ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
21 Миртула, год Дикой Магии (1372 по Л.Д)
Уходя, Вала стерла со стены охраняющий символ, вынырнула из крошечного логова и, пригнувшись, побежала вниз по древней канализации. Узел размером с кулак пульсировал на ее бедре, а сама рана сочилась ровным потоком горячей жидкости. К счастью, причина травмы Валы умерла, не отложив яйцо. Она нашла эту штуку в хвосте фаэримма, когда отрезала шип, чтобы пополнить свою коллекцию. После того, как магия левитации, наконец, закончилась, она упала на мертвое существо и должна была ждать, пока парализующий яд пройдет. Если бы яйцо было отложено в нее, она все еще лежала бы на мертвом фаэримме, уткнувшись лицом в его внутренности.
А Валу просто так лихорадило, что о том, чтобы догнать свою добычу, не могло быть и речи. Ей потребовалась вся ее сила, чтобы, прихрамывая, неуклюже сгорбившись, идти по туннелю и не забрызгать повязку мутной жидкостью, застывшей на дне. Хотя канализация не использовалась по назначению в течение шести столетий, наполнявшая ее грязь была порождением постоянной смерти и разложения и воняла еще ужаснее, чем отбросы, которые она должна была терпеть. Вала подошла к букве «Т» в коридоре и, пройдя десять шагов по правой ветке, заметила короткий шипастый хвост, исчезающий за углом. Вала шагнула в устье противоположной развилки и задела плечом и рукой грязную стену, оставив широкий след в плесени, затем отступила назад к перекрестку и прижалась спиной к стене. Предсказав, что маленький фаэримм побежит вправо, Коринеус ждал в сотне шагов вверх по туннелю, готовый загнать тварь обратно в ее логово. Вала предпочла бы загнать шипастого в засаду баэлнорна, но его аура холода не позволяла ему застать кого-либо врасплох в подземелье.
Треск и грохот приближающейся битвы заклинаний возвестили о возвращении фаэримма. Вала поцеловала клинок своего темного меча и произнесла молитву за своего сына на случай, если Темпус решит взять ее в этом почетном месте, затем застыла, держа оружие наготове рядом с перекрестком. Через несколько мгновений из устья туннеля вырвался яркий оранжевый свет, ослепив Валу и обжигая ее кожу. Она отвернулась, подняв свободную руку, чтобы прикрыть лицо, когда потрескивающий шар пламени с шипением пронесся мимо и исчез в противоположном проходе.
Вала открыла глаза и увидела только хлопающие оранжевые круги. Фаэримм мог быть в трех дюймах от ее лица, готовясь вонзить свой хвост в ее горло, или он мог прятаться в десяти футах выше по коридору, ожидая увидеть, что же его магия ему вынесет. Догадавшись, что фаэримм немного отстал от своего заклинания, она отсчитала три секунды, опустила меч и ударила во что-то твердое.
Свирепый порыв ветра пронесся по канализации и почти мгновенно стих. Когда меч Валы упал и коснулся пола, и она обнаружила, что все еще жива, она сделала вывод, что, по крайней мере, попала в эту штуку, и начала наугад рубить по перекрестку, выводя своим клинком слепую защиту в виде восьмерки и пытаясь сморгнуть оранжевые пятна с глаз.
— Ты убила фаэримма — сказал Коринеус из коридора. — Ты пытаешься убить его призрака, или я тебе больше не нужен, потому что мы уничтожили последнего?
— Он мертв? — Вала перестала тыкать, но не вернула меч в ножны. Фаэриммы были хитрыми созданиями, и даже если шлем шадовар защитит ее от контроля разума, ему будет легко использовать свою магию, чтобы выдать себя за баэлнорна. — Ты уверен?
— Я уверен. — Ледяная рука схватила ее и направила темный меч обратно в ножны. — Убери это. У меня есть кое-что, что я хочу тебе дать.
Вала вложила оружие в ножны, уверенная в личности баэлнорна. Она так привыкла к его холодной ауре, что почти не замечала ее, пока он не взял ее за руку.
— Ты должен сказать мне, что, — сказала она. — Боюсь, мои глаза все еще немного ослеплены этим огненным шаром.
— Это сокровище из Миф Драннора.
Коринеус надел ей на палец кольцо, и она увидела его, не увядшего баэлнорна, которого она узнала во время испытаний в Иритлиуме, а высокого солнечного эльфа с золотыми крапинками в глазах и длинной гривой шелковистых рыжих волос.
— Когда ты наденешь его таким образом, — сказал эльф, — ты увидишь вещи такими, какие они есть на самом деле. — Он повернул кольцо на четверть оборота, и зрение Валы вернулось в норму – то есть она ничего не видела, поскольку ее рука не лежала на темном мече.
— Когда ты наденешь его таким образом, никто не узнает, что ты его носишь, — он повернул его еще на четверть оборота. — И когда ты наденешь его так, никто не увидит тебя. — Коринеус попытался убрать свою ледяную руку, но Вала поймала ее.
— Ты же знаешь, что я убила фаэриммов по своим собственным причинам, — сказала она. — Нет необходимости дарить мне подарок.
— Думаю, да, Вала Торсдоттер. Коринеус высвободил свои руки и отступил. — Я немного видел будущее, пока мы были вместе.
Холодная аура начала быстро исчезать. Вала повернула кольцо и увидела мертвого фаэримма, плавающего в воде в виде двух половинок, каждая из которых была не длиннее ее руки. Она отодвинула их в сторону и вгляделась в туннель, из которого он вышел, где благородная фигура Коринеуса уходила в темноту.
— Спасибо тебе, Коринеус! — Крикнула она ему вслед, — и не только за кольцо.
Кориней повернул голову на плечах и широко улыбнулся ей, напомнив радостную улыбку Галаэрона, которая была у него когда-то.
— Спасибо тебе, Вала Торсдоттер — сказал он, — и не только за то, что ты убила фаэриммов.
Что касается подземелий, то подземелье под Цитаделью в Арабеле было лучше большинства – определенно лучше, чем тесные камеры Стражи Гробниц Эверески, где разрушителей склепов заставляли стоять на коленях с руками, запертыми в колодки, и кляпами во рту. Здесь Галаэрон и Руха сидели бок о бок в камерах, а Арис был прикован к стене в комнате для допросов снаружи. Крыс не было, только типичные для человека нашествия блох и вшей. Если не считать едкого запаха гарного масла, использовавшегося в настенных светильниках, здесь даже пахло не так уж плохо. И здесь было безопасно.
Арис полночи скреб раствор вокруг своих