стул, постоял немного, как на осмотре в военкомате, затем, и глазом не моргнув, быстро-быстро натерся снегом и объявил: «Я все».
– Какое «все»? – закричал на него разочарованный Лёха. – Это халтура. Давай заново переснимать. Даже шрамом на спине не похвастался.
– Я условия выполнил. Ничего не знаю. Ах да. Передаю эстафету Никитосу.
Надежда на то, что он забудет про меня, рухнула в один миг.
Тифон вызвался сходить за снегом, но я решил сам, чтобы немного оттянуть момент позора. Но, когда вышел из зала и неторопливо добрел до холла, мне вдруг пришла в голову безумная и вместе с тем прикольная идея.
Убедившись в том, что коридор позади меня пуст, вместо того чтобы свернуть к лестнице, я бросился в зал «Нарнии». Заскочил в шкаф и, не зажигая внутри свет, на ощупь набил ведро искусственным снегом.
Вернулся как ни в чем не бывало. Если не приглядываться, то заметить подмену снега было невозможно, на что, собственно, я и рассчитывал.
Я раздевался поспешно, хотя и не так быстро, как Макс, и все же, по выражению Лёхи, «без вдохновения». Ему было обидно, что они с Тифоном старались, а мы нет.
Своей внешностью и телосложением я в общем-то был доволен, но конкурировать с этой троицей «атлетов» перед камерой вряд ли смог бы, поэтому даже не пытался. Просто подурачился немного, а потом сразу перешел к своему главному выступлению.
Вызывая бурное Лёхино восхищение и скупое одобрение Тифона, снегом обтирался я старательно и жизнерадостно, прикладывая его к самым чувствительным местам: животу, шее и внутренней стороне бедер.
Единственной проблемой было то, что синтетический снег не таял, поэтому приходилось незаметно притаптывать его ногами, чтобы утопить в луже.
Под конец я уже так разошелся, что засунул огромную горсть себе в трусы. Макс зааплодировал, и я уже было собрался завершить выступление на этой фееричной ноте, как вдруг Трифонов, присев возле моих ног на корточки, выудил из лужи разбухший комок кристаллических шариков.
– Это что? – Прищурившись, он растер шарики между пальцев.
Изобразив полнейшее непонимание, я пожал плечами.
– Бли-ин, – взорвался Лёха. – Горелов – читер!
Тифон приложил ладонь к моему животу. Он, разумеется, был теплый.
– Держите его, – приказал Тифон парням и взял ведро. – Сейчас вернусь.
По выражению лиц обоих стало понятно, что теперь мне предстоит суровое наказание.
– Не, ну вы чего? – Я попятился. – Это же шутка. Прикол…
– Я люблю приколы. – Лёха пошел в наступление. – А снег терпеть не могу, и холод тоже… Но «вся суть в снеге». Забыл?
В поисках поддержки я посмотрел на Макса, но тот стоял готовый в любой момент броситься мне наперерез.
– Что вы на меня так смотрите? Я и не думаю сбегать, – произнес я и в ту же секунду рванул на выход.
Откровенно говоря, у меня не было ни единого шанса убежать от них, тем более босиком.
И все же мне удалось выскочить в коридор и домчаться до холла, где Макс подсечкой сбил меня с ног, и я растянулся голым животом на холодном полу.
Лёха тут же схватил за щиколотки.
– Тащим его в камеру.
– Может, сразу в морг? – предложил Макс.
– Блин, пацаны, – взмолился я. – Холодно же, правда.
– Об этом раньше думать нужно было! – сурово произнес Криворотов. – Отмучился бы один раз по-честному, ничего бы такого не было. А теперь придется расплачиваться.
– Давай я чем-нибудь другим расплачусь?
– Например? – Он выпустил мои ноги, и я, перевернувшись, сел.
– Ну смотри, моя запись с челленджем у вас уже есть, и, если выкладывать, придется выбирать одну. Сейчас получилось красиво, а на новой я буду орать и отбиваться. Оно тебе надо?
– Так это ж самый смак, – сказал Макс. – Видео с твоим ором соберет больше всего просмотров.
– Факт, – подтвердил Лёха. – Жаль, я наручники Амелину отдал.
– А давай его застримим и к вебкамщикам в сеть подключим? – предложил Макс.
– Офигели?! – Я вскочил. – Никаких стримов.
Макс схватил меня за одну руку, Лёха за другую, и я почти повис.
Но тут входная дверь раскрылась. Сначала показался Тифон с набитым снегом ведром, а за ним вошел удивленный Ярослав.
– Смотрите, кого я вам привел, – хитро произнес Трифонов. – Говорит, что в челлендже участвовать не будет.
– Как не будет? – Лёха выпустил мою руку. – Напомни, Никитос, кому ты его передал?
– Ярославу, – с облегчением выкрикнул я, вовремя сообразив, к чему все идет.
Яров отступил назад.
– Вы что, пьяные?
– Только Криворотов, – сказал Макс, медленно подкрадываясь к Ярославу за спину.
Ярослав резко обернулся, и, как только его внимание переключилось на Макса, Лёха с разбега запрыгнул ему на плечи. Я поспешил забрать его сумку с ноутбуком и очень вкусно пахнущий горячей едой белый пакет.
– Включай камеру, – рявкнул мне на ухо Тифон и, поставив в сторону ведро со снегом, радостно присоединился к парням.
Судя по всему, видео с Ярославом обещало стать самым топовым.
Глава 26
Тоня
Мила жила в Подмосковье. Час сорок на электричке. Маленький серый городок.
Подбить Герасимова прогулять школу и поехать со мной оказалось совсем несложно. Достаточно было пообещать сделать за него очередную домашку.
Папе тоже пришлось рассказать о своих планах.
Он не одобрил, но понимал, что по-другому быть не может.
Я терялась в догадках, что у Милы могло случиться и для чего ей понадобился Костик, но, учитывая ее образ жизни, ожидать можно было чего угодно.
Сопротивляться ей у Амелина получалось плохо. Он жалел ее и постоянно прощал, хотя она причинила ему столько зла, сколько ни один другой человек на свете.
Мила все время использовала его и, когда появилась я, никак не могла смириться с тем, что он вышел из-под ее контроля и стал жить своей жизнью.
Не догадаться сразу отправиться к ней было очень глупо. Наверное, после лета я слишком поверила в то, что Амелин, расставив все точки над «и», закрыл эту дверь.
Но у него не получилось. Он всегда поступал так, как хотел, чтобы поступали с ним. Защищал, помогал, любил и прощал. Делал все то, чего ему так не хватало самому.
Вот почему я не могла оставить его, прекратить поиски и дождаться, когда все рассосется само по себе. Потому что, пропади я, он пришел бы за мной даже через зеркало.
Мне всегда было интересно, кто его отец, и отчего-то казалось, что он должен быть умным и хорошим человеком. Ведь откуда-то это все в Амелине взялось: доброта, искренность, интеллект. А Мила была совсем не такая: холодная, не понимающая и