Меган сделала шаг назад, наблюдая, как силуэт двинулся от окна. Она повернулась и, отодвинув в сторону одеяло, вышла в коридор, благо камера была не заперта. Шеф полиции мирно дремал за своим письменным столом. Она прошла на цыпочках мимо него и ступила в темноту ночи. За углом дома она увидела Лукаса, привязывающего трос к рогу луки. Другой конец троса уже был прикреплен к прутьям оконной решетки.
– Помочь? – спросила она.
– Нет. Ты только стой тихо и отойди от окна.
Меган пожала плечами и сделала несколько шагов назад. Если он хочет разнести тюрьму на куски, пусть попробует.
Лукас занес ногу в стремя, затем повернулся так резко, что едва не упал. Его глаза стали похожи на две плошки, когда неожиданно для себя он оказался лицом к лицу с Меган.
– Что ты здесь делаешь? – сурово прошипел он.
– Пришла посмотреть, не требуется ли тебе помощь.
– Но ты… Но они… Ты же… – Лукас тяжело задышал и сделал новую попытку: – Ты же должна быть там. Под замком. За решеткой. – Он посмотрел в сторону камеры. – Как ты вышла?
– Через дверь, – небрежно отвечала Меган, будто право свободного выхода для здешних узников было в порядке вещей.
– Но начальник… он… ты…
– Не заводи сначала. – Лукас упер руки в бока.
– Я думал, ты сидишь в камере, взаперти, как узница. Я шел тебя освобождать, а ты тут разгуливаешь как у себя дома. Черт побери, как тебе удалось?
– Очень просто, – спокойно сказала Меган. – Начальник не верит обвинениям Брандта. Ни единому слову.
Лукас ошеломленно уставился на нее.
– Меня держат под стражей только потому, что на этом настаивает руководство железной дороги. Таков закон. Но в своей вотчине мистер Томпсон предоставил мне большую свободу.
– Ты здесь прямо как на каникулах, – сказал Лукас. – Конечно, не то что дома, но, в общем, тебя неплохо обслуживают. И ты можешь ходить, где тебе нравится.
Меган не считала нужным отвечать на его саркастическое замечание. Она не обязана давать ему объяснения.
– Если ты хочешь продолжать разговор, мы должны войти внутрь. – Она потерла руки, разгоняя вечерний озноб. – Мистер Томпсон разрешает мне ходить в пределах здания, но я не хочу, чтобы он застал меня здесь беседующей с мужчиной, который собирался помочь мне бежать.
– Откуда я знал, что ты не нуждаешься в моей помощи?
– В самом деле, откуда! – насмешливо сказала Меган. – Ты убежал, ног под собой не чуя. И даже на минуту не задержался, не выяснил, что со мной будет. Дать мне возможность висеть на суку на другом конце города – все, о чем ты тогда заботился. – Она повернулась и направилась в свою камеру.
Лукас появился минутой позже и отвязал трос от решетки, тихо проскользнув мимо спящего полицейского. Заметив веревку, натянутую поперек камеры, он задернул одеяло, чтобы создать хотя бы видимость уединения.
С минуту он просто смотрел на нее, вглядываясь в каждый дюйм ее прекрасного тела. В полумраке ее черные как вороново крыло волосы и темные глаза, когда на них падал лунный свет, блестели еще ярче.
Лукас вдруг остро ощутил свое одиночество, хотя она стояла в трех шагах. Господи, как же ему недоставало ее! Он любит ее – отрицать дальше бессмысленно. И нет нужды оберегать ее от обид, которые он может навлечь своими отъездами, потому что теперь он никогда ее не покинет.
– Меган… – Он шагнул и протянул к ней руки.
– Даже не думай.
Лукас остановился, сердце замерло от ее слов.
– Ты опять вторгаешься в мою жизнь, – сказала она. – Так бесцеремонно и запросто, будто вальсируешь. Но после твоего предательства я тебе не могу позволить еще раз обмануть меня. Ты уехал. Просто взял и уехал. Ни записки, ни объяснений. Даже не сказал «до свидания». Ты исчез так же грубо и внезапно, как появился.
– Позволь мне… – начал Лукас.
– Убирайся к дьяволу! – оборвала его Меган. – Ты отдаешь себе отчет, каково мне было, когда я услышала, что ты уехал? И сообщил мне о твоем отсутствии не кто-нибудь, а Брандт Донован! Добрейший из всех людей. Все равно что соль на раны посыпать, не правда ли?
– Меган, если бы ты…
– А все потому, что ты одержим жаждой мести, Лукас. Тебе непременно нужно найти Сайласа Скотта. Если ты предпочитаешь провести всю жизнь в одиночестве, в седле, в поисках того, кого ты никогда не отыщешь – я даже не имею в виду Скотта, – тогда продолжай. Но я надеюсь, ты понимаешь, чего ты себя лишаешь. Когда тебе будет девяносто, ты осознаешь наконец, что все годы искал не Сайласа Скотта. Ты искал удовлетворение. Согласие. Покой. Может быть, небольшой кусочек счастья. Но такие вещи приходят от любви, от общения и понимания, Лукас.
– Я знаю, – тихо сказал он.
– И даже не пытайся мне объяснять, что найти Сайласа Скотта – твой долг. Твои оправдания уже протерлись до дыр. Ты просто убегаешь, и в конце концов тебе придется остановиться.
– Я знаю, – повторил Лукас уже чуть громче, хотя с той минуты, как они вошли в камеру, оба говорили только шепотом.
Меган хотела продолжать и осеклась, посмотрев на него первый раз с момента его появления здесь.
– Ты сказал, что знаешь? – Он кивнул.
– Знаешь – что? – спросила она боязливо.
– Я знаю, что ты права, Меган. Каждое сказанное тобой слово – правда. Почему, ты думаешь, я вернулся?
– О, нет! – еле выдохнула она. – Ты убил Сайласа Скотта, не так ли? Ты наконец нашел его и убил.
– Я хотел, – сказал Лукас сквозь стиснутые зубы. – Но не убил.
У нее вырвался вздох облегчения.
– Тогда почему ты вернулся? – спросила она, складывая руки под грудью. – Чувствовал себя виноватым, что оставил меня здесь одну ожидать петлю палача?
– Нет, я вернулся, потому что я люблю тебя, – сказал Лукас как нечто само собой разумеющееся.
Она окаменела, ошеломленная его признанием. В ее расширившихся глазах сквозило недоверие. Он, вероятно, думает, что ей достаточно одного его чиха, чтобы упасть от счастья.
– Помнишь, что ты сказала мне в ту ночь, когда мы разбили лагерь у Коттон-Ривер?
– Нет, не помню, – сказала она, прищурясь, хотя по ней было видно, что помнила.
– Ты сказала, что зимой розы покрыты снегом и закованы в лед. Что каждую весну солнце заставляет таять лед и розы вновь зацветают, такие же большие и прекрасные, как прежде. – Лукас подошел ближе и положил ладони ей на руки. – И тогда ты сказала, что мое сердце похоже на те розы. Во мне сосредоточилось столько боли и ненависти, что я считал себя почти мертвым. Но потом я встретил тебя, и ты, так же как солнце, растопила лед в моем сердце. Я люблю тебя, Меган. Наконец мою твердую черепушку прошибло. Слава Богу, что до меня дошли твои слова. Я не столько жажду возмездия, сколько пытаюсь найти успокоение. Но я не обрету его, убив Сайласа Скотта.