28 История похищения и переноса хорошо известна: опасаясь, что останки попадут в руки турок, моряки из Бари вместе с двумя священниками проникли ночью в базилику. Пока клирики служили над мощами литию, один из моряков, Матфей, «разбил железным ломом мраморный помост, из-под которого был вынут цемент и открылась мраморная крышка гробницы». Когда Матфей «разбил стенку гробницы, из нее распространилось благоухание». Опустив внутрь руку, моряк почувствовал влагу, наполнявшую гробницу почти до половины, и начал вынимать из нее по частям святые мощи, доколе не обрел честную главу». С драгоценными реликвиями похитители поспешили на корабль, с почетом доставив их в собор Бари, где мощи продолжали источать миро. При реставрации 1951 г. комплекса над мощами св. Николая в Бари был перебран и алтарь храма, и саркофаг-реликварий с костями, хранящийся под ним. Последний устроен в виде небольшого каменного оссуария, крышка которого имеет три уступа по краям и три лунки в центре, средняя из которых сквозная. Верхняя алтарная доска сплошная, боковая же сторона стола имеет арочное отверстие-трансенну для сбора миро. Материал хорошо опубликован в специальной монографии Ф. Шеттинн (Schettini, 1967).
29 Саркофаг стоял в нише внешней южной галереи (VIII–XII вв.). На одном из приведенных в статье Соколовского рисунков он изображен с колоннадой и скульптурами покойных на крышке; его боковая сторона разрушена. Это объяснили, исходя из рассказа о похищении: «массивная мраморная крышка, украшенная двумя фигурами (мужескою и женскою) в настоящее время с отбитыми головами и изувеченными ногами, представляла большие затруднения к разлому, чем тонкие стенки» (Соколовский, 1861, 62–67, лист IX). Возможно, саркофаг установили в нише именно после 1087 г. как замену какого-то другого, утраченного вместе с реликвиями, причем и нишу, и саркофаг отреставрировали. (Peschlow, 1975; Wiegartz, 1975. № 7, Taf. 93А, 94В).
30 Пешлов предложил широкую дату в пределах IV–VI вв. (Peschlow, 1974), но Г. Вигартц существенно уточнил и удревнил ее (Wiegartz, 1975, № 5). В сумме дата всех найденных фрагментов и целых памятников укладывается в 150–250 гг., что соответствует расцвету производства саркофагов в Малой Азии. И саркофаги, и некрополи имперской эпохи использовали там с I по VI вв.
31 К сожалению, изображений гробницы св. Николая в Мире, которые помогли бы идентифицировать имеющиеся саркофаги, не сохранилось. Иконы с житием и чудесами в большинстве поздние и не дают представления о реальном виде памятника. В западной иконографии часто изображается сбор миро из гробницы — но там несомненно изображают именно крипту собора в Бари (например, на фасаде собора в Шартре). Немногочисленные греческие изображения, собранные Нэнси Шевченко, отражают влияние западной традиции. Лишь иногда изображается саркофаг с двускатной кровлей; всегда с боковым отверстием или отверстиями. (Meisen, 1981, Abb. 57; Sevcenko, 1983,141–142; Goldkuhle, 1954).
32 Сирия, 1991. Порфирий (Успенский, 1804–1885), выдающийся русский исследователь христианского Востока; собрал просто невероятное количество рукописей, среди которых есть памятники мирового значения. Совершил ряд многолетних путешествий по Сирии, Палестине, Синаю, Египту, написав затем серию трудов по истории богослужения и церковным древностям на Востоке. Его коллекция стала основой церковно-археологического музея Киевской духовной академии, где исследователь преподавал и в трудах которой в 60-80-х гг. публиковал серии очерков о мало известных тогда в Европе коптах, абиссинцах, монастырях Синая, Сирии и Ливийской пустыни. (Поляков, Фоикич, 1994, 190; Герд, 1995).
