Кстати, Сергей тоже пошел на поправку. Рана на руке медленно, но верно затягивалась, воспаление ушло, очевидно, антибиотики, которыми Павел все еще его пичкал, делали свое дело. Лекарств они взяли с большим запасом – все же оба, хотя это был отнюдь не первый рейд, не слишком доверяли экспериментальной аппаратуре, и помнили, что, оказавшись отрезанными от благ цивилизации, будут уязвимы. Вот и пригодилось, хотя аптечка тоже явственно показывала дно. Тем не менее ждать им, по всем расчетам, оставалось не так уж долго.
В общем, Александр отлеживался еще пару дней, прежде чем почувствовал, что готов на новые подвиги. К тому времени он все явственнее начал ощущать, что младшая из девушек его ненавязчиво и аккуратно опекает. Не то чтобы его напрягало подобное положение вещей, с точки зрения логики как раз объяснимо. Девушки очень сильно от них зависели, и потому логично прицепиться к кому-то, стать, так сказать, незаменимой, воспринимаемой в идеале как часть себя, хоть какой-то шанс, что в случае опасности тебя не бросят. Ну а тут такая ситуация с болезнью, когда, приложив не столь уж большие усилия, ухаживая за беспомощным вроде бы человеком, можно основательно примелькаться. Александр очень хорошо помнил: сидела рядом с ним в основном эта молодая да ранняя. Правда, не совсем ясно, почему она сделала ставку именно на него, у Павла и вид попредставительнее, и здоровый он, как лось. На него постоянно девки вешались, приходилось при общении с противоположным полом всегда оказываться в тени напарника. Однако в выверты женской психики стрелок вдаваться не собирался, решила к нему приклеиться, ну и пусть ее.
Пожалуй, он бы продолжал не обращать на нее внимания, но в последний день перед выходом в продуктовый рейд произошло событие, несколько выбившее его из колеи. После ужина он проходил мимо женской половины лагеря (отчуждение между ними осталось, равно как и дистанция в сотню метров) и услышал визг. Хороший такой визг, ядреный, какой бывает, когда кого-то бьют смертным боем. Похоже, в дамском коллективе происходили нешуточные разборки. Не то чтобы его интересовали чужие терки, но и смертоубийства под боком не хотелось. Кроме того, вопли действовали на нервы, поэтому диверсант решительно направился в сторону драки.
По мере приближения слышимость улучшалась, вопли распались на вполне различимые слова и выражения. Александр даже приостановился послушать. Будучи выходцем из времени, когда информация льется буквально отовсюду, из радио, из телевизора, из Сети, он умел быстро отсекать лишнее, выделяя основу. Вот и сейчас из несвязанных вроде бы воплей он сумел понять простую вещь: тетя Нюра таскала Настю за волосы, выливая на нее целую груду обвинений. Простых, кстати, обвинений. Оказывается, девушка была перед самой войной посватана за ее младшего сына. Александр только головой покрутил, тогда ей было лет пятнадцать еще, оригинальные здесь нравы. Впрочем, в глубинке они могут быть какими угодно.
Так вот сейчас эта самая тетя Нюра параллельно рукоприкладству ругала девушку, потому что та, по ее мнению, вместо того, чтобы терпеливо ждать возвращения жениха, заглядывается на других парней. Конкретно на Александра, хама и мерзавца, у которого полностью отсутствует уважение к старшим. Все остальное, что она говорила, было не более чем эмоциями окончательно сдуревшей бабы. Ах да, еще она прошлась по Евгении и прижитом ей ублюдке, но так, вскользь. Очевидно, личных претензий тетя Нюра к ней не имела.
Слушать дальше Александр не стал. Шагнул в освещенный неверным светом костра круг, коротко ткнул тетю Нюру кончиками пальцев в горло. Женщина моментально заткнулась и принялась хватать воздух ртом, сейчас ее наверняка больше всего заботило, как бы не задохнуться. Ну и зря, он бил так, чтобы вырубить звук, но не более, хотя убить, честно говоря, было бы легче. Просто не дозировать силу удара, а разбить гортань, и все, медленная и крайне мучительная смерть от удушья гарантирована. Но ему просто хотелось прервать творящееся вокруг непотребство, что он и сделал.
– Так, курицы. Если еще раз кто-то устроит тут драку, будет хуже. Все замолчали и спать.
Послушались его моментально, все же решительность и отсутствие комплексов на тему «не убий» внушают людям страх и инстинктивно заставляют подчиняться. Он, собственно, и не сомневался в результате, обвел всех тяжелым, как свинец, взглядом и зашагал к себе. И почти сразу услышал за спиной легкие шаги.
Оборачиваться он не стал, тем более идущий, точнее, идущая приблизиться не пыталась. Боялась, наверное, и, кстати, совершенно зря. Ну, ее проблемы. Не обращая больше внимания на девушку, стрелок дошел до края оврага, сел, свесив вниз босые ноги, за последние дни привык ходить босиком, совершенно перестав обращать внимание на попадающиеся сучки. Вздохнул:
– Подходи. Садись. Говори.
Настя подошла, села рядом, несколько секунд помолчала, а потом попросила:
– Пожалуйста, не сердитесь на…
– Я не сержусь, – чуть более резко, чем хотел, оборвал ее Александр. – В конце концов, это ваши те… споры. Только объясни мне, ради всех святых, почему ты за эту дуру старую постоянно заступаешься?
– Ну, она старше и…
– И что? – Вот ведь как, и не хотелось, а все равно опять оборвал.
– Старших надо уважать, – с такой убежденностью ответила девушка, что Александр даже позавидовал на миг столь незыблемым жизненным принципам. Правда, его мировоззрение в корне отличалось, поэтому он только пожал плечами:
– Ее возраст – только ее проблемы.
– Да вы что… Они нас вырастили, воспитали!
Александр не ответил. Какая-то, может быть, даже очень немалая часть истины в словах девушки, несомненно, была, но терпеть чье-то хамство только на основании того, что этот самый хам старше, абсолютно не в его характере. Спорить тоже не хотелось, поэтому он только усмехнулся про себя и помассировал виски, голова с утра побаливала, наверное, к смене погоды. В принципе, уже два дня висела низкая, давящая на нервы облачность, а сейчас ветер поменялся, и тучи разнесло. От женских криков разболелась еще сильнее. Впрочем, стрелок уже выпил аспирин, и теперь сдавившие голову тиски вроде бы разжимались. Чуть-чуть помолчали, потом Александр спросил:
– Слушай, как тебя в невесты-то занесло? Вроде сопля-соплей.
Девушка аж голову вскинула от негодования, но потом, увидев, что за ней наблюдают через полуопущенные веки и притом смеются, тоже прыснула в кулачок.
– Да у нас так принято. Родители между собой сговариваются, вот и все.
– Редкий бред, – прокомментировал он, хотя, конечно, понимал, что в такой освященной веками традиции кое-какие рациональные моменты тоже имелись. Родители – они ведь своим детям плохого не посоветуют, другое дело, минусов не счесть. – Давать за себя решать никому не стоит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});