Читать интересную книгу «Мой бедный, бедный мастер…» - Михаил Булгаков

21/VI.35. В грозу И опять наступил антракт, ознаменов

Раскисший в собственном поту Никанор Иванович открыл глаза, но убедился, что продолжает спать и видит сны. На сей раз ему при снилось, что появились между зрителей повара в белых колпаках и стали раздавать суп. Помнится, один из них был веселый круглоли цый и, черпая суп громадной ложкой, все приговаривал:

– Сдавайте, ребята, валюту. Ну чего вам тут на полу сидеть!

Похлебав супу без аппетита, Босой опять вынужден был зажму риться, так как засверкали лампионы на сцене.

Вышедший из бархата молодой человек звучно объявил, что из вестный артист Прюнин исполнит отрывки из сочинения Пушки на «Скупой рыцарь». Босой хорошо знал фамилию сочинителя Пушкина, ибо очень часто слышал, да и сам говорил: «А за кварти ру Пушкин платить будет?» – и поэтому с любопытством уставился на сцену.

А на ней появился весьма пожилой бритый человек во фраке, тот час скроил мрачное лицо и, глядя в угол, заговорил нараспев:

– Счастливый день!..

Фрачник рассказал далее, что сокровища его растут, и делал это столь выразительно, что притихшей публике показалось, будто дей ствительно на сцене стоят сундуки с золотом, принадлежащим фрач нику. Сам о себе фрачный человек рассказал много нехорошего. Бо сой, очень помрачнев, слышал, что какая-то несчастная вдова под дождем на коленях стояла, но не тронула черствого сердца артиста. Затем фрачник стал обращаться к кому-то, кого на сцене не было, и за этого отсутствующего сам же себе отвечал, причем у Босого все спуталось, потому что артист называл себя то государем, то баро ном, то отцом, то сыном, то на «вы», то на «ты». И понял Босой толь ко одно, что артист умер злою смертью, выкликнув: «Ключи! Ключи мои!» и повалившись после этого на колени, хрипя и срывая с себя галстук.

Умерев, он встал, отряхнул пыль с фрачных коленей, улыбаясь поклонился и при жидких аплодисментах удалился.

Молодой человек вышел из бархата и заговорил так:

– Ну-с, вы слышали, граждане, сейчас, как знаменитый ар тист Потап Петрович со свойственным ему мастерством прочи тал вам «Скупого рыцаря». Рыцарь говорил, что резвые нимфы сбегутся к нему и прочее. Предупреждаю вас, дорогие граждане, что ничего этого с вами не будет. Никакие нимфы к вам не сбегут ся, и музы ему дань не принесут, и чертогов он никаких не воз двигнет, и вообще он говорил чепуху. Кончилось со скупым рыца рем очень худо – он помер от удара, так и не увидев ни нимф, ни муз, и с вами будет тоже очень нехорошо, если валюты не сда дите.

И тут свет в лампах превратился в тяжелый красный и во всех уг лах зловеще закричали рупоры:

– Сдавайте валюту!

22/VI.35

Поэзия Пушкина, видимо, произвела сильнейшее впечатление на зрителей. Босому стало сниться, что какой-то маленький человек, дико заросший разноцветной бородой, застенчиво улыбаясь, ска зал, когда смолкли мрачные рупоры:

– Я сдаю валюту…

Через минуту он был на сцене.

– Молодец, Курицын Владимир! – воскликнул распорядитель. – Я всегда это утверждал. Итак?

– Сдаю, – застенчиво шепнул молодец Курицын.

– Сколько?

– Тыщу двести, – ответил Курицын.

– Все, что есть? – спросил распорядитель, и стала тишина.

– Все.

Распорядитель повернул за плечо к себе Курицына и несколько секунд смотрел не отрываясь Курицыну в глаза. Босому показалось, что лучи ударили из глаз распорядителя и пронизывают Курицына насквозь. В зале никто не дышал.

– Верю! – наконец воскликнул распорядитель, и зал дыхнул как один человек. – Верю. Глядите – эти глаза не лгут!

И верно: мутноватые глаза Курицына ничего не выражали, кроме правды.

– Ну, где спрятаны? – спросил распорядитель, и опять замер зал.

– Пречистенка, 2-й Лимонный, дом 103, квартира 15.

– Место?

– У тетки Пороховниковой Клавдии Ильинишны. В леднике под балкой, поворотя направо, в коробке из-под сардинок.

Гул прошел по залу. Распорядитель всплеснул руками.

– Видали вы, – вскричал он, – что-либо подобное? Да ведь они же там заплесневеют? Ну мыслимо ли доверить таким людям деньги? Он их в ледник засунет или в сортир. Чисто как дети, ейбогу!

Курицын сконфуженно повесил голову.

– Деньги, – продолжал распорядитель, – не в ледниках должны храниться, а в госбанке, в специальных сухих и хорошо охраняемых помещениях. И на эти деньги не теткины крысы должны любовать ся, а на деньги эти государство машины будет закупать, заводы стро ить! Стыдно, Курицын!

Курицын и сам не знал, куда ему деваться, и только колупал ног тем свой вдрызг засаленный пиджачок.

