— Ножницы положила на пол и руки подняла вперед, чтоб я видел.
Да что херня с ней происходит, что за…
— НОЖНИЦЫ МАТЬ ТВОЮ!
Пистолет впился в ямочку между ключицами, а я смотрел только в глаза из которых катились слезы, ее губы дрожали внезапно раздался звон. Резкий взгляд на пол — ножницы выпали из дрожащих пальцев, а я крепче сжал ствол, который впился в ее кожу. По щеке скатилась струйка пота, но я не мог пошевелится. Я чувствовал, как учащается мое собственное дыхание. Что-то происходит. Разум все еще отказывается принимать, а вот сердце уже колотится. Быстрее. Быстрее.
— Живой… — скорее разобрал по губам, чем услышал, и она вдруг обхватила мое лицо ладонями, я вздрогнул, как от удара, палец дернулся на курке, а ей казалось плевать, что одно мое движение и ее грудь разворотит наизнанку.
— Живой, — уже громче, а голос, как чужой. Пальцы гладят мои щеки, быстро лихорадочно, а у меня в груди нарастает рев.
— Лешаааа, — пистолет с грохотом упал на пол, а Кукла обхватила меня руками и с надсадным стоном прижалась ко мне всем телом. Меня парализовало. Я смотрел остекленевшим взглядом в одну точку, чувствовал, как ее ладони, снова гладят мои скулы, она что-то шепчет и снова это хриплое: "Леша…Леша…Лешааа". Мою грудную клетку разрывает от желания заорать, сердце уже не бьется оно содрогается в какой-то дикой скачке. Чувствую ее слезы на своих губах и вдруг непроизвольно стискиваю Куклу с такой силой, что от боли в боку, темнеет в глазах, а я руки разжать не могу. Держу ее, слышу голос и понимаю, что это гребаный апокалипсис, ядерный взрыв где все смешалось, оскал мертвого прошлого, который насмехается над настоящим. Ее губы на моих губах и я сжимаю все сильнее, а она не вырывается, дрожит, целует снова и снова: мои губы, глаза. И меня скручивает от волны восторга и безумного всплеска дикого голода по ней, по запаху, голосу, прикосновениям…Непроизвольно погружаю пальцы в ее волосы, а Кукла лихорадочно гладит мое лицо, смотрит в глаза, что-то шепчет, как безумная и снова гладит…
— Лешааа…, - ее голос срывается, я слышу бешеное сердцебиение, чувствую, как она дрожит и тихо схожу с ума…по ней…по ее прикосновениям…по ее запаху.
Голоса и картинки лавиной взрывают мне мозг. Боль невыносимо вспарывает вены, нервы, и я снова истекаю кровью воспоминаний.
"— Смотри, теперь ты живешь на мне, — веселый смех.
— А ты на мне…вот здесь, и вот здесь, и даже здесь…
— Люблю тебя
— Скажи еще раз.
— Люблю, а ты?
— Больше жизни…больше себя самого. Проклятье, Маша, я болею тобой.
— Хронически или есть лекарство?
— Смертельно, если разлюбишь — умру, — засмеялся, а потом серьезно добавил, — Сколько мне осталось?
— Вечность.
— Обещаешь?
— Да…поцелуй меня, Никитин"
"— Я люблю тебя…это скоро закончится. Обещаю. Посмотри на меня…люблю, Леша. Я с тобой…твоя…Только твоя. Ты мне веришь. Он не трогает меня.
— Да пошла ты! Руки убрала!
— Уедем…клянусь. Не гони. Клянусь уедем…
— Лжешь. ненавижу…лжешь!
— Немного времени. Совсем немного. Иди ко мне. Да…да…О …Боже…"
"— Все, кто были с вами в машине мертвы, Алексей Алексеевич. Вы должны дать показания…"
"— Он умер быстро, его разрезало на пополам, еще до того, как загорелся бак, пассажиры сзади вспыхнули мгновенно, машину зажало между деревьями, они жарились, как в консервной банке. Удивляюсь только, что вы остались живы и выбрались наружу. Вы невероятно живучи, Алексей Алексеевич. Вас собрали буквально по кусочкам. Следствию очень интересно почему так произошло".
"— Ваша жена покончила с собой месяц назад. Она отравилась. Плод погиб ещё в утробе. Мы ничего не смогли сделать".
"— Да…Вы не ослышались, это агент, специально обученный, натасканный агент, который выполнял задание и выполнил на все сто! Мария Андреевна была убита в больнице и похоронена в безымянной могиле для бомжей на районном кладбище, а она заняла ее место. Мы проводили эксгумацию. Вот результаты экспертизы. Можете ознакомиться".
"— У неё нет имени. Познакомьтесь — это Кукла. Красивая, идеальная машина без чувств и эмоций. Кукла. Кукла…Кукла…"
Я отодрал ее от себя и яростно отшвырнул. Кукла отлетела к стене, а я вскочил на ноги. Физическая боль притупилась, а морально я снова горел заживо. Узнала, умная маленькая сучка. Сложила дважды два и наконец-то узнала.
— Лёша.
Ненавижу своё имя, когда слышу его от неё. Меня гребаных восемь лет не существовало и это "Лёша", подействовало как нож в рану, как лезвие по оголённым нервам моих воспоминаний.
Я ударил, наотмашь, а она даже не вскрикнула, только прижала ладонь к щеке, а я схватил ее за волосы и приподняв вверх, прижал палец к ее губам.
— Тссс…Лёша, мёртв. Сгорел заживо. Его больше нет, ведь ты сама лично его убила. Не тревожь мертвецов, Кукла.
Она вздрогнула, а я тряхнул ее, удерживая за волосы, глядя как слезы градом катятся по ее щекам. Плачь сука, да, плачь! Потому что я харкал кровью каждое вспоминание о тебе.
— Лёша!
Наотмашь ударил по губам, и когда увидел кровь, сам задохнулся от боли, но ненависть не утихла, она, мать ее, теперь раздирала мне лёгкие.
— Правило номер один — узнала и забыла. Правило номер два — ничего не изменилось. Правило номер три — ещё раз, разыграешь спектакль изуродую. Все ясно?
Молчит. В зрачках моё отражение, в ее слезах. Давай, ударь в ответ, Кукла, ты же умеешь, только не смотри на меня так, сука, не смотри на меня ТАК…как ты смотрела когда-то, потому что нет меня больше. Нет. МЕНЯ.
— Я спросил — тебе ясно?
Кивнула и я отшвырнул ее от себя, она пошатнулась, взялась за стену, слегка согнувшись пополам. Я почувствовал, как дрожат колени, как снова возвращается боль. Невыносимая, сжирающая меня всего, дикая голодная боль. Подтачивает, вгрызается, раздирает все раны, вскрывает нарыв за нарывом, и я гнию от разложения на атомы ненависти. Я сел на диван, наклонился схватил бутылку виски с пола и жадно сделал несколько глотков, а потом плеснул виски на взмокшую, окровавленную повязку. Глаза резанула ослепительная вспышка, на секунду выбила из реальности, все поплыло. Когда снова "вернулся" Кукла стояла передо мной на коленях и осторожно снимала бинт с моего торса, из ее разбитой губы по подбородку стекала струйка крови. Я стиснул челюсти, до боли и закрыл глаза.