— Тс-с, родная.
Удерживая Марису за талию, Северин вначале прикрыл дверь и провёл для надёжности рукой перед входом, выставляя заклинание «тишины». Они скрылись от мира в маленьком пространстве комнаты.
Убедившись, что никто не помешает и случайно не увидит их, он быстрым поцелуем коснулся губ. Неожиданное появление Брума заставило сердце биться чаще, но и удивило.
— Твоя служба?
— Быстро всё решилось. У командора дела с другими агентами. Где твоя шустрая соседка? — он оглядел комнату.
Вид за окном как будто притянул мага, тонкие пальцы легли на подоконник. Было в его действиях что-то испугавшее Марису. Они казались привычными, доведёнными до неосознанного повторения в движениях и позах. Северин стремился контролировать все изменения реальности, происходящие рядом. Она вспомнила, что за ним, скорее всего, давно следят. Опасность сделалась постоянным сопровождением обыденной жизни.
Эта мысль подтолкнула Марису к неприятному разговору.
— Келены не будет до завтра. Рин, — она встала рядом, опираясь о столик с книгами, несколько раз куснула нижнюю губу, решаясь. — Я видела, как Арвела вела стража.
— Арвела арестовали, — его лицо не дрогнуло, взгляд по-прежнему был устремлён на снег за окном. — Ты знаешь, что менталы коварны, — ни тени улыбки не мелькнуло на бледном лице. — Брумы не прощают предателей. Я не прощаю. Всеми силами я пытался не быть похожим на собственных предков, но Арвел зашёл слишком далеко.
— Может быть у Арвела не было иного выхода? Верховный толкователь способен применить власть, запугать, — осторожно предположила Мариса.
— Арвел игрок и постоянно нуждался в деньгах. И вместо того, чтобы поговорить со мной, своим другом, он выбрал иной путь. С лёгкостью передавал информацию обо всех действиях тому, кто желал мне смерти. Несколько покушений состоялись не без его длинного языка. Он всегда знал, где я и что делаю. Я быстро учусь, — Брум скривился. — Раскусив предательство, начал вести игру и против него. Жаль, что невозможно наказать болтуна по закону. Предательство неподсудно, если только это не измена королевству. Арвел не просто сообщал обо всём дяде. Он убийца.
Северин замолчал на некоторое время, сложил руки на груди и не отрывал взгляда от окна.
— Мы жили в одной комнате. В конце третьего курса мне удалось разыскать в столице лекаря, который лечил Вистиану. Когда-то он работал в лазарете, куда свезли всех пострадавших от взрыва в Зале Иллюзий. Прошлое навалилось на меня со всей силой. Я проявил слабость, взял друга с собой. Если бы мне было известно тогда, что Арвел уже докладывает Делвину обо всём! Он врал мне в лицо, зная, как важна правда о смерти родных. Но я верил ему. Лекарь не пожелал разговаривать о старом деле, но обещал подумать, когда я посулил деньги. Арвел зудел всю дорогу, что старикашка зарвался и лучше бы я ссудил ему подходящую сумму. Я не отказал. Весь вечер он крутился точно на иголках, порываясь уйти. Он сделал это стоило мне заснуть. Утром Арвел подумал, что я ещё сплю. Вернулся в комнату довольный и подозрительно осторожный. Постоянно оглядывался на мою постель, точно опасался, что я слежу за ним. И он переложил во внутренний карман сюртука небольшую бумажку. Не знаю, что заставило меня поступить так некрасиво. Я и помыслить не мог, что полезу проверять карманы соседа по комнате. Поведение Арвела показалось необычным. Он ушёл в ванную, и я нашёл чек, выписанный Делвином Брумом. Вначале дядюшка платил ему чеками, позже они перешли на золотые.
— А убийство? Ты сказал, что он убил…
— К вечеру следующего дня я узнал, что лекарь погиб в пожаре вместе с прислугой. Огонь вспыхнул в комнате моего свидетеля. Двери на улицу кто-то перекрыл телегой. Самое страшное, что это был доходный дом для зажиточных горожан. Комнаты сдавались внаём. Ранним утром все спали. К приезду отряда стихийников для борьбы с огнём пламя поднялось до крыши, и она обвалилась. Уверен, что это дело рук Грэмиса Фолэнта, его стиль. Арвел продал меня и подставил невиновных под смертельный удар. Я ответил ударом на удар. Кровь Брумов не вода…
— И что ты сделал? — похолодев, прошептала Мариса.
