– Ну да, ты специализируешься чуточку на другом. И все же?
– Максимум, на что меня хватит, – перевязать рану. Здесь же хрен знает что творится. Пуля угодила сюда явно не сегодня, наверняка занесла грязь, кусочки ткани…
– Я это и сам вижу.
– И что думаешь?
– Я в этом разбираюсь не больше твоего.
– Да уж, что-то мы в нашей и без того не всесторонней подготовке упустили. Впрочем, кто же знал, что тут нужен будет хирург? Твои предложения?
– Я, конечно, не специалист, но если ничего не сделать, то есть шанс, что он загнется от заражения крови. Надо извлечь пулю, почистить рану…
– Сумеешь?
– Не знаю. Но если ничего не сделать, будет только хуже.
– Ладно, давай попробуем. Сейчас, только скажу остальным, чтобы обедали без нас.
– Хорошо. Аптечку захвати…
Обколов плечо раненого обезболивающим, которого в аптечке нашлось предостаточно, они извлекли пулю и, как могли, вычистили рану. Для этого пришлось надрезать мышцу, ничего не поделать. Место импровизированной операции залили перекисью водорода, вкололи порцию пенициллина и заставили пациента выпить дозу антибиотика внутрь. Во времена не избалованных фармацевтикой микробов это должно было иметь сногсшибательный эффект, тем более кость и впрямь оказалась не задета. Ну а дальше… Как повезет, что могли, они уже сделали.
Когда, оставив раненого приходить в себя, лекари-самоучки подошли к костру, их ждали – начинать трапезу без хозяев никто даже не попытался. И это несмотря на голод и разрешение. Интересные тут нравы…
Каша одуряюще пахла мясом, хотя и было-то его совсем немного. Среди реквизированных в деревне продуктов нашлось только несколько банок мясных консервов, часть из которых уже подъели. Срока годности, правда, не знали, но раз до сих пор не отравились, значит, съедобные. Пару банок кинули сейчас в кашу, и навар получился вполне приличный. Напарники только сейчас почувствовали, как проголодались, изображая докторов, и воздали должное стряпне, все же готовить просто и сытно у женщин получалось лучше их.
Кстати, сейчас они рассмотрели, наконец, тех, кто к ним прибился. Та женщина, которая, судя по всему, была у них за главную, оказалась совсем не старой, на вид ей было лет сорок, может, чуть больше. Две другие – вообще молодые, одной лет около двадцати, и была она, похоже, на сносях, во всяком случае, живот выпирал заметно. Второй и вовсе лет восемнадцать, хотя, конечно, точно не скажешь – грязь и голод меняют внешность. Дети – они и в Африке дети, четверо пацанов и две девчонки. Девчушки – постарше, мальчишки – совсем еще огольцы. И ели они, несмотря на то что уже немного заморили червячка, быстро и жадно. Взрослые же питались аккуратно, по-крестьянски, стараясь, чтобы ни одна капля не упала на землю. В их присутствии Александр, не утруждавшийся в полевых условиях особыми, сверх меры, манерами, почувствовал себя ужасным неряхой. Ну, это чувство он тут же запихал куда подальше, не хватало еще комплексовать по поводу того, что о нем подумают всякие левые бабы, но осадочек все равно остался. Что-то они утратили за те десятилетия, которые прошли с большой войны.
Закончив с едой, Александр слегка толкнул расслабившегося было Павла в плечо, а когда тот повернулся, коротким движением головы показал: отойдем, мол. Тот согласно кивнул, и, оставив женщин мыть посуду, ухаживать за раненым и вообще вкалывать, напарники пошли в сторону. Метрах в ста от лагеря оба сели, Павел закурил, Александр лег на спину и мрачно посмотрел на плывущие по небу облака. Ничего интересного там, правда, не было, даже самолетов не наблюдалось.
– Ну, что скажешь?
– А что я должен говорить? – удивился Павел.
– Тоже верно, не должен. Тогда скажу я. Тебе не кажется, что мы заполучили большую проблему?
– С чего ты взял? Ну, помогли людям… Передохнут немного и уйдут, – не слишком уверенно отозвался Павел.
– Три раза «Ха!», – без выражения прокомментировал Александр. – Ты сам-то в это веришь?
– Ну…
Сделав из затянувшейся паузы вывод о том, что продолжения не будет, Александр раздраженно хмыкнул.
– Твое «ну», я так понимаю, – это тщательно замаскированное «нет»? Ладно, молчи, и так все ясно. Давай я тебе расскажу свое видение ситуации, а ты укажешь, где я не прав, годится?
– Давай…
– Итак, сваливать куда-либо эта орда совершенно не жаждет. Не знаю уж, ты и впрямь не обращаешь внимания или старательно убеждаешь себя в том, что ничего не происходит… Ничуть не удивлюсь, если так – защитная реакция психики и все такое… Только, как бы то ни было, эти бабы уже вовсю обустраиваются, причем с такой скоростью, что я охренел. Их, кстати, можно понять. Не знаю уж, кто они и откуда, но вся эта компания явно оказалась в глубокой заднице на букву «Ж». Вот и пытаются теперь зацепиться за любой островок спокойствия и стабильности, ну или за то, что им кажется таковым. Конкретно сейчас в их понимании эта роль уготована нам. Не знаю, как ты, а я, откровенно говоря, не в восторге. Теперь можешь начинать меня поправлять.
– Пока все логично, – мрачно буркнул Павел.
– Очень хорошо. Точнее, плохо, я был бы не против ошибиться. Фокус в том, что в данной ситуации они нам не только не нужны, но даже опасны.
– Ну, это ты загнул…
– Отнюдь. Подумай сам. Во-первых, эта орава нас демаскирует. Вдвоем-то мы бы просто засели в норе, и нас никто не увидел и не услышал, а когда десять человек – это намного хуже. Лагерь сразу же разрастается до немалых размеров. Дети бегают, шумят, галдят… Им ведь не объяснишь, что надо постоянно вести себя тихо. Но это отнюдь не самое хреновое, надеюсь, мы ушли достаточно далеко от населенных мест, и народу тут мотается не так и много.
– И что же, по-твоему, самое хреновое?
– Жратва. Точнее, ее отсутствие. Понимаешь, того, что у нас было, с избытком хватало для двоих, но сейчас запасы придется делить на двенадцать, при этом один – раненый, которому требуются силы, а значит, калории не урежешь, и шестеро детей, которым тоже надо и двигаться, и есть. Причем, что характерно, отучить их ни от того ни от другого не получится. Они на вид-то меленькие, а жрут, как в той рекламе.
– Это в какой?
– Желудок у котенка не больше наперстка… А влезает целое ведро, – скривился Александр. – Я сегодня на них посмотрел и подумал: если китайцев научить есть ложками, наступит всемирный голод.
– Ну уж, здесь ты и впрямь загнул. При чем тут китайцы?
– Да ни при чем, ассоциация просто – такие же маленькие и шустрые. Но факт остается фактом, еду в навоз ребятишки переводят лихо, и если этот народ тут останется, нам еды хватит, дай бог, на неделю. А потом будем лапу сосать, вот так-то.
– И что ты предлагаешь? Гнать их?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});