«Объект не поврежден. Нет объективных причин для начала криосохранения».
Юлий плюнул в дисплей и посоветовал Клозе вылезать.
– Полным идиотом себя чувствую, – сказал голый Клозе, выбираясь из камеры вперед ногами.
– И давно? – спросил Юлий.
– Сколько себя помню, – признался Клозе.
– Накинь на себя что-нибудь, – посоветовал ему Юлий. – Схожу за местным экспертом.
Снегов уселся на койку автохирурга и задумчиво пососал большой палец на руке.
– Честно говоря, я ожидал чего-то в этом роде. Медицинский компьютер не позволит вам заморозить абсолютно здорового человека.
– Это он-то абсолютно здоровый? – возмутился Юлий. – Да он больной на всю голову.
– Вы знаете, как работает система медицинского блока? – спросил Снегов.
– В академии проходили. Преимущество этой системы в том, что она не требует на борту присутствия квалифицированного врача, а потому система используется на малых кораблях или же на крупных, но только в качестве резервной, на случай, если медицинский персонал будет убит. Любой идиот, включая вашего покорного слугу, может засунуть раненое туловище в автохирург, а если тот выдаст заключение, что не может ничего сделать, то переложить туловище в криокамеру и заморозить. Остальные подробности мне неизвестны, – сказал Юлий. – Предполагается, что всей этой медицинской чушью должны заниматься не пилоты. Просто у нашего судна очень уж усеченный экипаж.
– Автохирурга и криокамеру связывает один диагностический компьютер, который выносит решения о способах лечения, – сказал Снегов. – Этот компьютер не позволит вам заморозить тело, если с ранением способен справиться автохирург. И уж тем более он не станет замораживать здорового… э… физически здорового субъекта.
– Этот компьютерный блок можно как-то обойти? – спросил Юлий.
– Может быть, и можно. Но для этого нужен квалифицированный программист. Хакер. Если вы спрашиваете меня, могу ли я это сделать, то ответ – нет. Не могу. Вам нужно поискать какой-то другой выход.
– Другого выхода нет. Кислорода только на троих.
Снегов снова пососал палец.
– Неужели никак нельзя обойтись без крайних мер?
– Если мы хотим добраться до «Наполеона» живыми – нет.
– Я никогда не сталкивался с такими ситуациями. Даже не знаю, что нам всем посоветовать.
– А если автохирург выйдет из строя, то компьютер допустит в камеру человека с любым повреждением? Даже с мелким?
– Теоретически, да. Но я не понимаю, как в бою можно повредить автохирург таким образом, чтобы камера осталась цела. Если будет повреждение внешней обшивки, то накроется сразу все.
– Встаньте, Георгий. И отойдите в угол.
Снегов недоуменно пожал плечами, спрыгнул с автохирурга и отошел в угол. Юлий достал «офицерский сороковой» и всадил в медицинское оборудование восемь пуль. Лампочки на мониторе тревожно замигали.
– Автохирург мертв, – сообщил Клозе. – Камера не повреждена.
– Я все еще не понимаю… – начал Снегов.
Юлий посмотрел на Клозе. Клозе кивнул.
Юлий выстрелил ему в живот.
На этот раз диагностический компьютер криокамеры против заморозки не возражал.
ГЛАВА 6
Юлий сидел в кресле пилота, боролся с желанием курить и нервничал.
Ему все больше и больше не нравилась обстановка на «Одиссее». Снегов вел себя вполне адекватно, но дамочка явно потихоньку сходила с ума. На вторую неделю после повреждения корабля она отказалась употреблять в пищу сухпаек и сидела на добровольной диете уже восемь дней. Большую часть времени она проводила в своей каюте, откуда периодически доносились взрывы хохота или безудержные рыдания. Когда Юлий слышал любой из этих звуков, его бросало в дрожь.
– Есть время, капитан?
– Входите, Георгий.
Снегов уселся в кресло Клозе. На этом корабле Юлию все напоминало о Клозе, лежащем в криокамере с дыркой в животе. Дыркой, проделанной Юлием самолично.
Сначала я убивал врагов из кабины истребителя, подумал Юлий. Это моя работа.
Потом я стрелял в них из табельного оружия.
Потом я застрелил безнадежного больного.
А потом я выстрелил в Клозе.
Это было вызвано необходимостью.
Но, может быть, именно так становятся маньяками-убийцами?
Интересно, а я бы позволил Клозе выстрелить в живот мне? При таких же обстоятельствах?
Сейчас Юлию сложно было об этом рассуждать. Обстоятельства изменились.
– Я хотел бы поговорить с вами о Чужих, капитан.
– Излагайте, – сказал Юлий.
– Вас не удивила их реакция на наше появление?
– Что именно должно было меня удивить?
– Мы лежали в дрейфе. Они не пытались хоть как-то связаться с нами, не пытались захватить нас живыми, а корабль – целым. Сразу открыли огонь на поражение.
– Вполне оправданная реакция на появление вражеского разведчика.
– И она говорит о том, что Чужие хорошо нас знают. Они не пытались захватить нас для изучения, потому что уже знают о нас и наших кораблях все, что им о нас нужно знать. Это война, капитан, и не мы ее начали. Все всякого сомнения.
– Очень похоже на то, Георгий.
– Как вы думаете, мы в ней победим?
– Победим, но с большими потерями, – сказал Юлий. – Уж очень их много.
– Жаль, что не все имперские пилоты дерутся, как вы.
– На этот раз нам помогал фактор внезапности, – сказал Юлий.
– Я просматривал запись, сделанную во время боя. По крайней мере, трем кораблям противника были нанесены финальные повреждения.
– Это не мы. Большую часть ущерба они нанесли себе сами.
– А кто поставил их в такое положение? Кто заставил их стрелять друг в друга?
– Больше одного раза такие фокусы не срабатывают, – сказал Юлий. – А как вы думаете, почему эти типы решили на нас напасть? Я имею в виду, человечество, а не «Одиссея».
– Может быть, наш внешний вид так же отвратителен им, как и нам их.
– Едва ли это убедительная причина для войны.
– То, что неубедительно для нас, может быть более чем убедительно для них. Не забывайте, что мы имеем дело с представителями другого разумного вида. Кстати, вам известно, что на найденном нами корабле не обнаружили ничего, хотя бы отдаленно напоминающего вычислительное устройство?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});