путай одно с другим, Лил. Сейчас мы разберемся, в чем разница.
Когда он наконец поцеловал ее, то сделал это не для того, чтобы утешить и успокоить, а чтобы разжечь страсть. Так что медленное кипение, которое они так долго сдерживали внутри, забурлило с новой силой. Искры обернулись полным, яростным пламенем.
Душевный покой? Неужели она думала, что обретет покой здесь, с ним? Не могло быть никакого покоя, когда между ними бушевала битва, порожденная яростными желаниями. Охваченная огнем, она отдалась этой войне – и ему.
Может быть, на этот раз битва будет закончена, и это ненасытное пламя внутри нее, наконец-то исчерпает себя дотла и затухнет.
Желание заклокотало в ней, наполняя жаром грудь и живот. Это все было так знакомо… И похоже, и непохоже на то, что она уже испытывала рядом с ним. Были ли движения его рук такими же уверенными, а рот – таким же жадным?
Он подошел к постели, держа ее в объятиях. Сквозь жалюзи проникал свет фонарей, тонкие полоски света падали на постельное белье и на фигуру Лил. Он усадил ее на край кровати. «Словно клетка», – подумала Лил. Что ж, она вошла в нее добровольно.
Он медленно снял с нее один ботинок, затем другой – и она нервно и радостно рассмеялась, словно от щекотки. Затем Купер склонился над ней, чтобы расстегнуть пуговицы на ее фланелевой рубашке.
– Распусти волосы, – попросил он, стягивая рубашку. – Пожалуйста.
Она подняла руки, помогая ему раздеть ее, по привычке переместила резинку для волос на запястье и распустила косу.
– Позволь мне, – сказал он, когда она начала расчесывать пальцами волосы. – Я все время думал о твоих волосах, вспоминал, какие они на ощупь и на запах, представлял, как запускаю в них пальцы… Волосы цвета самой ночи.
Намотав ее волосы на кулак, он притянул ее к себе так, что они оказались лицом к лицу. В этом жесте, в его полыхающих огнем глазах читалась яростная страсть.
– Я видел тебя, когда тебя не было рядом. Ты была словно гребаный призрак. Мелькала в толпе, дразнила краем глаза, исчезала за углом. Являлась мне повсюду, везде.
Лил покачала головой, но он еще крепче сжал ее в объятиях. На мгновение она увидела вспышку гнева, затем он отпустил ее волосы.
– Теперь ты здесь, со мной, – пробормотал он и стянул термофутболку через голову.
– Я всегда была с тобой.
«Нет, – подумал он. – Не всегда». Но сейчас она была здесь. Возбужденная и немного раздраженная, как и он сам. Доставляя удовольствие им обоим, он провел пальцами по ее ключицам, по нежным выпуклостям грудей. Девушка, которую он знал, была тоньше ивы. Она расцвела без него.
Она задрожала от его прикосновений; этого он и хотел.
Затем он прижал тыльную сторону ладони к ее лбу и легонько толкнул, завалив на лопатки. Это заставило ее рассмеяться.
– Послушай-ка, мистер Гладкий Пресс, – сказала она, и тут он взгромоздился на нее, его тело вдавило ее в матрас. – Ты набрал несколько килограммов.
– Ты тоже.
– Правда?
– Ага. Причем в самых интересных местах.
Она слегка улыбнулась и погладила пальцами его шевелюру, прямо как он до этого гладил ее волосы.
– Как давно мы не были вместе…
– Ничего страшного. Я помню, что нужно делать. И что тебе нравится.
Он прикоснулся губами к ее губам, дразня. Легкий и мягкий поцелуй становился все более настойчивым, а движения его рук все более требовательными. Раз за разом заставлял вспоминать, как было раньше, и поражаться тому, что творилось с нею прямо сейчас.
Он ласкал Лил до тех пор, пока ее дыхание не участилось и не стало прерывистым, а прошлое и настоящее не слились в сверкающий круг, ослепивший ее.
Он был юношей, совсем еще юношей, когда она в последний раз прикасалась к нему вот так. Теперь под ее руками было вылепленное тело мужчины. Тело, которое прижималось к ней со всей страстью.
В темноте, озаряемой наружным светом, они заново открывали друг друга. Изгибы, клеточки тела, новые точки удовольствия… Пальцы Лил провели по шраму, которого раньше не было. И она раз за разом шептала его имя, когда его губы неистово ласкали ее тело.
Она вздрогнула, когда он расстегнул пуговицу на ее джинсах, и приподняла бедра, чтобы помочь ему. Освобождаясь от одежды, они вдвоем перекатывались на кровати туда-сюда.
Снаружи закричала одна из кошек; это был голос дикой твари, рыскающей в темноте. Он повел ее туда, в темноту, и дикая часть, сокрытая в ней, закричала, вырываясь на свободу в грубом и первобытном наслаждении.
Она двигалась за ним и вместе с ним, ее глаза блестели в полумраке. Все, что он нашел и потерял, все, без чего он жил, было здесь… Прямо здесь. Его затопили чувства – вместе с ее запахом и ощущением ее влажной и теплой кожи. Биение ее сердца под его изголодавшимся ртом, скольжение ее кожи под порывистыми движениями его рук.
Входя в нее, Купер почувствовал, как ее настигает волна удовольствия: почти достигнув пика, успевает схлынуть.
Его имя… Она повторяла его имя снова и снова.
Его имя было на ее устах, когда он входил в нее. Он удерживал себя на краю бездны переполняющих, манящих ощущений, пока они оба не почувствовали дрожь, не закружились в неистовом безумии и не пришли к пику наслаждения вместе, одновременно.
Ей хотелось прижаться к нему, лечь так, чтобы их тела превратились в единое целое. Но вместо этого она недвижно лежала под ним, стараясь продлить удовольствие и чувство покоя, которое наконец-то пришло к ней.
Захотелось уснуть. Если она закроет глаза, позволит своему разуму отключиться, то сможет уснуть. Любые слова и решения подождут до утра.
– Ты замерзла.
– Разве?
Прежде чем она успела осознать, так ли это, Купер перевернул ее на бок.
«Когда он успел так подкачаться?» – пронеслось в голове Лил. Он натянул на нее простыню и плед, затем притянул к себе.
Она застыла, пытаясь хоть немного расслабиться. Ей же нужно немного пространства, какая-то дистанция… Но он прижал ее к себе, удерживая именно там, где ей хотелось быть.
– Спи, – сказал он.
И, слишком уставшая, слишком разбитая, чтобы спорить, она так и сделала.
* * *
Лил проснулась перед восходом солнца и некоторое время лежала неподвижно. Они провели несколько коротких ночных часов, держа друг друга в объятиях.
Почему такие простые и естественные порывы снова разбили ей сердце?
Ей же просто хотелось расслабиться. В конце концов, он дал ей утешение, в котором она так нуждалась. И, возможно, она дала ему что-то взамен.
Так что не следует ждать чего-то большего.
Она любит его всю свою жизнь, и нет смысла убеждать себя, что это когда-нибудь изменится. Но секс – это примитивный акт, а в их случае – своего рода дружеский подарок.
Секс между здоровыми взрослыми людьми, по обоюдному согласию.
Она была достаточно сильной, умной и самостоятельной, чтобы принять это и продолжать жить. Прежде всего нужно выскользнуть из его объятий и встать с постели.
Она начала отстраняться, осторожно, как если бы ее обхватила спящая кобра. Но не успела отодвинуться и на дюйм, как он открыл глаза и посмотрел прямо на нее.
– Прости. – Она не знала, почему говорит шепотом, –