— Тссс, — прошелестел еле слышно Ньяхдох. Удивлённая, я перевела взгляд, но он по-прежнему вглядывался в провал. — Шшшш… Осталось совсем чуть-чуть. Сожалею.
Видя моё замешательство, он вновь одарил меня одной из своих странных улыбок, из тех, что мой разум не мог — или не хотел — уразуметь. Очередной приступ слепоты с моей стороны. Мне казалось, я знаю падшего.
— Я всегда слышу их молитвы, — сказал Владыка Ночи, — даже если не могу позволить себе ответить.
* * *
Мы стояли у подножия Пирса, взирая на город полумилей ниже.
— Мне нужно пригрозить кое-кому, — сообщила я.
Первая фраза, произнесённая мною вслух, с тех пор выбралась из зиндана и доташилась, в паре со своим грозным попутчиком, сюда. Я — бесцельно бродя коридорами, он — тенью следуя за мной. (Прислуга, да и чистокровные, торопливо пропускали нас, давая дорогу и разбегаясь в стороны.) Сейчас он молчал, хотя я ощущала его присутствие кожей.
— Министру от Менчи, человеку по имени Джемд; тому, кто, по всей вероятности, зачинатель альянса, направленного против Дарра. Его, да.
— Мало одного желания грозить, требуется и должная власть, могущая действительно причинить неприятности, — произнёс Ньяхдох.
Мне оставалось только пожать плечами.
— Я признана Арамери. Уже одно это допускает, что такой власти у меня с лихвой. Джемд не может ни понимать этого.
— Ваше право командовать нами заканчивается за пределами Небес. Декарта никогда не даст вам позволения навредить стране, не согрешившей супротив его самого.
Я ограничилась молчанием.
Наьяхдох изумлённо перевёл на меня глаза.
— Теперь понимаю. Но этого человека водить за нос долго не получиться.
— А долго и не нужно. — Оттолкнувшись от перил, я обернулась к нему. — Четыре дня. Надо задержать его на одни лишь четыре дня. А что касается границ Небес, я ведь могу воспользоваться вашей силой… с особого позволения, конечно. Так как, согласны?
Ньяхдох выпрямился вслед за мной и, к удивлению, коснулся рукой моего лица. Обхватив подбородок, провёл большим пальцем по искривлённой линии губ. Не буду врать: опасные чувства всхолыхнулись во мне в ответ.
— Сегодня ты приказала мне убить, — сказал он.
Я сглотнула.
— Из милосердия.
— Разумеется. — И снова этот чуждый взгляд, тревожащий душу; наконец я смогла подобрать ему имя — понимание. Почти человеческое сочувствие, как если бы в эту секунду он и на самом деле думал и чувствовал, как любой из нас, людей.
— Тебе никогда не быть Энэфой, — сказал он. — Но её сила — в тебе. Не оскорбляйся сравнением, маленькая пешка. — Я как раз начала загораться гневом, но замерла, вновь задавшись вопросом — не читает ли он мои мысли? — Я говорю это не из пренебрежения.
А потом падший разко отступил, шагнув назад. Широко распростерв руки, — и чёрное ничто захлестнуло его тело, — он застыл в ожидании.
Я подалась внутрь, и тьма объяла мне плечи. Может, то была одна игра воображения, но на сей раз пробирающий до костей холод ослаб, сменившись слабыми искрами тепла.
19. Адаманты
Ты — ничтожество. Никто. Капля в море себе подобных, бездарное убогое ничто. Не припоминаю, когда успела напроситься на подобное бесчестье, — подобное сравнение возмущает.
Вот значит как. Что ж, заверяю, и вы мне отнюдь не милы.
* * *
Мы очутились в величественном, ярко освещённом зале, выложенном бело-серым мрамором; ряд высоких, прямоугольных окон освящался массивными канделябрами. (Не повидай я прежде Небеса, растеклась бы лужицей в всохищении от подобной роскоши.) Оба конца придворных палат венчали двойные двери из полированного тёмного дерева; похоже, что открой мы их, очутимся лицом к лицу к искому господину. Из открытых окон доносилось словословье торговцев, на все лады расхваливающих свои товары, крики ребятишек, ржание лошадей, женский смех. Одним словом, повседневная городская суета.
Вокруг не было ни души, хотя вечер только подступал и солнце ещё не скрылось полностью за горизонтом. Я слишком хорошо знала Ньяхдоха, чтобы не дать волю подозрениям: неспроста это, неспроста.
Я кивнула в сторону двери:
— Джемд не один?
— Нет, с ним охрана, соратники и советники.
Ну, конечно. Войны в одиночку не разжигают. Я было со злостью прикусила губу, но, спохватившись, шикнула на саму себя. В нынешних обстоятельствах мне нужна ясная голова. Целью был выигрыш времени… перемирие, и чем дольше, тем лучше. И гнев тому плохая подмога.
— Пожалуйста, постарайтесь никого не убить, — пробормотала тихо, пока мы подходили к дверям. Ответа так и не дождалась, но воздух вокруг враз отяжелел. Свет поблек, словно прячущаяся по углам тьма подползла поближе; резко вспыхнувшие факелы мигнули, и отбрасываемые ими тени истончились, отточившись до бритвенной остроты.
Что-что, но одно мои арамерийские прародители выучили назубок, ценой собственной крови — и душ: Владыку Ночи не удержать ни на каком подвоке. А вот спустить с него — запроста. Вынуди меня Джемд прибегнуть к сила Ньяхдоха…
Остаётся хорошенько молиться, чтоб в том не сказалось нужды.
Я сделала шаг вперёд.
Потом ещё один, и дверные створки отшвырнуло по сторонам с такой силой, что грохот удара об стены, должно быть, разнёсся по всему дворцу; клянусь божественными именами, что вскоре сюда со всех ног примчится добрая половина здешней стражи, — ну, разумеется, если те так же хороши на деле, как и на словах. Неудивительно, что моё своеобразное, и более того, ошеломляющее, пришествие прошло под этакое хоровое приветствие — из удивлённых криков и возмущённых проклятий. Мужчины, грудившиеся вкруг загромождённого бумагами, от края до края, стола, торопливо повскакивали, кто нащупывая оружие, кто молча пялясь во все глаза. Двое из присутствующих носили тёмно-красные накидки; привычный наряд для воинов из Тока, опознала я безошибочно. Так вот чьи земли объединились с Менчи в преддверии войны. Сидящему же во главе стола было на вид лет шестьдесят: богатая одежда, волосы, подёрнутые сильной проседью, лицо, словно высеченное из камня, глаза, сведённые в стальном прищуре. Он напоминал Декарту, но одним лишь своим видом, не обличьем; будучи Менчи, а значит, таким же уроженцем Крайнего Севера, как и Дарре, наружностью он более напоминал последних, иначе амнийцев. Полупривстав, мужчина так и завис в «подвешенном» состоянии, не двигаясь, — более, впрочем, удивлённый, чем исполненный злости.
Я остановилась на нём, хоть и знала, что, как и в Дарре, меж Менчи тот считался скорее советником, нежели вождём. В некотором роде мы, он и я, были всего-навсего дешёвой фикцией, разменными пешками. За вычетом того, что в этом противстоянии ему выпало послужить ключевой фигурой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});