Читать интересную книгу Шпион судьбу не выбирает - Игорь Атаманенко

Знаешь, как говаривал одни известный французский дипломат? К тебе это, кстати, тоже относится: «высокие посты быстро научают высокий ум». Так что, справишься, не сомневайся…

Карпов полистал какие-то бумаги на столе.

— Подобрать бы тебе должность, соответствующую твоему уму и знаниям. Ну, да ладно, к этому разговору у нас еще будет время вернуться! Пока поработаешь по Савари и ее московским связям, а там решим…

— Поработаешь где? — быстро спросил Казаченко.

— Здесь, в Москве… Прямо сейчас можешь занять 1112-й кабинет… Стол справа от двери, ключи от кабинета и от сейфа возьмешь в дежурке и… приступай!

Глава десятая

Сорвался карась — поймаешь щуку!

Через несколько дней сыщики «наружки» установили, что по месту прописки «Вешний» — так они зашифровали Константина Вишню — не появляется из-за ведущихся там ремонтных работ.

Выяснить через соседей, где в настоящее время находится он и его семья, не представилось возможным — дом новый, недавно заселен, люди не успели перезнакомиться. Когда наконец стало известно, что объект с женой и ребенком временно перебрался к тестю, Вишня уже успел уволиться из Госплана и завершить оформление документов для длительной загранкомандировки на научно-исследовательском судне Госкомгидромета «Профессор Визе». Длань КГБ в лице генерала Карпова настигла его лишь тогда, когда судно отчалило от причала в Рио-де-Жанейро.

Таким образом, «Вешний» на некоторое время выпал из поля зрения Службы генерала Карпова.

Усилия, и немалые, по установлению местонахождения объекта предпринимались, но ни с его женой, ни с тестем Карпов, по понятным причинам, выходить на контакт не мог. Вместе с тем наблюдение за адресом, где проживали родственники «Вешнего», как и «прослушка» их телефонов, продолжались.

Помощь пришла с неожиданной стороны — от вернувшегося из туристической поездки во Францию Павла Пороховщикова…

* * *

Войдя в кабинет, Казаченко увидел кота Тимофея, лежащего на рабочем столе. Не теряя важности и достоинства, кот покорно спрыгнул на пол и приветственно мяукнул. Олег вспомнил, что, уходя на встречу с Пороховщиковым, оставил открытым окно, выходившее во внутренний двор.

Тимофей — необъятных размеров кот ангорской породы рыжевато-палевой масти, всегда ухоженный и неотразимо красивый, был безмерно привередлив — с неизменным презрением отвергал приносимые оперработниками колбасу и сосиски: «Странные эти существа — люди. Ничего вкуснее колбасы и не знают!» Внимания Тимофея удостаивались лишь те сотрудники, кто готов был расщедриться на кусок парного мяса, — тогда кот уступал домогательствам и позволял себя погладить.

Шатаясь ночами по своим кошачьим заморочкам, отсыпаться Тимофей неизменно приходил в тот корпус на Лубянке, где находилась Служба Карпова. Особым его расположением стал пользоваться кабинет, который занял Казаченко.

Олег развернул полученные от Пороховщикова листы «Отчета о поездке во Францию» — так озаглавил их автор. На пол вывались какие-то схемы.

«Ага, это — чертежи, о которых говорил Пороховщиков. — Реле, установленные в парижских гостиницах… Якобы экономят электроэнергию. Входишь — свет загорается. Прошел коридор — автоматически свет гаснет. Рационально! Да, еще он говорил о каких-то оригинальных решетках для водостока на дорожном полотне. Значительная, мол, экономия металла при изготовлении… По прибытии в Майкоп собирается изготовить и установить такие же в городе в порядке эксперимента…»

Вспомнив прожекты Пороховщикова, Олег криво улыбнулся. В стране экономический хаос, а одержимый идеей экономии инженер выходит с предложениями о решетках и реле!

— В горящем доме занавесок не меняют! С решеток ли надо начинать реформы в Союзе?! — вслух произнес Казаченко и, отбросив в сердцах чертежи на край стола, обхватил голову руками и глубоко задумался.

Тимофей будто только этого и ждал. Вмиг очутился рядом и стал тереться о ногу Олега пушистым боком.

Удивительное создание этот кот! Чем хуже у тебя настроение — тем нежнее он к тебе относится. Его прямо-таки притягивают твои отрицательные флюиды, а он стремится их поглотить, чтобы вобрать в себя всю твою боль. Но сейчас — извини, Тимофей, не до тебя!

«Эх, Павел, Павел! Тесты ты прошел. Да и без них было ясно, что мужик ты надежный и умный. Но — наивный… Стоп! Не на этих ли качествах строился наш расчет, когда мы отрабатывали ему задание по Мальвине?!

