Дюжина вампиров Кадогана стояла вокруг телевизора, установленного над камином. Телевизор был включен на новостном канале и показывал прибытие Этана в Центр Дэйли.
Этан выбрался из лимузина, а затем пошел, с Эндрю рядом и в окружение четырех офицеров, к тому, что выглядело как подземный вход. Репортеры, которые стояли у дверей, выкрикивали вопросы и обвинения, интересуясь, почему Этан убил Гарольда Мормонта, где он провел последние три дня и почему он наконец-то вернулся в Чикаго. Его глаза были невыразительными и он смотрел прямо перед собой, игнорируя вопросы. Но линия между его глазами становилась все глубже с каждым новым градом вопросов, и было понятно, что у него было много чего сказать им в ответ.
Спустя некоторое время Эндрю остановил его и направил к камерам. С широкими плечами и напряженным выражением лица, Эндрю выглядел скорее как солдат или телохранитель, нежели как адвокат. Но в любом случае, и какой бы не была причина, он привлек их внимание. Они сразу же успокоились.
— Этан Салливан не причастен к ряду обвинений — политических, преступных или каких-либо еще — которые были выдвинуты против него. Он стал целью, поскольку является вампиров, и мэрия, при всем уважении, нацелилась на него, поскольку она ищет козла отпущения. Граждане Чикаго более благоразумны, и я буду рад, когда мы все вместе сможем разобраться в этой ситуации.
Напряжение в моей груди немного уменьшилось. Думая, что увидела все, что мне нужно, я развернулась, чтобы уйти, но неожиданные вздохи позади заставили мое сердце застучать быстрее и я повернулась, чтобы посмотреть в чем дело.
«Столкновение в Центре Дэйли» — теперь гласила надпись на экране, а кадры демонстрировали Этана, которого сопроводили в небольшую комнату, стол и стулья были видны через дверь. Но на его левой скуле расцветал яркий синяк.
Где-то между его прибытием в здание и тем моментом, когда он оказался в комнате для допроса, на него напали. Наказание, может быть, за отказ прийти ранее, согласиться с просьбой Ковальчук пожертвовать собой ради ее политического плана действий. И если они напали на него еще до того, как он даже вошел в эту комнату, что еще они планировали сделать?
Страх закипел и превысил все границы, и я вылетела из комнаты, прежде чем слезы покатились по моему лицу. Я дошла до лестницы, где мне пришлось остановиться, чтобы утереть слезы, надеясь, что никто не заметил моего быстрого ухода или его причины. Последнее, в чем они нуждались, это увидеть их Стража с залитым слезами лицом. Плакать можно было; но не здесь, когда Дом нуждался, чтобы его должностные лица оставались сильными.
Рука обвилась вокруг моих плеч. Я посмотрела вверх, удивленная, встретившись с глазами Малика.
— Ты в порядке?
Он был таким тихим, таким закрытым, что я не ожидала от него предложения физического утешения, что сделало тот факт, что он предложил его мне, еще более значимым. За последний год я обзавелась целым скоплением странных и удивительных друзей. У всех них были свои взлеты и падения, и некоторые падения были довольно паршивыми. Но иногда, в подобные моменты, я могла быть просто благодарна за них.
— Я в порядке, — ответила я с неуверенной улыбкой, все еще вытирая слезы. — Долгая ночь.
— Спорить не буду, — ответил он, но его глаза продолжали следить за моим лицом, как будто он не поверил, что я рассказала ему всю правду.
— Как ты? — спросила я. — Это не может быть легким, вся эта передача звания Мастера.
Он улыбнулся, его зеленые глаза блеснули от веселья.
— Перетасовка определенно не мой предпочтительный метод служения этому Дому.
— По крайней мере, ты можешь сохранить свои комнаты, — сказала я. — И тебе не нужно въезжать и съезжать из апартаментов Мастера.
— Это своего рода утешение, — согласился он. — Хотя у тебя гардеробная лучше.
Я на самом деле не видела гардеробной Малика, но учитывая, что у Этана она была размером с целую комнату и декорирована деревом и толстым ковром, вероятно он был прав.
— Этану будет не хватать его костюмов.
— Да, — согласился Малик и похлопал меня по руке. — Ему будет не хватать многого, включая тебя. Отправляйся наверх. Хорошенько выспись. А когда наступит завтра, вы с Этаном сможете насладиться воссоединением.
Я поблагодарила его, поднялась наверх и надеялась, что он был прав. Но я боялась, в глубине души, что мы все недооценивали глубину невежества Ковальчук.
***
Я придерживалась плана, который изложила Линдси, запаслась бутылкой крови с подноса, что Марго оставила в апартаментах, и завернутыми в целлофан Мэллокейками, моей любимой закуской. Шоколад и кровь звучат не очень привлекательно, но это, возможно, было вершиной комфорта для еды вампира.
Я переоделась в пижаму, набросила одну из рубашек Этана, след его парфюма остался даже после стирки, и застегнула ее. Я развела огонь в отделанном ониксом камине и устроилась на коврике перед ним, с бутылкой в руке.
Мой телефон запищал, и я быстро схватила его, надеясь на хорошие новости об Этане. Это была Лакшми, с еще одной просьбой об услуге.
ОБЕРЕГАЙ ЕГО, — написала она.
Я хотела позвонить ей, отругать за то, что держалась в стороне, тогда как Этан в одиночку нес ответственность за действия ее коллег. Но язвительность сейчас была ничуть не лучше слез. Я отложила телефон, но жало от ее слов осталось со мной.
Разве я не пыталась уберечь его?
Я смотрела на огонь, пока не встало солнце, наблюдая за тем, как изменяются и двигаются усики пламени, позволяя им заполнить мой разум и погрузить меня в сон.
Глава 16
ТАКОЙ ВОЛШЕБНЫЙ МОМЕНТ
Солнце снова село, и я проснулась на полу у камина, свернувшись в клубок и засунув руку под голову в качестве подушки, огонь в камине все еще потрескивал, возле меня лежала пустая бутылка. Я села и потянулась, разминаясь после десяти часов сна на деревянном полу, затем потушила огонь и поставила бутылку на поднос, который позже заберет кухонный персонал.
— Очередная ночь в раю, — пробормотала я и направилась в душ.
Как будто по волшебству, как часто бывало в Доме Кадогана, я обнаружила, что моя кожаная одежда чистая и блестящая, и снова готова к использованию. Я оделась для боевых действий, повесила на пояс свою катану, завязала волосы в конский хвостик и повесила новый кулон Кадогана на шею. Он ощущался иначе, чем прошлый медальон, который был холоднее и массивнее. Но не менее значимым, и я была рада, что традиция снова действует.
Теперь, когда я вернулась в Чикаго и к своему обычному распорядку дня, я взяла телефон и написала Джонаху: