прищурив глаза.
— Надеешься ли ты возвестить о появлении нового легиона Божественных?
— Чувствуешь угрозу, дядя? — спросил Тесей.
Аид лукаво улыбнулся и увидел, что уверенность Тесея пошатнулась.
— Высокомерие всегда наказывается, Тесей. Если не в жизни, то всегда в смерти.
— Будь уверен, дядя, если Немезида примет меня после моей смерти, это будет не наказанием, а подтверждением того, что я жил так, как хотел. Можешь ли ты сказать то же самое? Замученный бог с вечным существованием, чей шанс на любовь зависит от поимки этого смертного?
Тесей сделал паузу.
— Я приму эту благосклонность сейчас.
Аид так сильно стиснул зубы, что ему показалось, они могут сломаться.
— Я удовлетворю твою просьбу, — сказал Аид. — Но это не будет Немезида, которая приветствует тебя после твоей смерти.
Он бы сделал это, и он бы наслаждался процессом пыток этого бессмертного, который использовал Персефону в качестве рычага давления. Он будет сдирать кожу с тела и наблюдать, как вороны пируют на останках.
С обещанием благосклонности, Тесей ушел. Взгляд Аида упал на Сизифа, который пытался оттолкнуться от бога.
— Тебе не следовало делать ему такой подарок, — сказал Илиас. — Ты не знаешь, о чем он попросит.
— Я знаю, о чем он попросит, — сказал Аид.
— И о чем?
— Власть, — ответил Аид.
Первородная власть в любой форме, и с Благосклонностью, висящей над головой Аида, у него была она.
Аид наклонился к Сизифу, и когда он заговорил, смертный начал дрожать.
— Добро пожаловать в Тартар.
***
Аид телепортировался в лабораторию Гефеста. Обычно он приходил через главные ворота, чтобы засвидетельствовать свое почтение Афродите, но после Ля Роуз, он не хотел ее видеть, и он не хотел, чтобы она слышала то, о чем он пришел просить. Он нашел бога в его кузнице, его большое тело громоздилось перед горном с открытым горлом, которое извергало огонь и искры, когда он колотил по плоскому куску металла — мечу, зажатому между парой щипцов. Аид мог сказать по положению плеч бога и силе, с которой он работал, что он был зол.
Это зрелище насторожило его, поэтому он позвонил в колокольчик возле двери, чтобы привлечь внимание бога. Аид не удивился, когда Гефест повернулся и бросил в его сторону плоский кусок металла, которым он колотил молотком.
Аид отступил в сторону, когда он врезался в стену позади него.
На мгновение воцарилась тишина, а затем Аид спросил:
— Ты в порядке?
Грудь Гефеста вздымалась вместе с его дыханием.
— Да.
Бог бросил свои щипцы и полностью повернулся к нему.
— Чем я могу вам помочь, лорд Аид? Ещё одно оружие?
— Нет, — ответил Аид. — Ты уверен, что тебе не нужна минутка?
Взгляд Гефеста был жестким. Аид воспринял это как отказ.
— Я не желаю оружия, — сказал он. — Я хочу кольцо.
Гефест выглядел так, как будто ему было все равно, хотя его голос выдавал его удивление.
— Кольцо? Обручальное кольцо?
— Да, — сказал он.
Гефест изучал его долгое мгновение. Аид гадал, о чем он думает. Возможно, «Кто выйдет замуж за тебя»? Или что-то еще более циничное. «Не делай этого, оно того не стоит».
Тем не менее, даже Аид знал, что Гефест в это не верит. Он знал это сейчас больше, чем когда-либо, после того, как бог использовал Цепи Истины, чтобы спросить Аида, спал ли он с Афродитой.
— У тебя есть дизайн?
Аид почувствовал незнакомый прилив смущения, когда вытащил листок бумаги, на котором он набросал изображение. Это было похоже на корону, которую Йен сделал для Персефоны, только он выбрал меньше цветов и драгоценных камней — турмалин и диоптаз.
Он протянул рисунок Гефесту.
— Когда ты планируешь сделать предложение?
— Я не знаю точно, — сказал Аид. Он не думал о дате или времени, когда попросит Персефону стать его женой. Он просто почувствовал, что просить кольцо, создавать кольцо было важно.
— Нет никакой спешки, если это то, о чем ты спрашиваешь.
— Очень хорошо, — сказал Гефест. — Я призову тебя, когда оно будет завершено.
Аид кивнул и вышел из кузницы, но обнаружил, что его путь преградил Гермес.
— Нет, — немедленно ответил Аид.
Рот Гермеса открылся в обиде.
— Ты даже не знаешь, что я собирался сказать!
— Я знаю, почему ты здесь. У тебя есть только две цели, Гермес, и поскольку ты не ведешь души в Подземный мир, ты должен быть здесь, чтобы сказать мне то, что я не хочу слышать.
Аид протиснулся мимо него, и Гермес последовал за ним.
— Я хочу, чтобы ты знал, что я оскорблен, — сказал Гермес. — Я не просто проводник или посыльный, я еще и вор.
— Прости за оплошность, — сказал Аид.
— Я думал, ты будешь в лучшем настроении, — сказал Гермес. — Наконец-то расслабившись, выпустив пар, запустив колбаску…
— Хватит! — рявкнул Аид, поворачиваясь к богу, чьи глаза искрились весельем.
— Почему ты здесь?
Он ухмыльнулся.
— Нас вызвали на совет в Олимпию. У кого-то неприятности из-за кражи коров Гелиоса, и знаешь что? На этот раз это не я!
ГЛАВА XXIII
ОЛИМПИЯ
Аид с нетерпением ждал совета. Он ненавидел своих сородичей-олимпийцев, и он ненавидел зрелища и драму. Он бы предпочел провести свой вечер с Персефоной, погрузившись в нее, снова исследуя ее тело, открывая новые способы трахать ее, которые доставляли бы удовольствие им обоим. Вместо этого он был бы вынужден присутствовать на совете, слушать споры своих братьев, слышать, как Афина пытается заключить мир, слышать, как Арес требует войны, и ему пришлось бы встретиться с Деметрой, зная, что он трахнул ее дочь.
Он вздохнул и материализовался в Саду Богов на территории кампуса Университета Новых Афин, используя свою магию, чтобы найти Персефону.
На этот раз он нашел ее быстрее и подумал, что это может быть как-то связано со слабым эхом силы внутри нее. Его тьма тянулась к этому свету, желая принять его и способствовать ему.
Он телепортировал ее к себе. Как только она появилась, он обхватил ее за шею и поцеловал. Она издала горловой звук, который побудил его раздвинуть ее губы и погрузить свой язык ей в рот. Он хотел ощутить ее вкус на своих губах, когда прибудет в Олимпию; это была бы злая тайна, которую он унес бы с собой.
Он неохотно отстранился, прикусив ее нижнюю губу.
— Ты в порядке?
— Да, — ответила она, затаив дыхание. — Что ты здесь делаешь?
Он улыбнулся, почти грустно, его взгляд снова упал на ее губы. Он должен ответить всю правду, даже ту часть, где он думал о том, чтобы трахнуть ее в этом саду.
— Я