Я все же купил кольцо для Оли. Наверное, так покупают ошейник для соседской собаки. Зашел в ювелирный ткнул пальцем на первое попавшееся и уже через пять минут сунул бархатную коробочку в карман. Сегодня официальная помолвка перед свадьбой, а завтра мы с парнями должны устроить мальчишник. Со стороны не жизнь, а малина. Только внутри уже тлеют угли и вспыхивают первые искры пожара. Прожорливой, алой стихии, которая испепелит все, что попадётся в ее горящую пасть.
Я держался от неё подальше сколько мог, а она манила меня. Нет. Никаких попыток соблазнить, флирта и тому подробной дряни. Зачем? Если только посмотрю и у меня уже стоит, а дыхание дерёт глотку. Возможно помани она меня тогда, я бы все бросил. Олю, отца, концерн, все. Я бы полз за ней, как собака, вылизывая ее следы в ничтожной надежде получить всю без остатка, в мою постель, в мою жизнь. Я бы выдрал сердце из груди и подарил этой суке на блюдечке. Но она не звала.
Появилась в зале, и я подавился виски. От ее наряда у мёртвого встанет. Вырядилась, мать ее. Короткое алое платье, туфли на шпильках. И отец рядом с ней в костюме элегантном казался ещё лет на десять старше. Платье я узнал. Дрянь. Специально его надела.
Мужики дружно повернули головы, а женщины обескураженно смотрели на наряд моей мачехи. Это был вызов мне. Я даже криво усмехнулся, когда понял, что Кукла так вырядилась специально. Только нахрен ей это нужно? Издевается?
Тут же защёлкали объективы камер. Все внимание ей и только ей, и отец улыбался, словно не понимая насколько жалко выглядит рядом со сверкающей, яркой бабочкой.
Я чувствовал эту волну мужского неприкрытого интереса, похотливые взгляды, завистливые перешёптывания женщин у нее за спиной. Чуть дрогнувший голос Оли:
— Это то платье, что ты ей купил, да? Она понимает, что мы не на дискотеке? Есть дресс код для таких мероприятий.
О, да, она это прекрасно понимала, только вряд ли Куклу это волновало. Ей было вкусно шокировать их всех, меня прежде всего, она пошалила, и я видел, как сверкают зелёные глаза триумфом. Отец ей все спускал с рук. Млел от одного взгляда на неё…, впрочем, как и я. Да и многие в этой зале. Каждый, кто заговаривал с ней, садился рядом, просто проходил мимо…все они мечтали ее трахнуть, и я жалкий параноик, ревниво следил чтобы никто не приближался слишком близко.
Она смотрела на меня иногда, улыбалась…вот этой самой ох***ой улыбкой от которой меня бросало в холодный пот, окутывала запахом, убивала равнодушием, резала на живую, обнимая моего отца и подкладывая ему в тарелку клубнику со сливками, а тот…он был счастлив, не замечая, как я поджариваюсь живьём в собственной одержимости. Иногда отец целовал ее в шею и что-то шептал на ухо.
Семейная вечеринка, мать их так. Понаехали друзья отца, пресса, Олины родители, наша дальняя родня. Я тихо трогался мозгами. Они закипали и плавились, а постоянные прикосновения Оли к моей ладони, ее возбуждённый шёпот и блестящие от радости глаза заставляли чувствовать себя полным идиотом, который вляпался в дебильный фарс. Только пути назад уже нет, будущий тесть во всю хвастался купленными подарками, ключи от тачки подарил, похлопывал меня по-отечески по плечу. Дьявол, год назад я бы, был не просто счастлив, а летал на седьмом небе, ведь Оля мне нравилась, я привязался к ней, уважал. Теперь же она казалась мне пресной, не вкусной, серой. Я ее поломаю и вытру об нее ноги. Я уже ломал, когда грубо трахал по ночам, стараясь достигнуть разрядки и не получая зверел, сдавливая мягкое тело со злостью, яростью, подхлёстываемый жгучей ревностью. Потом она плакала, свернувшись калачиком в углу постели, а я жалел. Ласкал ее языком, нежно гладил, доводил до оргазма и уходил др***ть в ванную. Убогий и жалкий недоносок, вымещающий свою злость на той, кто меня по-настоящему любил. Меня скручивало от мысли, что придется постоянно жить с ней под одной крышей, хотя несомненно, именно эта женщина заслуживала счастья. Только я уже был болен, заражён смертельным вирусом. Отравлен ядом. Кукла — моя неизлечимая болезнь, разрастающаяся опухоль, которая скоро сожрёт мне мозги.
Но до этого вечера, я ещё не переступил за грань, за тонкую черту где уже не будет дороги назад.
Я до сумасшествия не понимал эту маленькую дрянь, она оставалась непроницаемой загадкой. В ней жил сам дьявол и в тот же момент иногда…очень редко, я видел в ней ребёнка. Испуганную девочку, ту самую, которую нашёл когда-то в дождь на детской площадке и нёс на руках домой, ту самую, которая говорила, что боится грозы и вздрагивала от блеска молнии, кутаясь в одеяло у меня на балконе.
В какой-то момент всеобщего веселья, когда все уже напились до чертей и танцевали "грязные танцы" в просторной зале, под живую музыку, она пропала. Я всегда остро чувствовал, как ее присутствие, так и отсутствие, словно образовывалась пустота и тянула мне нервы, погружая в депрессию. Я искал ее взглядом и не находил. Отец беседовал с родителями Ольги, моя невеста хвасталась кольцом перед подругами и весело хохотала потягивая шампанское. После того, как я подарил ей кольцо она забыла о Кукле и теперь была занята поздравлениями, принятием подарков от друзей и подруг, а черт возьми, даже не помнил какого цвета была коробка и сколько стоил долбаный подарок.
Просто как идиот, высматривал в толпе свою мачеху. Ревниво, до скрежета в зубах искал ее и психовал, накручивал себя. Зная эту маленькую сучку, я бы не удивился если она где-то за углом флиртует с одним из этих расфуфыренных мудаков, которые жадно пожирали ее взглядами, уводили танцевать, говорили комплименты. Бл***ь, почему отец не ревнует? Почему не ходит за ней тенью? Это его жена! Так пусть присматривает за ней! Не заметить ее этим вечером было очень трудно. Только она могла в одежде казаться более раздетой, чем если бы вышла в эту залу голой. Каждый шаг, каждое движение наполнено сексом, неприкрытым соблазном или это я повёрнутый на ней идиот. Меня возбуждало даже когда Кукла просто поправляла волосы за ухо, держала вилку тонкими пальцами, курила сигарету или просто делала глоток из бокала.
Я нашёл ее…не знаю, как. Нюхом того самого голодного зверя, который всегда идёт по следу своей самки. Потому что она принадлежала мне.
Когда я толкнул дубовую дверь кабинета Кукла вздрогнула и резко обернулась.
— Ты напугал меня, — выдохнула и закрыла ящик стола, — что тебе надо?
Я не знаю почему именно сейчас мне сорвало крышу окончательно. Вот это ее равнодушное: "что тебе надо" или бешено вздымающаяся грудь под тонким кроваво-красным платьем или взгляд, подёрнутый дымкой?