Тихие завывания из святилища. На камере Лианны Мур, стоявший слева от сцены, нахмурился, видимо выжимая смысл из этих звуков.
— Я думаю, что вижу проблему, — сказал он, помолчав.
Где-то — где? — Эулалия и Амина остановились. Явно сомневаясь, они повисели, глядя друг на друга, потом медленно развернулись спина к спине, двуликим Янусом. Указатели и предупреждающие полосы висели вокруг люка вдалеке: хранилище паров водорода, двигательный отсек. С той стороны уже был глубокий вакуум.
— Все как вы говорили, — сказал Мур в святилище, — Это стандартные протоколы.
Его камера держала фокус на картинах Порции. Лианна смотрела на полковника сбоку. Тот поднял визор: щеку скрывал шлем, но профиль Джима было хорошо видно. Узел по фамилии Офоэгбу смотрел не на Мура, не на Порцию — а сквозь открытый люк, в коридор за ними…
«Секундочку, — подумал Брюкс. — Разве там не должна была…»
Тень, намекавшая на чье-то незримое присутствие у люка, исчезла.
Мур произнес:
— Оно использует те же протоколы, что и мы.
Несколько минут назад там стояла Валери, а теперь куда-то ушла.
— Оно отражает наши собственные протоколы, это чисто механическое повторение.
«Амина и Эулалия пошли не Джима встречать, — размышлял Дэн. — Они стопроцентно выслеживают Валери…»
Он вытащил вперед их сигналы. Камеры по-прежнему смотрели в противоположные стороны, видимо обеспечивая полный круговой обзор объединенному визуальному полю. «Икар» дрейфовал вокруг них, как сновидение с высоким разрешением.
— Мы говорим не с инопланетным разумом, — продолжил Мур. — Мы общаемся с зеркалом.
Брюкс что-то заметил — крохотную искорку в правом верхнем углу сигнала с камеры Амины. Тусклую звезду, плывшую в бризе переработанного воздуха. Дэн вызвал меню стереокамер, выбрал 27Е — РЕАКТОР ПАРОВОГО ЯДРА — ВНЕШН. КОРИДОР. Тот же самый коридор, но вид сверху. Теперь он уставился на два открытых шлема: мерцающая звездочка парила перед ними. Брюкс увеличил картинку и увидел осколок стекла — или вроде того — размером едва ли с заусенец. Здесь что-то разбилось.
«Икар» — место большое. Бесконечное пространство, дышавшее сквозь тысячи километров воздухопроводов. И стеклянное пятнышко могло появиться откуда угодно.
— Если хотите добиться какого-то прогресса… — сказал Мур.
«Никаких признаков растяжения или усталости металла ничего не взрывалось не ломалось поблизости нет никаких осколков.
… нужно туда сходить и проверить для надежности…»
— …вам нужно сломать стандартные протоколы.
В святилище полковник вытянул руку. Офоэгбу ринулся к нему, хотел помешать, но было уже поздно: на ладони Мура вспыхнула крохотная яркая фигурка — голограмма, приношение в форме человека.
— Это мой сын, — голос Мура, тихий и спокойный, разнесся по каналу, — Ты его знаешь?
Интерфейс Порции свернулся и исчез.
«О, черт, черт».
— О черт о черт, — Сенгупту рядом заело в полной синхронии с голосом, паникующим в голове Брюкса.
— Заткнись! — крикнул Дэн, и, к его удивлению, оба подчинились.
Рука Мура не двигалась. Приношение спокойно светилось. Порция лежала молча на своем алтаре, в то время как каждый сапиенс на расстоянии ста миллионов километров затаил дыхание.
Секунды тянулись бесконечно, а потом посередине ее шкуры открылся одинокий яркий глаз. Из зрачка полился свет; он фонтанировал, кружась, по полотну из меланина и магнетита, потом, наконец, застыл в образе фигуры с руками и ногами. Сири Китон взглянул на самого себя, слегка раскинув руки ладонями вперед.
Брюкс подался навстречу сигналу:
— Еще одно отражение.
Сенгупта щелкнула, цыкнула и покачала головой.
— Это не отражение посмотри на руку на правую руку, — она увеличила картинку для его удобства: от запястья до кожи между указательным и средним пальцами бежала неровная линия. Будто кто-то разорвал Китону руку, прямо до запястья, а потом склеил ее обратно.
Брюкс взглянул на Сенгупту, пытаясь вспомнить:
— Этого нет на снимке Джима.
— Разумеется нет в этом смысл твою мать в этом..
А потом из сети неожиданно раздался сдавленный звук: голос Двухпалатников — масса сложных гармоний, которая, вероятно, содержала невиданные объемы информации. Брюкс же почувствовал в ней лишь удивление: на камере 27Е Эулалия на полной скорости летела по коридору. Амина парила на месте, уставившись прямо в объектив — нет, не в объектив, а на предательский осколок, порхавший перед ней.
И вдруг повсюду наступил кромешный ад.
В святилище камеры на шлемах лихорадочно заметались во все стороны, качаясь пьяными маятниками; причем так быстро, что было непонятно, что их напугало. На 27Е Эулалия отскочила от переборки (разве секунду назад там была переборка?) и отступила обратно к Амине; еще секунда, и обе исчезли, сигнал оборвался — осталась только лихорадочная мешанина, идущая со скафандров. Сенгупта схватила ДОБ/РЕКОМП и растянула его по центру купола: взгляд сверху на святилище, обитающее там божество и его презренных служителей, отскакивавших от металлической плиты, возникшей на месте открытого люка, зиявшего пару секунд назад. Порция лежала тихая, как глина, посреди конденсатора. Изувеченный портрет Сири Китона сиял мягко и ровно, словно детский ночник. Из дальней переборки выпросталось маслянисто-серое щупальце и ринулось к Чайндаму Офоэгбу — Мур еле успел оттолкнуть монаха в сторону.
И все это случилось в последнее лихорадочное мгновение, прежде чем камеры вырубились.
Сенгупта что-то нечленораздельно тараторила, но Брюкс едва ее слышал.
«Я знаю, что это, — думал он, раз за разом прогоняя в голове последние секунды. — Я уже такое видел и даже сам использовал. Я точно знаю, что это…»
Магнетит, хроматофоры и защитная окраска. Сломанные и дотошно построенные заново клетки. Аккуратно подчищенные следы, стертые чужие запахи, пунктуально расставленные по местам сенсоры и семплеры: естественная среда обитания, реконструированная по всем осям.
«Это сектор исследования для забора проб».
Дэн дернул за пряжку на упряжи и взлетел к куполу.
— Мы должны их оттуда вытащить.
Сенгупта затрясла головой так сильно, что Брюкс подумал, та сейчас отскочит:
— Ни за что ни за что на хрен нам надо отсюда выбираться…
Он взлетел над зеркальным шаром и схватил ее за плечи…
— Убрал руки тварь!
…отпустил, но держался рядом, лицом к лицу, буквально в сантиметре, хотя Сенгупта корчилась и отводила глаза.
— Оно не знает, что мы здесь, понимаешь? Ты сама говорила: «слишком тупая для стереокамер», и слишком тупая, чтобы узнать про нас. Мы не были на «Икаре», Порция нас никогда не видела. Мы можем застать ее врасплох…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});