Она испытала чувство, схожее с чувствами ребёнка, заглядывающего в тёмную пасть знакомой комнаты, которую ночь превратила в логово монстров.
— Добыл информацию из Зала Совета. Они нашли подслушивающий куб. Только артефактов было два. Один до сих пор на месте. Никто не обнаружит иллюзию. Второй подделка под работу эмпата искусств. Арвел регулярно отчитывался перед дядей. Единственный эмпат искусств, кому удалось побывать в Зале Совета. Месть неприятна на вкус, Ма́ри, но необходима. Это инструмент, которым стоит воспользоваться. Да, я недоволен собой и противоречия раздирают сердце. Наверное, Валентайн Брум посмотрел бы на меня с укором. Однако, я верю и в искупление.
Ответное молчание Марисы затянулось, и Рин повернулся. Рука мага легла рядом с рукой любимой.
— Считаешь меня чудовищем?
Она не глядя нашла его ладонь, сжала. Имела ли она право осуждать? Мариса и сама хотела отомстить Лирою Фолэнту за причинённую боль.
— Я понимаю тебя, но может быть ты ошибся.
— Возможно, — Рин легко согласился, опустив плечи.
Обнявшись, они стояли возле окна. Снег медленно падал на дорожки парка и деревья. Чёрные фигурки людей двигались, точно плыли, по белым волнам. У Северина тревожно билось сердце. Она слышала неровный стук, положила ладонь ему на грудь.
— Арвел и Грасия видели меня. Я выходила из твоей комнаты.
Затуманенный, помертвевший взгляд Рина словно впился в лицо Марисы. Взгляд повторял: «Почему?! Почему ты не сказала раньше?».
— Я не успел бы ничего изменить. Остаётся верить, что у него всё смешается в голове от страха и Арвел не назовёт имени студентки Дэй. Самое верное — спрятать тебя.
— Зачем? Кто я такая, чтобы быть интересной Делвину Бруму? — про себя Мариса горько усмехнулась, предполагая, что Элери Талес наверняка заинтересовала бы верховного толкователя. — Скоро первые зачёты. Магистр Дэй… Как объяснить Виктору? Он столько приложил усилий, чтобы устроить меня в Академию. Я не могу исчезнуть.
— Я схожу с ума, думая, что тебе грозит в подвалах Делвина, — Северин прижался к виску Марисы.
Они не заметили, как губы встретились, лаская, ловя удивительный освежающий жар. Дары ожили, с радостью сплетаясь в невидимом танце. Мариса и Рин долго практиковались в магии креаторов, использовали силы эмпата и ментала для защиты, которая требовалась в ритуале освобождения Вистианы. И теперь их природная магия жаждала всё большего единства.
— Люблю тебя, — прошептал он.
Одним движением Северин отодвинул в сторону книги позади Марисы. Одна из них упала на пол и раскрылась, обнажая засушенный между страниц осенний букетик. Сильные руки подхватили, усаживая Марису на стол. Волна жара поднялась из глубины тела. До дрожи, до трепета кончиков пальцев. Она шумно выдохнула, когда маг прошёлся губами по шее. Он скользил вверх, возвращался ниже, снова поднимался, изредка касаясь языком кожи или мочки уха. Изнывая от томящего ожидания, Мариса не заметила, как раздвинулись колени, подпуская Северина ближе. Мешало платье, но она жадно свела ноги обратно, зажав узкие бёдра Рина.
Голова закружилась от обилия ощущений и чувств, заставляющих тяжело и прерывисто дышать. Ладони мага то стискивали хрупкие плечи, то медленно продвигались по спине или ногам, желая забрать себе всю Марису. Доверчиво откинув голову, она растворилась в жаркой ласке.
«Пусть всё случится. Рин, я хочу, чтобы это произошло. Ты нужен мне», — обрывки мыслей сгорали под губами и руками мага.
Он остановился, вырвав из груди Марисы вздох сожаления.
— Рядом с тобой так трудно удержаться, — голова Северина коснулась её лба, глаза были прикрыты.
Маг улыбался, пытаясь восстановить дыхание. Мариса схватила пальцами край стола. Внезапное опустошение навалилось на неё. Северин выпрямился, возвращаясь к привычной сдержанности. Они снова стояли напротив друг друга.