— Возможно, я слишком близко приняла к сердцу твою смерть в прошлом году. Я просто… — Она почувствовала, что к глазам подступили слезы, и поспешно заморгала, чтобы не позволить им пролиться. — Ты был мертв, а я не могла думать ни о чем, кроме того, что мне придется вечно жить без тебя. Эдгар, я знаю, ты не поверишь, но я это знаю: я никогда не умру совсем. Я не могла отделаться от мысли, что мне придется остаться здесь без тебя, придется вечно быть несчастной.
Эдгар поднял утюг и опустил его в таз с холодной водой. Раздалось шипение, взвился пар.
— Значит, ты решила, что лучше будет, если мы оба станем несчастными?
Она промолчала; он взял второй утюг и опустил его рядом с первым. Она смотрела, как он плеснул воду на угли и поставил ведро, откуда повалил густой пар, в камин, где оно не причинило бы никакого вреда, даже опрокинувшись. Он все так же молчал и в своем непреклонном стиле ждал от нее ответа на свой вопрос. За прошедшие годы между ними произошло немало конфликтов, и она знала, что терпения у него значительно больше, чем у нее.
— Похоже, ты не хочешь посмотреть на это просто, — заметила она.
Эдгар покачал головой.
— Если бы меня влекла простота, я не влюбился бы в тебя, согласна? — Он снова указал на дверь. — Ты либо отвечай, либо уходи.
Китти отвернулась от него, шагнула к двери — и заперла ее. Потом снова повернулась к нему. В этот миг она заметила, что его лицо исказилось от боли — он, похоже, решил, что она уходит.
— Я подумала, что, если мы будем жить порознь, я перестану любить тебя и когда ты умрешь в следующий раз, то я не сломаюсь.
— Я тоже ломаюсь каждый раз, когда ты умираешь, — тихо сказал он.
Китти подошла к нему и положила обе ладони на его обнаженную грудь.
— Прости меня. Я решила, что смогу научиться жить отдельно от тебя, а потом перестану любить тебя, а потом… а потом, когда ты покинешь меня, мне будет не так больно.
— Ну и как получается? — Эдгар накрыл ее ладони своей.
— Никак не получается.
— То есть ты говоришь, что до сих пор любишь меня?
— Сам же знаешь, что люблю. И всегда любила. — Она взглянула ему в глаза и спросила: — Мы сможем вернуться к тому, что было раньше?
— Нет.
Вряд ли хоть когда-то за всю свою жизнь она была так сильно обескуражена. Почти все время, которое они прожили порознь, он пытался убедить ее вернуться к нему, а сейчас, когда она пришла к нему и сказала, что он был прав, Эдгар отвергал ее. Китти подалась назад, но он не выпустил ее рук.
Напротив, свободной рукой он обнял ее, а второй прижал чуть ниже талии.
На его лице медленно появилась та уверенная улыбка, с которой он ходил много лет, и он сказал:
— Я не хочу возвращаться к прежнему.
— Но…
— Кит, поклянись мне, — перебил он, — поклянись, что никогда больше меня не бросишь.
— Никогда, — прошептала она.
— И когда я в следующий раз попрошу тебя выйти за меня замуж, ты скажешь «да».
— Эдгар…
Китти осторожно начала высвобождаться из объятий и пятиться назад.
Поначалу Эдгар почти выпустил ее. Но потом снова притиснул к себе и приподнял.
— Говори! — потребовал он. — Я уже одиннадцать лет жду, когда же ты скажешь «да».
— Эдгар, я не гожусь в жены.
— Чушь собачья. — Он аккуратно поставил ее на пол. — Да, Кит, именно так. Я не собираюсь допустить, чтобы кто-нибудь из нас сломался окончательно, когда мы можем и должны быть вместе. Либо женитьба, либо ничего.
Она обхватила его обеими руками за шею.
— Ты не оставляешь мне выбора?
— Когда я попрошу тебя выйти за меня замуж, ты скажешь «да», — повторил Эдгар.
— Сомневаюсь, что здесь найдется подходящая церковь…
— Выходи за меня замуж. — Он почти касался ее губ своими, но, когда она попыталась поцеловать его, чтобы отвлечь его и прервать спор, отвернулся и нежно прошептал: — Кит, просто скажи «да».
— Да, — уступила она.
Эдгар приник к ее губам, легко поднял ее, сделал несколько шагов и, опустив ее на кровать, начал быстро расстегивать ее одежду. Когда он чуть отстранился и подсунул руки ей под спину, она предложила:
— Я могла бы просто задрать…
— Нет. Я очень долго был без тебя. Сейчас я хочу видеть тебя и ощущать. — Он спустил платье с ее плеч до пояса. И тут же, умелыми неторопливыми движениями, от которых она столько раз теряла голову, принялся расшнуровывать ее корсет, одновременно лаская ее и покрывая поцелуями обнажившуюся кожу.
— Я могу помочь тебе, — предложила она.
Он рассмеялся и накрыл ладонями поверх корсета ее груди.
— Мне так больше нравится.
— Ты нарочно меня мучаешь? — Она протянула руку и положила ладонь на бугор, выросший на его брюках. — Знаешь, это чревато последствиями.
Он подался вперед, чтобы лучше чувствовать ее руку.
— К счастью.
К тому времени, когда оба разделись догола, Китти уже не знала, смеяться ей или рыдать. Хотя они и провели порознь, как им обоим казалось, бесконечно много ночей, реальное ощущение близости с Эдгаром оказалось куда лучше воспоминаний. Он целовал, лизал и покусывал ее кожу, а она извивалась и охала от наслаждения. И в конце концов она громко не то вскрикнула, не то застонала, и его плоть вошла туда, где и должна была оказаться.
— Я люблю тебя, — выдохнул он.
— Я тоже люблю тебя. — Она подалась бедрами вверх, побуждая его начать движения.
Он не откликнулся на этот призыв. Вместо этого он взглянул ей в глаза сверху вниз и спросил:
— Кит, ты выйдешь за меня замуж?
— Так нечестно! — возмутилась Китти.
Он медленно отодвинулся, почти выйдя из нее, а потом с мучительной для нее медлительностью снова качнулся вперед.
— Скажи еще раз: ты будешь моей женой?
— Буду. Я стану миссис Эдгар Кордова, — пообещала она.
— Еще раз! — потребовал он.
И еще много раз он совершал движения, лишь услышав от нее это обещание.
Потом они поменялись местами, и она распласталась поверх него, чувствуя себя лучше, чем когда-либо с тех пор… с тех пор, когда она в прошлый раз была обнаженной в его объятиях.
Потом она задремала, а когда открыла глаза, он глядел на нее с таким выражением, будто был полностью доволен жизнью. Она подняла голову и тоже уставилась на него.
— И что, если бы я не пообещала выйти за тебя, ты тут же прекратил бы все это?
Он рассмеялся.
— Нет, но ведь ты редко бываешь такой уступчивой. Вот я и решил выжать из тебя обещание, пока есть возможность. — Он прижался к ней, перевернулся, так что она оказалась сверху, нежно поцеловал и добавил: — Я ведь знаю тебя, куколка. Ты ни за что не нарушишь слова.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});