33 Леонид (Лев Александрович Кавелни, 1822–1893) и Антонин (Андрей Иванович Капустин, 1817–1894). Последний — одна из самых заметных фигур среди исследователей христианских древностей второй пол. XIX в. Выпускник Киевской Духовной академии, он начинает в 1850 г. в Афинах с раскопок в русской «посольской» церкви, которой был настоятелем (св. Троицы или св. Никодима, XI в.) Обнаружив на мраморах античных развалин обилие никого не интересующих граффити христианской эпохи, приступает к их изучению. Он сам снимает копии, чертит планы, делает рисунки при раскопках (позже одним из первых будет активно применять для фиксации фотографию). Антонин был страстным и очень наблюдательным путешественником, его маршруты пролегли от древних городов России до египетских Фив, охватив Италию, Грецию, славянские Балканы, Западную Европу. В 1859 г. он встречает на Афоне Порфирия (Успенского), с которым его свяжет отныне общность интересов и тесная дружба. Как глава Духовной миссии в Иерусалиме (1865–1894) он не только активно скупал землю, но строил на ней школы, храмы и приюты. За время своего пребывания на Востоке (почти 45 лет) он собрал великолепную коллекцию рукописей (частью переданную как дар в РАО) и церковных артефактов, которые попали в Эрмитаж через Церковно-археологический музей при Санкт-Петербургской Духовной академии. Знаток языков, специалист-археограф, Антонин оставил огромное печатное наследие (до сих пор ожидает публикации подробнейший дневник за 60 лет, в составе которого есть, среди прочего, каталог археологического музея в Иерусалиме. Его дневник рисует жизнь чрезвычайно активного человека, в область интересов которого входили не только гуманитарные науки, но, к примеру, и астрономия, а также технические новинки, особенно связанные с репродукцией (гальванопластика, фотография). Дневник ждет публикации (заповедные 40 лет со смерти автора давно прошли). (Антонин, 1861; Он же, 1874; Дмитриевский, 1904; Киприан, 1904; Салмнна, 1972; Филиппов, 1986; Фонкич, 1994).
34 Расцвет деятельности Общества пришелся на дореволюционный период, однако и в СССР оно существовало сравнительно благополучно, пережив Первую мировую войну и революцию, и было закрыто лишь в 1923-25 гг. по предписанию НКВД в связи с отделением церкви от государства и желанием не допустить перехода земель Общества в руки англичан. (В этот период Обществом руководили В. Д. Юшманов, В. В. Латышев, А. А. Дмитриевский, В. Н. Хитрово). В обновленном виде Общество открылось в 1952 г. благодаря усилиям Нины Викторовны Пигулевской и ее коллег. «Политическая» сторона истории Общества, его архивы: Грушевой, 1995; Из истории, 1998.
35 Великий князь Сергей Александрович Романов (1857–1905), московский генерал-губернатор, был членом Московского археологического общества и охотно участвовал в его заседаниях. Друг и «ученик» А. С. Уварова, он сам проводил небольшие исследования, поддерживал экспедиции (например, в Константинополь) и раскопки (в Иерусалиме), реставрационные работы. Активный сторонник создания Музея изящных искусств, коллекционер. (Полунина, Фролов, 1997 297).
36 Еще одним периодическим изданием ИППО были «Сообщения», где публиковалась хроника деятельности и отчеты Общества, краткие информации об экспедициях, находках и т. п. Это содержательный, весьма активный, злободневный деловой журнал, в котором, кроме открытий, отражены политические новости, описаны взаимоотношения в Палестине между различными христианскими и нехристианскими конфессиями и др.
37 К началу Первой мировой войны русское присутствие в Палестине полностью обозначится. Количество паломников, ежегодно посещавших Святую Землю, достигнет 200 тыс. В руках русского правительства и миссии окажутся значительные земельные владения. С 1857 по 1914 г. было куплено 65 участков общей площадью ок. 150 гектаров, в основном в Иерусалиме. (Юшманов, 1914; Он же, 1915; Он же, 1916; Киприаи, 1934; Баталден, 1993).
38 О комплексе вблизи Мамре и о работах «на русском месте» в Бейт-Захар см. гл. 1–2. Добавим к этому архитектурные сооружения позднего эллинизма на участке миссии в Тиберии (кладки стен, капители и колонны из мрамора и черного камня); раскопки остатков церкви VI в. на земле русского подворья в Иерихоне (в числе находок— мозаичное надгробие основателя церкви Кириака с датой 11 декабря 566 г.); исследования в самом Иерусалиме на Елеонской горе.
39 Ростовцев называл это «религиозно-научной» жизнью. Он выделял, во-первых, «спекулянтов от реликвий», невежественных, жадных и мало религиозных, создающих святыни на потребу, готовых сознательно испортить или фальсифицировать памятники (в основном торговля этого сорта была в руках греков). Во-вторых — духовенство католическое и протестантское (французское, немецкое, итальянское), которое, стремясь к обладанию сетью реликвий и святых мест, готово было толковать в свою пользу сомнительное известие или создать реликвию. Но Ростовцев отмечает их энтузиазм, культуру, образование, подчеркивая, что именно их неутомимыми трудами закладывается на века основа всякой научной деятельности в Палестине. Среди францисканцев он выделил А. Лагранжа и Л. Винсена; среди обществ — Palaestina-Verein и Palestine Exploration Foundation; из музеев отметил музей св. Анны и Сионский музей немецкого Католического института. (Ростовцев, 1913).