Савари — бестия хитрая и осторожная, поэтому в Париж направили именно Пороховщикова — ему она доверяла со школьной скамьи, о его простодушии ей известно не понаслышке. Появление в Париже именно Пороховщикова не должно вызвать у нее подозрений, а он, заинтересовав ее своим служебным положением, мог бы получить интересующую нас информацию!»

Казаченко придвинул к себе листы бумаги и стал вчитываться в донесение на заданную тему.

«Я передал Мальвине и ее мужу Вадиму Поляковскому фотографии их племянницы, дочери Кости, которые получил от их матери, посетив ее в Майкопе накануне отъезда в Париж. Вадим открыл семейный альбом, чтобы поместить туда привезенные мною фото. Я обратил внимание, что фотографии Мальвины, сделанные во время пребывания в Англии, там отсутствовали. Но я отчетливо помню, что они у Мальвины были в 1980-м, когда она привозила фотоснимки в Майкоп! Вместе с тем фото с видами Швейцарских Альп по-прежнему были на месте…»

Сцепив пальцы замком на затылке, Олег откинулся на спинку стула.

«Исчезновение английских фото — это что? Проявление ревности Вадима к чему-то или к кому-то? Вряд ли! И Савари, и Поляковский — не пятнадцатилетние романтики. Они — прагматики. До встречи в Париже прошли Крым и Рим. Это — во-первых… Во-вторых, снимки в Англии были сделаны уже во время их супружества, значит, Поляковский не только знал об их существовании, но и спокойно к ним относился. В-третьих, все отснятое в Альпах, — на месте! И те, и другие фото делались — и об этом говорила сама Савари — с разницей в два месяца. В Альпах она была «на отдыхе», а в Англии — «в командировке». Так-так… Не в этом ли разгадка исчезновения фотографий? Альпийские фото нейтральны — их можно оставить, а английские — привязаны к каким-то событиям, которые Савари хотела бы скрыть, так сказать, «замести английский след»…

Будучи в 1980-м в Майкопе, она демонстрировала фото из тщеславия, мол, смотрите и завидуйте, однокласснички, — где я только ни бывала: и в Альпах, и в Англии! А потом пришел НЕКТО взял и одернул Савари — нечего, дескать, светить свою связь с Англией!

Да, Казаченко, рассуждения твои конструктивны, но насколько соответствуют реальности, вот в чем вопрос!»

Олег раскурил сигарету и снова углубился в чтение.

«К высказыванию о предстоящем получении мною допуска к секретным материалам Савари отнеслась внешне равнодушно. Спросила: «А что такое допуск?»

Когда я начал объяснять, она перебила меня, предложив выпить кофе. За кофе я повторил «мозговую атаку» — вновь вернулся к теме допусков, сказав, что, возможно, последний раз выезжаю туристом в капиталистическую страну. Пояснил, что работа с секретной документацией предполагает ограничения в перемещениях по заграницам и в выборе знакомых, проживающих в капстранах, поэтому не исключено, что нынешний мой приезд во Францию может стать последним.

Савари снова перебила меня, всем своим видом давая понять, что эта тема ее нисколько не интересует.

«У нас другие проблемы, — сказала она, — в какие акции вложить деньги… Какие колготки приобрести: матовые или телесного цвета, какой галстук выбрать для Вадима…»

Казаченко отодвинул отчет, раскурил погасшую сигарету и в раздумье остановил невидящий взгляд на открытом окне.

«Олег, ну, а что бы ты хотел? Чтобы Савари немедленно клюнула на живца в лице Пороховщикова? Да, он довел до ее сведения свой доступ к секретам, но ведь это не предполагает мгновенную реакцию с ее стороны. Она, что? Должна была броситься на Пороховщикова, стиснуть в объятиях и закричать: «Паша, дорогой, я присваиваю тебе псевдоним «Карамболь»! Вот — 10 тысяч рублей на мелкие расходы, вот — фотоаппарат, диктофон, яд, пистолет. Иди, переснимай, трави, убивай! Секреты передашь в следующий мой приезд в Майкоп. На случай провала, вот тебе надувной матрац, чтоб добраться до подводной лодки, которая будет ждать тебя в акватории Батумского порта после дождичка в четверг. Короче, шпионьте, Паша, нет-нет! — агент «Карамболь», что есть мочи, и вам зачтется!»

Нет, так ни Мальвина, ни кто другой не поступил бы… Так, идем дальше!

Да, поведение Савари свидетельствует о том, что она отказалась обсудить затронутую Пороховщиковым тему, но почему? Скорее всего Савари не была готова к такому повороту событий, то есть рассказ Пороховщикова о допуске к секретам застал ее врасплох и она попросту не знала, как на него отреагировать. И тогда прикинулась ветошью, недотепой, которой невдомек «что такое допуск». Что ж, с ролью она справилась на «отлично»! Ну да, она же училась во ВГИКе…