Они были уже на улице, около салона, где все собрались поглазеть. Уличные кафе и бары ломились от посетителей, и все взгляды были устремлены на Эстер и ее спасителя.
— Черт, дорогуша, ты весишь целую тонну, — пробормотал толстяк, опуская ее на землю.
Он сильно вспотел и выглядел до смешного довольным собой. Возможно, он даже ожидал от нее благодарности.
Глаза Эстер щипало от дыма и стыда. Еще десять минут назад она представляла, как толпа замирает в восхищении при виде нее. Но в реальной жизни все было не так, и здесь она от шеи до колен была покрыта чем-то напоминающим то, что падает из-под коровьего хвоста. Вокруг ее рук, ног и спины были накручены километры пленки, как будто из нее делали сосиску.
Обляпанный жижей оранжевый бюстгальтер.
И огромные, как у борца сумо, одноразовые бумажные трусы.
Понятно, никто не смотрел на нее с восхищением.
Так называемые взрослые хихикали, как школьники. А сами школьники указывали на нее пальцами и визжали от смеха. Даже малолетние дети хмыкали и прятали личико в юбку матери.
Кто-то засвистел, Эстер вздрогнула. Настало время умереть от стыда.
Ей негде было спрятаться.
И нечем прикрыться.
У нее даже не было сумки, которую Зельда предусмотрительно оставила в кухне вместе с ее одеждой.
Никто не предложил ей даже футболку, чтобы прикрыть стыд.
Дорога очистилась, и пожарной машине наконец-то удалось добраться до пожара. Пожарные выскочили и приступили к работе — стали быстро разворачивать шланги. Через несколько секунд на дымящийся салон обрушились потоки воды. Но даже пожарные, занятые своей работой, не могли не бросать украдкой взгляды в сторону Эстер.
Когда она уже решила, что хуже не бывает, что-то вдруг накрыло ее плечи. Вся багровая от стыда, Эстер развернулась и увидела Лукаса.
О боже.
— Вот. — Он снял свой кремовый льняной пиджак и нежно накинул ей на плечи. — Давай тебя прикроем.
Эстер знала, что нужно его поблагодарить. Несомненно, очень поблагодарить. Но вместо этого она пробормотала:
— Что ты здесь делаешь?
— Я тут выпивал с другом. — Он указал на бар неподалеку со столиками на улице. — Сначала я тебя не узнал. Моя машина за углом.
Эстер спросила грубо:
— Ну и что?
— Мы можем снять с тебя это, поставить напротив салона и попросить милого пожарного полить на тебя из шланга. Или, — предложил Лукас, позвякивая перед ней ключами от машины, — я могу отвезти тебя домой.
Чтобы все увидели, как она выглядит.
— А как же твой друг?
— Кто? — Лукас улыбнулся. — О, нет проблем. Она подождет.
Они направились к машине Лукаса, оставив рыдающую Зельду отвечать на вопросы полиции. Лукас заметил, что пиджак не прикрывает полностью Эстер с ее «коровьими лепешками» и обрывками пленки, поэтому он помахал двадцатифунтовой купюрой перед ошарашенным владельцем магазина пляжной одежды и выбрал на наружных вращающихся вешалках розово-белый саронг с бахромой.
— Я не могу тебе заплатить, — прошептала Эстер. — Мой кошелек остался в салоне.
— Не глупи. — Он обнял ее, крепко сжав талию, стараясь подбодрить. Зашуршала пленка, он продолжил: — Веселее. Когда-нибудь ты вспомнишь об этом и улыбнешься.
Заявление было настолько нелепым, что Эстер Даже не стала отвечать.
Обратная дорога до дома заняла меньше десяти минут. Слава богу, запасной ключ был дьявольски умно спрятан под дверным ковриком.
Эстер повернула ключ в замке и мысленно спросила себя, должна ли она приглашать Лукаса на кофе. Требуют ли этого правила вежливости? Ей очень хотелось остаться одной. Черт, почему жизнь такая сложная?
Почему она должна быть покрыта этой пленкой и «коровьими лепешками»?
И зачем, зачем, зачем она прыгнула в тот вечер голая в бассейн Орлы, умоляя Лукаса заняться с ней сексом?
— Я сейчас уеду, оставлю тебя одну, — сказал Лукас. — Прими душ, смой с себя всю эту гадость. — Он сделал паузу. — Скажи, зачем женщины делают эти штуки с грязью?
Он действительно был добр к ней. Если бы не он, она сейчас плелась бы домой. А за ней, как за Крысоловом, шли бы следом хихикающие дети.
— Чтобы стать красивее, — ответила Эстер. — Более привлекательными для мужчин.
— А. Ясно. Но ты и так привлекательна.
— Да, конечно. Взгляни на меня. — Она раскинула руки в пленке. — Я обворожительна.
Лукас улыбнулся и потрепал ее по щеке. Так обычно обращаются с пятилетними детьми.
— Иди, прими душ. Скоро увидимся.
— Да. — Эстер выдавила слабую улыбку. — Спасибо.
Грязь на ее коже засохла. Понадобилось много времени, чтобы смыть ее. После двадцати минут энергичного соскребания Эстер вышла из душа и осмотрела в зеркале свое голое тело. Розовее, чем обычно, а в остальном то же, что и раньше. Из всего этого надо извлечь урок. Возможно, он на дне коробки «Твиглет».
Милли будет дома самое раннее в десять. Эстер завернулась в халат, заварила себе чашку чая и опустилась на диван с пультом телевизора и телефоном.
Она набрала код Глазго, затем номер ресторана. Нэт наверняка занят, но ей станет лучше, если она хотя бы несколько секунд послушает его голос.
— Нэт? — переспросил раздраженный работник, когда Эстер попросила позвать Нэта. — Он не работает, сегодня вечером он выходной.
Эстер обрадовалась, потому что это означало, что Нэт не будет занят и сможет с ней нормально поговорить; она набрала номер его квартиры.
— Нэт? Его здесь нет. — Один молодой мужской голос, незнакомый. — Он ушел с Энни.
Энни. Энни?
— С кем?
— С Анастасией. Анастасией?
Какой еще Анастасией?
В трубке раздались приглушенные голоса, и парень обеспокоенно произнес:
— Простите, послушайте, я не знаю, с кем сейчас Нэт. Может, он пошел выпить с кем-то из ребят. Ладно, пока.
Голос замолк. Эстер смотрела на трубку с таким удивлением, как если бы парень сказал, что Нэта нет дома, потому что он отправился в клинику менять пол.
Ей никогда не приходило в голову, что Нэт способен на такое. Он был не такой. Он много работал. Он любил ее.
Но может, он передумал и решил, что лучше он будет любить кого-то другого.
По телевизору показьтали «Жителей Ист-Энда». Эстер смотрела, но не слышала ни единого слова. Энни, Энни, Энни. Соперницу с таким именем можно было пережить. Сразу возникал образ какой-то пухлой, неряшливой, безвкусно одетой девицы с обгрызенными ногтями и с дружелюбной улыбкой.
Но Анастасия... От этого имени дрожь пробирала до самого позвоночника, потому что было понятно, что она должна быть высокой, экзотичной и безгранично шикарной, с русскими скулами и с волкодавом на усыпанном бриллиантами поводке.