Золина я увидела не сразу. Он одиноко пристроился на самом крутом месте берега. Речушка была совсем неглубокая, однако течение в ней было быстрое.
Я медленно приблизилась к парню и пристроилась рядом.
— Мне очень жаль, — нарушила молчание я.
Лицо у Золина было такое бледное, что я испугалась, жив ли он вообще. Под глазами залегли темные круги, а нижние веки покраснели. Он плакал. Осознание этого факта настолько поразило меня, что на секунду я потеряла дар речи. Конечно же он плакал, а кто бы не плакал, если бы потерял родного отца?!
— Мне очень жаль, — повторила я. — Я понимаю, как тебе плохо, и…
— Да, — холодно отозвался парень, перебивая. Слова застряли у меня поперек горла. Что сказать? Как утешить человека? И нужны ли ему вообще мои слова?
Молчание давило с такой силой, что, казалось, мне на плечи положили все небо.
— Хочешь, поговорим об этом? — Я поджала губы. Ничего умнее в голову не приходило. Но это равнодушие… оно было просто отвратительным. Люди не должны так себя вести, даже… нет, особенно, когда умирает кто-то близкий.
— Нет.
Его нужно расшевелить. Такой Золин был еще хуже Золина беззаботного. Он всегда был веселым, приветливым, в чем-то эгоистичным. Но он никогда не был таким отрешенным. На это было просто невозможно смотреть.
— Давай поговорим.
— Зачем?
— Легче станет.
— Уже стало. Иди гуляй.
Что это? Эмоция? Он злится? Нет, не похоже. Лицо по-прежнему безжизненное.
— Надо двигаться дальше. — Сказала и поняла, какую глупость все-таки сморозила. Золин, естественно, понял не правильно.
— Нет. Останемся тут. Или вернемся.
— Я не про поездку, — тихо ответила я, наблюдая за этой безэмоциональной статуей. — Я про тебя. Тебе нужно двигаться дальше.
— Может быть. — Ни злости, ни ярости, ни элементарного удивления.
Раньше я всегда считала, что люди не куклы, у них есть чувства. И эти чувства всегда будут требовать выхода. Но я ошиблась. Сейчас передо мной сидела настоящая кукла — ни единого мускула на лице не дергается. Разве что моргает иногда. И смотрит в одну точку, но во взгляде нет безнадежности. В этом взгляде вообще ничего нет.
— У тебя есть брат, — продолжила давить на самое больное я.
Ну скажи же ты хоть что-нибудь!
— Знаю.
— И мама.
— Да.
— Ты винишь во всем себя?
— Какая разница?
— Большая. Я ведь понимаю, что…
— Да хватит уже!!! — его яростный возглас был настолько неожиданным, что я подскочила. — Хватит говорить, что вы все понимаете! Вы ничего не понимаете! Ты даже не представляешь, каково мне! Ты не знаешь, что такое потерять родного отца!!! Еще вчера он был, а сегодня его уже нет, и больше никогда не будет, понимаешь?! Никогда!!!
Злится. Хорошо. Очень хорошо.
Я молча смотрела на игру водных бликов. Там, в реке беззаботно плавали маленькие рыбки. Они даже не представляли, что тут, у них на берегу сидит сломленный судьбой парень, и орет на ту, которая все это допустила.
— Ты прав, — проговорила я. — У меня никогда не было родителей. Тетя либо просто говорила, что еще не время для этого разговора, либо банально переводила тему. Она умерла, когда мне было семь. Я не знаю, что такое потерять родного отца. Но я знаю, какие чувства испытывают люди, когда теряют дорогих им людей. Это очень, очень больно. Это не описать словами. Как будто у тебя вырвали часть души, и ее больше не вернуть. Там, внутри осталась брешь на всю жизнь, Золин, но это не значит, что у тебя вырвали всю душу. Душа еще живет, понимаешь? И ты должен жить вместе с ней. Не ради себя, ради родных. Ради мамы, Золин.
— У меня вырвали всю душу, — наконец, выдавил парень.
— Это пройдет, — я пыталась найти подходящие слова. — Время лечит.
— Ничего оно не лечит!!! — снова взорвался он. Пусть выговорится. Это полезно. — Оно зашивает раны, понимаешь, не лечит!!! Стоит потянуть за ниточку и всем швам конец! Рана разойдется снова!
— Любой шов не вечен. Рано или поздно рана зарастет.
— А маме мне как теперь в глаза смотреть?! Мам, ты знаешь, твой сын полный идиот, и теперь твой муж мертв!!!
— Не вини себя, — тихо сказала я. — Это не твоя вина.
— Если бы тогда я тебя послушал… — сокрушенно покачал головой Золин. — Ничего бы не случилось, мы бы успели, и он сейчас стоял бы здесь, живой. Орал бы, но зато мог бы орать.
— Я уже пыталась изменить судьбу, — едва слышно сказала я. — Ничего не получилось. — Наверное, эти слова были просто ужасными. Неужели я и впрямь хотела сказать, что смерть ни в чем не повинных людей — злой рок Судьбы и не более того?!
— Мы сами творим свою судьбу, — грубо бросил Золин. — Я должен был его спасти, именно из-за этого мы и поехали! А ничего не сделал! Ты ведь могла тогда нас всех переубедить! Но не сделала этого! А ведь он бы мог быть живым сейчас, стоять здесь и разговаривать!! Стоять, и… и…
Я молча пережидала бурю, стараясь не показать, насколько сильно меня задели его слова. Могла. Да, могла. Но, оказывается, я тоже эгоист. Парню нужно было выговориться, он искал виновных, а я попалась под горячую руку. Буря пройдет. Должна пройти.
— Мне очень жаль… Прости меня Золин, я этого не хотела…
— Ты-то здесь причем?! — кажется, он только сейчас понял, что сказал до этого. — Это ты прости. Это не твои проблемы.
— Я верю, что ты справишься. Ради мамы. Ради брата. Если не можешь жить ради себя, живи ради других. Будь сильным. Не дай горю завладеть собой.
С этими словами я поднялась и медленно пошла вдоль берега. При мне он старался казаться сильным, но все держать в себе столько времени невозможно. Пускай выпустит пар. Он сильный, он должен справиться. Главное, чтобы Эстан ничего с собой не сделал. Я к нему не подойду, он меня с самого начала недолюбливал. Лучше пусть Рьюити с ним поговорит. Если она, конечно, захочет поговорить.
Я хотела уже пойти обратно на место стоянки, но тут поняла, что ужасно хочу пить. Ручей был всего в паре метров от меня, а в другой раз я могу и не спуститься сюда. Рьюити явно применила ко мне магию, потому что при сотрясении, даже легком, ходить невозможно — голова ужасно кружиться. Я же чувствовала себя относительно хорошо.
Возле берега вода была мутная, с примесью глины. Я сняла свои ботинки, подняла подол платья и зашла в воду. Течение было очень сильным, будь воды чуточку больше — сбило бы с ног. Я наклонилась и вдоволь напилась, на секунду даже показалось, что сейчас стошнит.
Сколько дней я уже не мылась? Тело предательски начало зудеть. Особенно сальная голова. Нет, мне срочно нужен душ. Больше это терпеть было невозможно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});