не делает человека достойным. Он… или она вполне может вырасти таким же, как Дешам. Может иметь профессию, утвердиться в которой помогу я. Постараюсь воспитать достойного человека.
Виконт внимательно выслушал меня. И вот что мне нравилось тут — у них… очень сильно нравилось?! Здесь умели слушать. Меня сто раз уже перебили бы там — у нас, а здесь говори хоть час! Тебе его дадут.
— Не хотелось бы спорить с дамой, — сложил мужчина руки на груди и откинулся в кресле: — Но трудности с получением титула обязательно возникнут. Личность нового дворянина определяется системой доказательств, которая позволит ему когда-нибудь воспользоваться теми привилегиями, о которых вы сказали: войти в различные ордена, органы и учреждения. Право на наследование будет проверять служба Хранителя печатей, чтобы сделать соответствующую запись. А чтобы поступить в военное заведение, полагается иметь четыре титула или около ста лет дворянства. Дешам же воспитывался при дворе отца и получил блестящее домашнее образование — во всех отношениях. Каллиграфия, науки, конная езда, владение шпагой, танцы, грамотная речь… даже стихосложение и философия. Все это у него было. Что получит ваш сын, проживая в Ло?
— Это может быть дочь…
Виконт молча смотрел на меня. Убедительно так, вдумчиво… без слов. Я тоже подумала и глаза отвела. Признавать свою неправоту всегда неприятно, а тут прав был он. И будто мысли мои услышал:
— Я прав. В лучшем случае, она выйдет замуж за кузнеца или винодела. Благодаря вашему титулу станет желанным призом, здешние мужчины её не упустят. Я предлагаю вам брак, баронесса, и свой титул вашему ребенку, — бабахнуло, как гром с ясного неба!
— Мдя…? — пожевала я губами и трусливо перевела взгляд на Ло. Кажется, желтых оттенков на вершинах холмов со вчерашнего дня стало еще больше, а я подмерзала. Вроде и холодно не было — градусов двадцать так… навскидку — по Цельсию. И юбок на мне хватало, но вдруг поняла, что потряхивает. Только рукам, сомкнутым мертвой хваткой на чашке, и было тепло. Молоко уже чуть остыло и его можно было пить. Я и выпила не спеша. Виконт ждал. Что-то нужно было говорить. Наверное.
— Объясните, — попросила я.
— Мне нужна жена.
— Хорошо, — признала я, — допустим она срочно нужна. Бывает. А ребенок?
— Мадам… не будь у вас ребенка, я не предложил бы вам брак, — чуть замявшись, признался мужчина: — Вы очаровательны и прелестны, но…
— … прелестных много, а бывают и куда прелестнее, — помогла я ему. И тут во мне проснулся медик: — Раз уж у нас разговор по душам… очевидно, у вас не может быть детей?
— У меня не может быть детей, — ровным тоном и недрогнувшим голосом согласился он. Смирился, похоже. Было на это время. Я хорошо его понимала.
— Такое бывает и люди как-то с этим живут, и даже вполне благополучно. Но вам зачем-то нужен ребенок. Он должен будет вступить в борьбу за наследство? — настырно выясняла я. Нужно было понять.
— Нет. Титул герцога Вюртемберга и графа Монбельяра ваш сын не сможет наследовать никогда — слишком большая череда наследников перед ним. Я — четвертый сын. Сейчас титулом владеет мой старший брат. А удел других — шпага или мантия. С военной службы я ушел после ранения, к духовному пути, судейству и канцелярии склонности не имею, хотя сейчас это не порицается даже в отношении высоких домов. Весь мой синьорат — Ло.
— А герцоги у нас… впрочем — неважно, — не стала я выяснять несущественные мелочи, раз уж не светит: — В чем тогда дело?
И вдруг поняла, что мне и это не интересно. Не смогу потому что. Сложить жизнь на алтарь просто не готова. Может, я в принципе хреновая мать, а может и человек — так себе…
— Знаете, виконт… наверное, я пока еще недостаточно люблю своего ребенка. Так бывает — вначале мне просто трудно было поверить в его существование. Сейчас я приняла это и радуюсь. И может, подержав его на руках или приложив к груди, я и смогу пойти на любые жертвы. Даже скорее всего. Но не сейчас еще… Даже ради него я не смогу… просто не хочу ложиться под незнакомого, чужого мне человека. Вполне могу и не выносить дитя… спокойствие, знаете ли, дорогого стоит, — подняла я руки ладонями вперед, останавливая его. Слушай — я тебя выслушала.
— Потом мне придется терпеть унижение из-за ваших содержанок — просто потому, что брак наш случится по чистейшему расчету. О любви или просто симпатии не то,