— Интересно, почему против Насти он не предпринимал вовсе никаких мер? — спросила я. — Она ведь тоже была иномирянкой.
— Яртан был кем угодно, но не идиотом, — заговорила Милиэлла. — А потому прекрасно понимал, что истинной парой Настя может быть разве что самому Улималю. А Рагрияра она не заинтересует даже будучи последней женщиной на Инидаре.
Дослушав девушку, Норвель отозвал в сторону своих теперь уже подданных. Минут пять эльфы что-то оживленно обсуждали.
Вернувшись, принц подошел к нам:
— Грэй, извини, но на твою свадьбу остаться не могу. К сожалению, я вынужден ехать домой.
— Не торопись, — вмешался Эдарий Пятый. — Ради всеобщего спокойствия казнить международного преступника ты можешь и на территории Эминдора.
На лице принца, вернее, уже короля, отразилось заметное облегчение.
— Благодарю, — произнес он негромко. Затем обернулся к своим: — Киниэдалл, палачом будешь ты.
— Не сказать, чтобы я был сильно против, — усмехнулся тот. — Его кинжал у своего горла я еще долго не забуду.
— Но не думай, что это будет твоим единственным наказанием, — посулил Норвель. — По возвращению в Белаэр тебя ждет тюремное заключение на пять лет.
Киниэдалл кивнул со вздохом, но потом произнес:
— Благодарю за помилование, ваше величество.
Норвель перевел взгляд на другую пособницу Улималя. Та мелко задрожала. Килвин побледнел и крепче прижал ее к своей груди.
— Милиэлла, — новый король Белаэра сделал паузу. — Как я вижу, ты нашла свою любовь среди оборотней. Пускай они и решают твою судьбу.
Все так же испуганно прижимаясь к барону, Милиэлла обратила молящий взгляд на Рагрияра.
— Грэй, прошу тебя, — произнес Килвин.
В гостиной воцарилась гнетущая тишина. Рагрияр посмотрел на меня. Не то чтобы спрашивая совета, но интересуясь моим мнением.
Я прошептала одними губами:
— Пусть будут счастливы.
— Ладно, Килвин. Не хочу заставлять тебя страдать, — в итоге решил альфа. — Но учти, что в Валгейне она остается под твою личную ответственность.
***
Бросив взгляд в окно, я заметила, что все оборотни зачем-то собрались на западной крепостной стене.
— Что они там забыли? — удивилась я.
— Через несколько минут за стеной состоится казнь Улималя, — поведал Рагрияр.
— Мы тоже сейчас идем туда.
Мы, это, очевидно, он с Эдарием — судя по тому, что король Эминдора стоял рядом с моим альфой.
— Я с вами! — решила я неожиданно даже для себя. Не то чтобы мне так уж не терпелось посмотреть на казнь. Но убедиться, что виновника всего этого кошмара больше нет, что эльфы не передумали его казнить, что он не сбежал, внезапно освободившись, казалось жизненно необходимым.
Мы поднялись на стену. Здесь были не только оборотни, но и люди, и Илвирэль.
Нас с альфой и королем пропустили к парапету.
Восемь эльфов уже находились внизу. Один из них по-прежнему закованный в ледяную броню.
Шестеро отошли в сторону от осужденного. Невысокий темноволосый эльф развернул свиток и стал зачитывать приговор. Со стены слов не было слышно, да и по эльфийски я все равно не понимала.
Читал эльф довольно долго. И лишь когда замолчал, Киниэдалл обнажил меч. Размахнулся, заведя оружие за плечо.
— Проклятье! — прошипел в этот момент Грэй. — Он же не сможет прорубить ледяную броню!
— Срочно пошли кого-нибудь разморозить его, — посоветовал Эдарий.
Но Грэй мотнул головой:
— Есть вариант проще.
Он выкинул вперед руку. С его ладони сорвался словно сгусток жидкого воздуха, ударил в Улималя.
Я даже не столько увидела, сколько, скорее, просто поняла, что за секунду тот превратился в полностью промороженную ледяную статую.
А в следующее мгновение меч Киниэдалла ударил по его шее, и Улималь раскололся, разлетелся на сотни осколков.
