теперь должен мне «одну жизнь», вот пусть и отрабатывает.
Отыскать убежище даже в сумерках не составило особого труда. Я раскидал ногой закрывающие яму ветки игольника:
— Как дышится, Ашед? — спросил я на языке нахтов.
— Спасибо, бывало и хуже, — проворчал пленник. — Вот только жрать охота.
— Ничего, в стае накормят. Добраться до своих сможешь?
Нахт удивленно вскинул свою птичью голову с рыбьими глазами:
— Ты отпускаешь меня? Почему?
— Разумеется, не за то, что ты такой симпатяга.
Всё-таки нахты не такие тупые, как принято считать. Иметь дело с ними даже проще, чем с некоторыми фраями, не говоря уже о веркуверах. Вот и Ашед сразу понял, что к чему.
— Чем я могу отплатить тебе?
— Слушай внимательно, Ашед. Ты знаешь Горгу из лесной стаи?
— Кто ж не знает лучшего бойца леса?
— И он захочет при встрече разговаривать с тобой?
Вопрос немного грубоват, но на это и весь расчёт. Разумеется, Ашед не ровня одному из лесных вождей, но сам нахт в этом никогда не признается, зато может обидеться и поклясться, что непременно поговорит с Горгой.
— Что ты хотел сказать ему, мягкобрюхий?
— Меня зовут Пинн. Запомни это имя, палёнокрылый! Когда-нибудь ты сможешь похвастаться знакомством со мной. А Горге передай вот что: послезавтра, в крайнем случае, ещё через день, он сможет найти убийцу своих родителей в пещере возле Стылого урочища. Возможно, там будет и охрана, но всего несколько человек, и не мне объяснять Горге, как поступить в этом случае.
— А что ты попросишь у него взамен?
— Только то, что Горга не сможет съесть. Пусть прихватит с собой вещи покойника, а потом ты принесёшь их мне.
Ашед всё ещё сомневался.
— Хорошо, я всё ему передам. Но почему Горга должен поверить тебе?
Да, дружище нахт, это был удачный выстрел. Только не в ту цель.
— Он должен поверить тебе, Ашед.
— Но мне-то ты можешь объяснить, зачем тебе всё это?
— Потому что не только у нахтов есть кровные счёты, — соврал я, попытавшись изобразить на лице дебильную гордость настоящего нахта. — Всё, уходи.
И я выдернул Ашеда из ямы за единственную его более-менее здоровую лапу.
Тортур
Тортур не стал зажигать факел. Настоящую опасность в Переходе глазами не увидишь, чаще она появляется внутри тебя самого. А то, что снаружи — так, пустяки, пугалки для новичков. К тому же новый путь только что прошли двое разведчиков. Один из них остался поджидать своего начальника на выходе, другой вернулся, и теперь будет охранять вход от случайных посетителей, пока лазейка в Барьере сама собой через пару дней не затянется. Амулет, её создавший, Тортур уже снял. Но решил пока не останавливать — это тонкая работа, требующая полной концентрации сил и внимания, лучше проделать её в более подходящем месте. Да и дополнительная защита от сюрпризов Перехода ему тоже не помешает.
Какая удача, что амулет отыскался именно сейчас. После войны с нахтами влияние Тортура в Ордене заметно упало. Не то, чтобы он показал себя плохим руководителем, но победу-то одержали всё же ребята Барга, да ещё и спасли группу переходчиков от полного уничтожения. Ещё недавно ни у кого не вызывало сомнений, что новым приором после смерти Будда станет Тортур. Но теперь у него появился сильный конкурент. Откровенно говоря, более сильный. И если маршал займёт приорское кресло, то сделает всё возможное, чтобы неудачливый соперник отправился вслед за Буддом. Наверное, и сам Тортур поступил бы так же, но легче от этого не становится.
Однако возвращённый амулет поможет представить ситуацию в другом свете. Дескать, Тортур тоже не сидит сложа руки и своё дело выполняет исправно. Более того: помогал маршалу справиться с его обязанностями, из-за чего, собственно, и понёс такие потери. И возможно, избрание нового приора удастся затянуть на долгое время. Тогда Тортур успеет обучить новобранцев, а торговля с городом возобновится в прежних объёмах. И тогда ещё посмотрим, кого в итоге выберет Капитул — его или Барга. В крайнем случае, с помощью амулета он сможет выбраться из любой ловушки. Благо, в городе уже всё подготовлено для безбедной и долгой жизни.
Но пока можно об этом не задумываться. Думать о чём-то постороннем в Переходе вообще не рекомендуется, даже таким профессионалам, как Тортур. На самом деле, опытный переходчик рискует не меньше, чем новичок. Его тело уже много раз испытывало на себе дикую, ломающую силу изменений, но не становится менее восприимчивым, не привыкает и не закаляется. Скорее наоборот помаленьку меняется, постепенно отравляясь магией Барьера. Другое дело, что ветеран заранее чувствует опасность и умеет с ней бороться. Он способен усилием воли прекратить изменения и с закрытыми глазами по мельчайшим колебаниям разрывающей его на части силы отыскать самый лёгкий путь. Ещё и поэтому Тортур предпочитал идти в темноте. Так ничто не мешает следить за собственным состоянием. И сейчас он чувствовал, что мощь Перехода ослабевает, отпускает его. Значит, выход где-то рядом.
Всё ещё не открывая глаз, Тортур сосредоточился и уловил слабый ветерок, не способный пошевелить даже волосы на макушке, пробивающийся откуда-то сверху, слева и, разумеется, спереди. Веркувер различил в нём запах молодой листвы, смолистых стволов игольника, прелой земли и свежей, не застойной воды. Там, за пределами Перехода жил своей немудрёной жизнью самый обычный лес. Впрочем, не совсем обычный. К запахам дикой природы примешивалось что-то странное, мучительно знакомое и оттого тревожащее. Ах, да! На выходе должен дежурить Вердер, молодой ученик караванщика, в результате последних печальных событий превратившийся в ближайшего помощника Тортура. Удивительно, но пожилой веркувер не замечал раньше ничего особенного в том, как пахнет один из его подчинённых.
Всё, теперь можно и осмотреться. Вон оно, светлое пятно выхода, в каких-то пятидесяти шагах от него. Тортур перекинул за спину мешок с амулетом и скорее по привычке, чем в силу необходимости, поправил клинок на поясе. Другого оружия при нём не было, да и доспехи здесь только помешали бы. Чего только не насмотрелся Тортур за те годы, что сам водил караваны. Случалось, что жёсткий воротник панциря под действием Перехода вдруг начинал сжиматься и душил своего хозяина. Чем меньше берёшь с собой вещей, тем спокойней. И вообще, чего это он так разволновался? Уж не старость ли подбирается?
Веркувер усмехнулся собственным глупым мыслям и шагнул из пещеры на свет. Солнце на мгновение ослепило его, но остальные чувства продолжали исправно работать. Нет, всё-таки что-то не так. Слишком тихо вокруг, и ещё этот запах.
— Вердер! — вполголоса позвал веркувер. — Где ты, недотёпа? Я же