магию, чтобы отправить послание Вале и извиниться за то, как он расстался, дать ей понять, что, по крайней мере, в конце концов, он пришел в себя и умер, думая о ней. И еще ему хотелось извиниться перед Такари Лунноснежной за то, что отказался от ее предложения. Он всегда знал на каком-то глубинном уровне, что они были духовной парой, и поэтому предполагал, что она всегда будет с ним, но, когда он решил помочь Вале вместо нее в последней битве против Вулгрета, он ранил ее глубже, чем мог бы любой лич. Он знал, что между ними не может быть ничего, кроме боли. Всю оставшуюся жизнь, когда бы она ни думала о нем, это будет наполнять ее чувством предательства и потери. Как он мог быть таким трусом? Возможно, на его сердце всегда лежала тень из-за страха последовать за ней, потому что, пытаясь избежать собственной боли, он причинял ее другим. Конечно, отец никогда не отворачивался от своих чувств. Он полюбил Моргвейс полностью с того момента, как встретил ее, все годы, что они прожили вместе в Эвереске, и все годы, что она жила отдельно в Высоком Лесу, и, если ее отсутствие причиняло ему боль, их любовь давала ему силы переносить это без горечи или сожаления.
Они подошли к двойным дверям, и их сразу впустили. Арису пришлось сгорбить плечи, чтобы протиснуться через этот вход, но внутри находился официальный зал для аудиенций дворца, с арочным потолком, достаточно высоким, чтобы гигант мог выпрямиться во весь рост, пока шел по центру прохода. На приподнятом троне в дальнем конце сидела поразительная женщина с дубово-карими глазами и янтарными волосами, положив одну руку на колено и беседуя с огромным шадоваром рядом. Даже если бы Галаэрон не видел золотых глаз и церемониальных клыков этого человека, он узнал бы принца Ривалена по его огромным плечам и узкой талии. Рядом с троном и немного позади него стоял пожилой, усталого вида человек в просторном одеянии и с длинной белой бородой, который мог быть только королевским волшебником Кормира, Вангердагастом. Рядом с ним стоял последний член маленькой группы, статная женщина с темными волосами и глазами голубыми, как горное озеро. Донеф остановился напротив трона и представил Галаэрона и его спутников, представив женщину на троне как Стального регента Кормира, принцессу Алусейр Обарскир, а ту, что стояла рядом, как Мирмин Ллал, королевскую владычицу Арабеля. Когда ей представили Ариса, глаза Мирмин сверкнули, показав золотые искорки, почти как у эльфа.
— Я большая поклонница вашей работы, мастер Арис.
Она указала на Ривалена, который изучал группу с вымученной улыбкой, и сказала:
— Принц подарил мне «Спуск Армии Теней». Я намерена выставить его на видном месте в вестибюле.
— Это будет честью для меня — сказал Арис с привычной непринужденностью. — Я только надеюсь, что это воздаст должное вашему дворцу.
— Это сделает мой дворец — сказала она. — То, как вы передаете ощущение стремительного спуска армии, используя крылья везераба для поддержки анклава, – это чистая магия. Но я нахожу намек на угрозу в том, как всадники расходятся веером внизу, как будто вы находите приход шадовар немного пугающим.
— Вы очень проницательны, миледи.
Арис взглянул в сторону Ривалена, а затем добавил:
— Если бы я сделал ту же самую скульптуру сегодня, в ней было бы больше, чем намек на угрозу.
— Действительно? — Мирмин нахмурилась. — У меня сложилось впечатление, что вы вполне довольны жизнью в городе шейдов.
— Как и мы, — спокойно сказал Ривален, — но мы понимаем, какими темпераментными могут быть художники. Если бы Арис был несчастлив, мы бы с радостью отправили его куда угодно. Ему не нужно было идти в пустыню с этими ворами.
— Не мы воры в этой комнате, — начал Галаэрон, — а Шадовары.
— Мирмин не просила тебя говорить — сказала принцесса Алусейр, поднимая руку, чтобы прервать его. Она подвинулась на краешек стула и обратилась к Ривалену:
— Так что же они украли? — Вангердагаст положил руку ей на плечо. — Принцесса, это дело не имеет никакого отношения к Кормиру.
Алусейр нахмурилась.
— Они сейчас в Кормире, Ванги. — Ее взгляд на мгновение скользнул в сторону Мирмин Ллал, затем снова обратился к принцу Ривалену. — По крайней мере, я думаю, что это все еще Кормир.
— Шейд не признает никаких других притязаний на Арабель, — сказал Ривален, не поддаваясь на приманку, — и мы, конечно, будем очень благодарны, если вы вернете этих воров в Анклав Шейдов для суда Высочайшего.
Алусейр продолжала наблюдать за принцем, и Галаэрон начал понимать, что в Арабеле происходит нечто большее, чем восстановление города. Или, по крайней мере, этого опасалась Стальной Регент.
— Должна ли я спросить еще раз, принц? — спросила Алусейр. — Что они украли?
Ривален на мгновение заколебался, затем указал на темное одеяло, накинутое на плечо Ариса.
— Начнем с теневого покрова. А еще летающий диск и везераб... это то о чем мне известно.
Алусейр посмотрела на Руху.
— Это правда?
— По своей сути — сказала она. — Я не была…
— На самом деле, — настаивал Ривален. — Вы все были частью плана с самого начала. Малик во всем признался.
— Малик? — спросила Алусейр. — Может быть, это Малик эль Сами ин Насер, Серафим Лжи?
— Ривален кивнул. — Презренный маленький человек, но хорошо известно, что проклятие Мистры не позволяет ему лгать. — Он посмотрел в сторону Галаэрона и усмехнулся. — Он был с Галаэроном, когда мы спасли его отряд из Страшного Леса. Мы должны были принять это как намек на то, чего ожидать, когда поймем, кто он.
— Действительно, — сказал Вангердагаст. — Я удивлен, что вы этого не сделали. Малик был схвачен при побеге?
— Это был не побег, — уточнил Ривален. — Пока они не начали воровать, они могли уйти в любое время.
— Принцесса Алусейр, — сказала Руха, — если вы позволите ...
— Я не позволю, — сказала Алусейр, поднимая руку, чтобы заставить ведьму замолчать. — Говорит принц.
Лицо Рухи вытянулось, и Галаэрон понял, что она чувствует себя так же безнадежно, как и он. Он поймал ее взгляд и ободряюще улыбнулся. Невозможно было разглядеть, как она реагирует под своей вуалью. Когда Ривален не