будет сопровождать их, пока они не встретят свой конец, пошатнувшись на длинных ногах, с пулей между глаз.
Я прошла через лужайку к гаражу, еще не превращенному в конюшню. На двери висел тяжелый замок, но я уже давно обнаружила, что, поскольку ни Дэйзи, ни Том не желали возиться с ключами, если им вздумается прокатиться, его не запирают, а ключи от машин хранятся чуть ли не на самом виду – в бирюзовой вазе на полке. Поскольку я ниже ростом, чем Дэйзи и Том, мне пришлось тянуться на цыпочках, чтобы зацепить пальцами край вазы, и когда я его зацепила, то свалила вазу с полки, и она со страшным треском разбилась об бетонный пол. Керамические обломки разлетелись повсюду, мне пришлось искать нужные ключи среди них и пыли. Ключей от купе в вазе не нашлось, зато я выудила другие, от маленького синего родстера Дэйзи, – блестящая платиновая буква «Д» на цепочке объявляла всему миру, кому принадлежит этот родстер.
Я вывела машину Дэйзи на шоссе и сразу же прибавила скорость, чтобы как можно быстрее унестись на запад. Приближаясь к Уиллетс-Пойнту и свалке шлака, я сделала еще глоток демоника – на удачу.
Глава 20
К тому времени, как я приехала в Уиллетс-Пойнт, от недавнего хаоса остались только вопли, и, сказать по правде, от самих воплей остался лишь протяжный тонкий вой, вылетающий в открытую дверь гаража, где тускло светил фонарь «летучая мышь». Каждый раз, когда Джордж Уилсон умолкал, чтобы перевести дыхание, я слышала хрипы горла, за всю жизнь привыкшего к жевательному табаку. Я криво припарковалась на обочине неподалеку от заправки, за углом строения, чтобы не быть на виду.
Пока я ехала, вышла луна, и я поднесла к тому времени уже наполовину выпитый демоник к ее щербатому, далекому от совершенства лику.
Интересно, как выглядит луна в Тонкине. Нет-нет – во Вьетнаме, вспомнила я. Бай придиралась ко мне, когда я называла его Тонкином, и теперь я сделала это назло воспоминаниям о ней у меня в голове. Манчестерский закон вступит в силу, осознала я, хоть и смутно, и тогда, несмотря на Луисвилл и фамилию Бейкер, мне придется выяснить, что это событие означает для меня и что мне делать дальше.
Мысль об отъезде из Нью-Йорка не на отдых или на время, а в силу необходимости была мне ненавистна, и я в знак протеста отпила еще демоника. Теперь его вкус казался мягким, а может, я умудрилась сжечь ту часть своего существа, которой было не все равно. Мне казалось, чем больше я пью, тем слабее он действует, но затем мимо проковыляла, хватаясь друг за друга, парочка мужчин, и я увидела сквозь их одежду кожу и скелеты; черепа приятельски скалились, сталкиваясь и передавая друг другу бутылку какого-то дешевого пойла.
А может, и не слабее, решила я, выбираясь из машины.
Как только я вышла, то очутилась где-то среди темных земель, далеких и от Парк-авеню, и от Чайнатауна. Несколько кварталов Уиллетс-Пойнта казались совершенно обособленным королевством. С чинным видом я шагала между высоких шлаковых дворцов, башни и крылья которых постоянно меняли положение, только чтобы им на смену пришли новые частицы сожженного Нью-Йорка.
А-а, вдруг дошло до меня, так вот куда отправляется Нью-Йорк, когда он изнемог и больше не может.
Я ожидала увидеть призраков всех мастей – завсегдатаев кабачков, гангстеров, посыльных, продавцов, горничных, великосветских дам и посланников, – но так и не увидела.
– Да ладно, мармеладка, – сказал какой-то негр с трубой в футляре, проходя мимо. На нем был блестящий бордовый костюм в узкую черную полоску, и шлак разлетался от него, будто стеснялся даже коснуться края его рукава. – Тебе ли не знать. Нью-йоркские призраки – народ разборчивый: они ни за что не останутся здесь, среди шлака.
Я кивнула, потому что он был прав, и помахала ему, когда черная машина с водителем, лица которого я не разглядела, притормозила, чтобы подвезти его.
Шагая мимо шлаковых дворцов, я не раз была вынуждена прятаться, потому что с местными мужчинами лучше не связываться. Со свиными или собачьими головами, словно проклятые Цирцеей, они выходили из своих домов и подкрадывались к окнам соседних, а их жены вообще не показывались. Я невольно хихикнула, когда мужчина с головой попугая что-то напутал, сделав круг, и влез в собственное окно, а его жена зло и с отвращением взвизгнула. И я направилась дальше.
Здесь звезды светили тусклее, чем в Уэст-Эгге, но я, запрокинув голову, все равно выпила за них, чтобы демоник наделил их голосами и они выболтали мне свои тайны. Звезды не говорят, как люди, их ушами не услышишь, но, когда я закрыла глаза, они словно показывали мне кино в темноте.
Звезды показали мне чистенький городок с деревянными домами, а не крытыми соломой хижинами, как я всегда представляла. Женщина с волосами, подстриженными, как мои, с таким же круглым лицом, как у меня, качала головой, глядя на Элайзу Бейкер, качала вновь и вновь, потом отвернулась, и я увидела Элайзу с пачкой денег в руке и растерянностью на лице.
Знаете, а ведь мне полагалось любить ее, мрачно сказала я звездам.
Да? Которую из них?
Это меня озадачило, и я спросила о другом, а звезды, подумав, предложили мне следующее:
Прабабушка Ника умерла, едва началась война. Она была миниатюрной, годы избороздили морщинами ее лицо, выбелили ее гладкие черные волосы и так сгорбили ее спину, что больше никто не мог взглянуть ей прямо в глаза. Ее платья были старомодны, квартира в Милуоки – невелика и элегантна, и почти никто в Сент-Поле не вспоминал, что она иностранка.
Мне вспомнилось, как Ник рассказывал, что она родилась, когда ее родители-миссионеры сошли с борта корабля «Кармин» на берег Сиамского залива. Я задумалась, замечала ли на его лице хоть какое-то подобие фамильного сходства, видела ли, что его темные волосы больше похожи на мои, чем на волосы Дэйзи, улавливала ли нечто скрытое в мягких, красивых чертах его лица. Нет, вряд ли. Об этом я задумалась только из-за того, что узнала сейчас, а когда его прабабушка взяла в руки ножницы и строго взглянула прямо на меня, то поняла, что знаю еще кое-что, и, кажется, уже давно.
Неудивительно, что ты мне так нравишься, подумала я и тут же выбросила эти мысли из головы.
– Может, покажете мне что-нибудь поважнее? – спросила я у звезд. – Если уж упиваться демоником, рискуя жизнью, мне бы хотелось узнать не просто давние семейные тайны…
Звезды поразмыслили, а потом земля передо мной осветилась, звездное