ногах ногти или выщипывать брови.
— Согласен. Но и тебе не пришлось тащить омерзительного жреца из самой Мезии, чтобы потом доставить его императору на Капри.
— Тоже верно, — согласилась Ценис, насупив брови. — Для моей хозяйки это сейчас забота номер один.
— Это почему же? Вчера она и словом не обмолвилась ни о каких заботах.
— Потому, что она не уверена, обоснованны ли они.
— Как это понимать?
— О, любовь моя, поклянись мне, что если она заговорит с тобой о них, ты сделаешь вид, будто слышишь об этом впервые. Антония доверяет мне, и мне бы не хотелось, чтобы она подумала, будто я обманула ее доверие. Ведь я делаю это лишь из-за моей любви к тебе, потому что если ее подозрения верны, тебе может грозить опасность.
— Думаю, клятвы ни к чему, ты ведь знаешь: я никогда не скажу и не сделаю ничего такого, что подорвало бы доверие к тебе Антонии.
Ценис наклонилась и поцеловала Веспасиана в губы.
— Знаю, — прошептала она нежно и снова положила голову ему на грудь. — Когда моя хозяйка хочет что-то передать Макрону, она отправляет к нему Клемента. А когда Макрон хочет что-то передать ей, он использует для этого одного из своих людей, Сатрия Секунда, который живет вместе с ним в преторианском лагере. Послания передаются устно, но их содержание мне обычно бывает известно, потому что потом она диктует их мне, вместе с ответами, и потом хранит вместе с другими документами. Так вот, жена Секунда, Альбуцилла, известная шлюха и развратница, но он сам подталкивает ее к этому в надежде тем самым выбиться в люди, при условии, что она крутит романы с мужчинами, хотя порой она бывает и с женщинами, влиятельными женщинами. Несколько дней назад моя хозяйка узнала от одного надежного человека, которого она недавно сумела поселить в дом к своей дочери Ливилле, что в прошлом месяце Альбуцилла начала крутить любовь не только с Ливиллой, но и с Сеяном, а когда тот бывает в Риме, все трое делят одну постель.
— И теперь Антония подозревает, что Секунд нарочно все это подстроил, дабы втереться в доверие к Сеяну и добиться его покровительства. Теперь она опасается, что он вполне мог рассказать Сеяну про переписку с Макроном, а значит, и про ее причастность к заговору против него. Скажи, делилась Антония с Макроном своими подозрениями?
— Да, как только ей об этом стало известно, она отправила к Макрону Клемента. Макрон ответил ей, что перестанет передавать свои сообщения через Секунда. Он также пригрозил Секунду и Альбуцилле некрасивой смертью, если вдруг заподозрит их в измене. Секунд поклялся, что ничего не говорил Сеяну, и чтобы доказать свою преданность, начал снабжать Макрона весьма лакомыми кусочками постельных разговоров, которые его жена подбирает в их многолюдной кровати. Так что Макрон теперь даже рад этому.
— Понятно. Тогда в чем загвоздка?
— Вчера Клемент заметил в Остии двух людей Сеяна, которые с интересом наблюдали за прибытием вашего корабля. Еще двое поджидали вас рядом с домом Антонии.
— Да. этих двоих я видел. Так что возможно, Секунд играет и нашим, и вашим.
— В этом все и дело. Если бы Секунд предал Макрона, Сеян наверняка уже что-то предпринял бы против него, но этого не произошло. Макрон по-прежнему командует гвардией в Риме, Сеян же продолжает выступать в роли посредника между Тиберием и Сенатом.
— Кто знает, вдруг он просто ждет подходящего повода?
Ценис поцеловала Веспасиана и выскользнула из постели.
— Какие еще ему нужны поводы? — спросила она, зачерпывая воды из стоящей на комоде чаши и ополаскивая лицо. — Он знает, что моя хозяйка пытается свергнуть его с трона. Это ни для кого не секрет. Так что если ему стало известно, что Макрон регулярно общается с ней, то он вполне может предположить, что тот участвует в ее заговоре, и наверняка захочет его устранить, и не станет с этим тянуть.
— А жрец? Он может что-то знать про жреца? — спросил Веспасиан, глядя, как Ценис вытирается льняным полотенцем.
— Антония уверена, что подробностей заговора Сеян не знает. Мы проверили все записи. Так вот, Секунд не передавал никаких сообщений, в которых бы упоминался жрец или его доставка на Капри. Самое недавнее сообщение он передал после того, как пришло письмо от царицы Трифены, в котором она извещала нас о вашем скором прибытии. Секунд прибыл с сообщением для Макрона о том, что Калигула будет призван на Капри, и моя хозяйка велела ему передать Макрону, что мы со дня на день ожидаем прибытия важного груза.
— Остию никто не упоминал? — уточнил Веспасиан, с грустью наблюдая за тем, как Ценис надевает тунику.
— Нет. И тем не менее его люди были там.
— Вдруг у него там имеются постоянные соглядатаи?
Ценис присела на край кровати и наклонилась, чтобы застегнуть сандалии.
— Очень даже может быть, но, по словам Клемента, это были отнюдь не завсегдатаи порта, которые любят поглазеть, кто с какого судна сходит на берег. Нет, то были люди далеко не простого десятка. Таких, как они, скорее можно увидеть на Капри. Именно это не дает моей хозяйке покоя. Каким образом Сеяну стало известно о вашем прибытии, причем явно заранее, если он успел выслать в порт своих людей? Да не кого-нибудь, а двух своих самых верных союзников? Или Секунд все-таки выдал ему ее и Макрона?
— Я вполне допускаю, что Секунд передал Сеяну сообщение Антонии, но умолчал о том, что оно предназначалось Макрону. Он вполне мог сказать, что получил эти сведения от одного из людей Клемента. В этом случае он может утверждать, что верен кому угодно, в зависимости от того, какая из сторон, Сеян или Макрон, победит.
— Наверно, ты прав, — согласилась Ценис, наклоняясь, чтобы поцеловать его. — Но в любом случае это ничего не меняет. Его шпионы видели, как вы с Сабином сошли с корабля, причем не одни, а с пленником, которого затем доставили в дом Антонии. Затем они наверняка видели, как сюда прибыл сенатор Полон. Так что Сеян вскоре будет знать твое имя. А сейчас мне пора, любовь моя. Я поделюсь с хозяйкой твоими соображениями, правда, скажу, что они мои.
С этими словами Ценис улыбнулась и погладила его щеку, после чего сняла с его шеи амулет, который подарила на прощанье четыре года назад.
— Ты его хранил.
— Это он меня хранил. Он спас мне жизнь.
— Я так и знала.
Веспасиан недоверчиво посмотрел на нее.
— Откуда?
— Не могу объяснить. Но я точно знала, что должна тебе его