– Ну, ладно, кто старое помянет, – сказал распорядитель и доба вил: – Да… кстати… за одним разом чтобы… у тетки есть? Ну, между нами? А?

Курицын, никак не ожидавший такого оборота дела, дрогнул и выпучил глаза. Настало молчание.

– Э, Курицын! – ласково и укоризненно воскликнул распоряди тель. – А я-то еще похвалил его! А он, на тебе! Взял да и засбоил! Неле по это, Курицын! Ведь по лицу видно, что у тетки есть валюта. Зачем же заставлять нас лишний раз машину гонять.

– Есть! – крикнул залихватски Курицын.

– Браво! – вскричал распорядитель, и зал поддержал его таким же криком «браво!».

Распорядитель тут же велел послать за коробкой в ледник, заод но, чтобы не гонять машину, захватить и тетку – Клавдию Ильинишну, и Курицын исчез с эстрады.

Далее сны Босого потекли с перерывами. Он то забывался в не прочной дреме на полу, то, как казалось ему, просыпался. Проснув шись, однако, убеждался, что продолжает грезить. То ему чудилось, что его водили в уборную, то поили чаем все те же белые повара. По том играла музыка.

Босой забылся. Ногами он упирался в зад спящему дантисту, голо ву повесил на плечо, а затем прислонил ее к плечу рыжего любителя бойцовых гусей. Тот первоначально протестовал, но потом и сам за тих и даже всхрапнул. Тут и приснилось Босому, что будто бы все лампионы загорелись еще ярче и даже где-то якобы тренькнул цер ковный колокол. И тут с необыкновенною ясностью стал грезиться Босому на сцене очень внушительный священник. Показалось, что на священнике прекрасная фиолетовая ряса-муар, наперсный крест на груди, волосы аккуратно смазаны и расчесаны, глаза, острые, де ловые и немного бегают. Босому приснилось, что спящие зрители зашевелились, зевая, выпрямились, уставились на сцену. Рыжий со сна хриплым голосом сказал:

– Э, да это Элладов! Он, он. Отец Аркадий. Поп-умница, в префе ранс играет первоклассно и лют проповеди говорить. Против него трудно устоять. Он как таран.

Отец Аркадий Элладов тем временем вдохновенно глянул вверх, левой рукой поправил волосы, а правой крест и, даже, как показалось Босому, похудев от вдохновения, произнес красивым голосом:

– Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Православные христиане! Сдавайте валюту!

Босому показалось, что он ослышался, он затаил дыхание, ожи дая, что какая-то сила явится и тут же на месте разразит умницу попа ко всем чертям. Но никакая сила не явилась, и отец Аркадий повел с исключительным искусством проповедь.

Рыжий не соврал, отец Аркадий был мастером своего дела. Пер вым же долгом он напомнил о том, что Божие Богу, но кесарево, что бы ни было, принадлежит кесарю.

Возражать против этого не приходилось. Но тут же, сделав искус ную фиоритуру бархатным голосом, Аркадий приравнял ныне суще ствующую власть к кесарю, и даже плохо образованный Босой задро жал во сне, чувствуя неуместность сравнения. Но надо полагать, что блестящему риторику – отцу Аркадию – дали возможность гово рить, что ему нравится.

Он пользовался этим широко и напомнил очень помрачневшим зрителям о том, что нет власти не от Бога. А если так, то нарушаю щий постановления власти выступает против кого?..

Говорят же русским языком – «сдайте валюту».

ИСТОРИЯ КОСТЮМА И ПРОЧЕЕ

В бою, когда из строя выбывает командир, команда переходит к его помощнику; ежели выбывает и помощник, принимает команду сле дующий за ним по должности. Но если и он выбывает?

Короче говоря, расхлебывать все, что произошло в «Кабаре» на кануне, пришлось бухгалтеру Василию Степановичу Захарову, кото рый и оказался единственным командиром «Кабаре» и при том тя желом условии, что вся команда находилась в полном смятении, близком, пожалуй, к панике.

Аккуратнейший человек Захаров прибыл на службу, лишь только стрелка часов показала девять по московскому времени, и, к ужасу своему, застал в помещении «Кабаре» милицию и представителей уголовного розыска. В пять минут десятого прибыли следственные власти.

Дело было неслыханное. Нюра, дежурный накануне ночью ка пельдинер, была найдена в вестибюле «Кабаре» лежащей в луже кро ви и с перерезанным горлом.

Дело осложнилось дикой и соблазнительной деталью – исчез ди ректор «Кабаре» Степан Лиходеев, исчез финансовый директор Римский и исчез главный администратор Варенуха Николай. Все трое в разное время, но все бесследно.

Захаров был допрошен тут же и поступил, как всякий в его поло жении, то есть испугался до смерти, все свои усилия направив к то му, чтобы доказать, что он тут вообще ни при чем и ни к чему никако го отношения не имеет. Это ему удалось сделать легко – сразу же ста ло ясно, что тишайший и скромнейший Василий Степанович, всю жизнь сидевший в бухгалтерии, ни в чем решительно не виноват, а клятвенные его уверения, что он и представления не имеет о том, куда девались директора и администратор, заслуживают полного до верия.