- Покидать территорию Представительства запрещено! - Объявил он.
Комин поднял забрало, лениво поинтересовался:
- Кем?
- Приказ Короны.
- Корона не может приказывать Рыцарям Ордена.
- Вы находитесь на территории Арсании, следовательно, обязаны подчиняться Короне. - Уверенно заключил капитан. - Извольте исполнять распоряжение.
- А если не изволим?
- Мы будем вынуждены вас остановить.
- И вы уверены, что это вам удастся?
- Господа. - По тонким губам гвардейского капитана пробежало нечто, напоминающее улыбку. - Ваши умения стали притчей во языцах, но как бы там ни было, вас здесь всего трое. У меня под рукой два копья, и уверяю вас, это не зеленые новобранцы. Рекомендую, будьте благоразумны.
- Сам будь благоразумен. - Пробурчал Беркет, не поднимая забрала. - Это вас здесь всего два копья.
- Капитан. - Спокойно обратился к гвардейцу Комин. - Мы настроены очень серьезно. Нас глубоко обидело то, как обошлись у вас в столице с одним из наших Рыцарей, и мы не намерены оставлять это безнаказанным. Лично против вас мы ничего не имеем, но в город выедем - так или иначе. Если вам угодно, чтобы мы начали с вас и ваших людей - милости прошу.
- К бою! - Поднял саблю офицер.
- К бою так к бою, - согласился Комин, опуская забрало.
Молодой капитан был самоуверен не только на словах. В схватку он тоже полез одним из первых - и одним из первых удостоился чести окрасить своей кровью выложенную красивыми плитками мостовую Умбры. Надо отдать должное гвардейцам: дрались они отчаянно, как люди, уверенные в своей правоте. Воевать с ними было все равно, что резать кисель: разрезать-то не трудно, только вот он стекается вновь и вновь, заполняя освободившееся было пространство.
Рыцари двигались единым клином, размеренно и неотвратимо вгрызаясь в плотные ряды заграждения. Пели песню смерти черные мечи, стремительные настолько, что их движение трудно было разглядеть - будто действительно по десять клинков выросло в руке каждого из Рыцарей, да еще по десять кинжалов в другой. На острие клина работал Комин, вел свою партию четко, без лишних красивостей: колющий удар, быстрый, как укус змеи - острие погружается в плоть - отскок - короткий рубящий вправо. Исчезает под копытами коня искаженное располосованное лицо гвардейца. Круговое движение кистью, отражение - еще две цели поражены - на возврате клинок рассекает кость, выдергивается с усилием, почти незаметным. Рубящий влево, и фонтан крови орошает доспех, кровь стекает по гриве коня, алая на черном - конь давно уже ступает не по мостовой, а по чему-то мягкому и непрочному, подающемуся и хрустящему под копытами. Удар - еще удар - проскальзывает в пальцах ставшая склизкой от крови рукоять меча, звоном отзывается в плече принятый на гарду выпад - получи сдачу, унесешь? Не унес, бескостным кулем осел в седле, шарахнулась изящная рыжая лошадка - правильно, лошадка, выноси хозяина, ты умней, чем он, ты своей пугливостью ему, может быть, еще жизнь спасешь. Круговое движение - слева свободно - справа свободно - впереди свободно - все, что ли?
- Беркет, ты как?
- Порядок, - откликается тот, тщательно обтирая меч какой-то тряпкой - нет, не тряпкой, штандартом гвардейского копья. - Вроде, всех желающих угомонили.
- Волос?
- Сейчас, только с этими лешаками разберусь.
Лешаки - это парочка Волосовых арраканских жеребцов, опьяневших от драки и крови, вошедших в раж и рвущихся добивать раненых и убегающих. Особенно беснуется заводной, оставшийся в схватке без поддержки хозяина и оттого вкусивший в полной мере азарт кровавого побоища. На его боках - несколько сочащихся алым тонких полос, в глазах - безумие.
- Справишься? - Голос Комина спокоен, но меч он на всякий случай не убирает.
- Сейчас.
Волос прямо на ходу пересаживается на второго жеребца, наклоняется к шее, начинает что-то быстро шептать ему на ухо. По черной лоснящейся шкуре пробегают несколько судорожных волн, но постепенно конь успокаивается, перестает прижимать уши и скалить зубы.
- Артист, - комментирует Беркет.
- Талант, - соглашается Комин.
Путь свободен.
- 4 -
Еще дважды дорогу Рыцарям заступали гвардейские части. Один раз - на широком проспекте в центральной части города - навстречу выехало копье, спешившее (и опоздавшее) на подмогу гвардейцам у Представительства. Здесь Рыцари почти не задержались, прошли строй насквозь, скосив его, как косой.
- Бойня, - брезгливо сказал Волос, обтирая меч после схватки. - Мерзкая работа. Когда они научатся чему-нибудь?
- Никогда. - Обнадежил его Беркет. - Никогда люди не научатся терпеть рядом с собой кого-то, кто отличается от них. Даже если этот кто-то - на их стороне. Вооруженное перемирие - вот все, на что мы можем рассчитывать. И всегда они будут ждать случая, чтобы укусить.
- Отставить философию, - скомандовал Комин. - Не умеют терпеть - пусть учатся бояться.
Второй раз оказался более серьезным: подступы к мосту через Уму были перекрыты частями Королевской Гвардии - элитного подразделения, набиравшегося исключительно из дворян и получавшего серьезную боевую подготовку.
Снова навстречу Рыцарям выехал капитан, только в отличие от предыдущего был он немолод, коренаст, на висках его серебрилась седина, и на невысоком гнедом коньке сидел он так, будто родился в седле. Пояс капитана отягощала серьезная боевая сабля в простых ножнах.
- Бертрам Ренье, капитан Королевской Гвардии. - Представился он.
- Комин, Рыцарь Ордена Пламени. - Ответил Комин, выезжая вперед и поднимая забрало.
- Куда путь держите?
- В тюрьму Кастин.
- С какой целью?
- Ну уж не чтобы там сидеть, можешь нам поверить, - проворчал себе под нос Беркет.
Бертрам, тем не менее, ворчание услышал и легонько улыбнулся. Улыбка у него была кривая - поскольку одну щеку пересекал застарелый шрам - но неожиданно искренняя.
- Мы намерены прояснить судьбу арестованного вчера Рыцаря. - Спокойно пояснил Комин.
- Я слышал, он покончил с собой. - Заметил капитан.
- Я тоже это слышал.
- Надо полагать, вы в это не верите?
- А вы?
Бертрам потеребил кончик носа.
- Давайте-ка отъедем в сторонку, - предложил он вдруг.
Комин окинул взглядом застывшие ряды гвардейцев, пожал плечами.
- Ну давайте.
- Я уже слышал, что вы устроили возле представительства, - сказал Бертрам, когда они с Комином удалились на расстояние, достаточное, чтобы их разговор не стал достоянием посторонних ушей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});