— «Hasta la vista, baby!» — невольно прошептала я — уж больно сцена напомнила мне кадры из второго «Терминатора».
***
***
Вбежав в покои, Джабира, притворила за собой дверь и обессилено привалилась к стене. Нет, это просто невозможно! Упрямство Илвирэля не пробить ничем! Будь проклято излишнее эльфийское благородство!
Почему он не хочет понять, что без него ей свет все равно не мил?! Почему упорно считает, что перед телесным увечьем меркнут все его достоинства и недостатки других? Только, на ее взгляд, внутреннее уродство куда страшнее. Но он упорно твердит одно: «Забудь меня и ты найдешь себе куда лучшего мужа». А ей не нужен никто другой! Не ну-жен!
Слезы опять подкатили к горлу, хлынули из глаз потоком. Джабира бросилась в спальню и, рухнув на кровать, уткнулась лицом в подушку. Что же ей делать? Что? Как переубедить упрямца? Если бы эльф не любил ее, Джабира, конечно, не стала бы навязываться. Только она совершенно точно знала обратное, читала искренние чувства в каждом его взгляде. Пусть опыта у нее не было никакого, но в таких вещах женщины не ошибаются.
Подруги советуют поднабраться терпения, подождать. Но когда выяснится, что лечение не помогло, станет еще хуже. Тогда он ее уже близко к себе не подпустит. Отгородится неприступной стеной.
Если она не пробьет брешь в его защите сейчас, если не сумеет перекинуть мостик через пропасть, что разделяет их в его глазах, потом ей останется только броситься в эту пропасть. Или с той башни, с которой уже собиралась шагнуть однажды.
Но умирать не хотелось. Напротив, хотелось жить. Таять в объятиях любимого, вкушать его поцелуи. Он ведь может дать все, что ей необходимо для счастья. Только втемяшил себе, что не должен.
Джабира перевернулась на спину и посмотрела на висевшие на стене часы. Полпервого ночи. Надо же, она и не заметила, как проплакала часа три. Нет, дальше ждать у моря погоды бессмысленно! Она должна что-то сделать! И она даже знает, что именно.
Девушка вскочила с кровати. В купальне умылась из тазика. Посмотрелась в зеркало. Глаза, конечно, красные. Ну и ладно, тут уже ничего не исправишь.
И она решительно направилась в коридор. Прошла мимо двух дверей. Остановилась возле третьей. Руки задрожали. Но она заставила себя нажать на ручку. Гостиная была темна и пуста. Джабира направилась прямиком в спальню. Открыла дверь, даже не постучав.
Здесь горел ночник. Лежа в постели, Илвирэль читал книгу. Инвалидное кресло стояло рядом.
— Доброй ночи! — с нежной улыбкой проговорила девушка.
Увидев ее, Илвирэль дернулся к креслу. Но Джабира как бы без всякого умысла сама моментально присела на него.
— Ночь темная, за окном вьюга воет, — заговорила она. — Воет, словно голодный зверь! У нас такого не бывает. Мне страшно, — конечно, она сейчас сильно сгущала краски. На родине самум, бывало, завывал и посильней.
— Успокойся, — эльф легко коснулся ее запястья. — В замке вьюга точно не причинит тебе вреда.
— Знаю, — Джабира накрыла его руку своей ладонью. — Но я не привыкла жить одна. Когда ночую в одиночестве, мне всегда страшно.
Осознав, куда она клонит, Илвирэль смутился. А послать-то ее не к кому при всем желании — кроме них в невестинском крыле ни души. Что же он изобретет? Предложит ей попроситься третьей на кровать к Владе с Рагрияром или к Аринэль с Агардэном?!
— Тогда ложись здесь, — он легонько хлопнул по кровати с другой стороны от себя.
— А я буду сторожить твой сон.
Джабира перехватила его взгляд, устремленный на кресло. О, нет! — мысленно простонала она.
Однако не стала заставлять его повторять предложение. Встав, она как бы непреднамеренно оттолкнула кресло к самой двери — теперь с кровати до него было не дотянуться.
Обошла ложе и робко пристроилась рядом с эльфом. Илвирэль лежал словно каменный, даже головы к ней не повернул.
Ну что же с тобой делать-то?! Джабиру всю трясло от страха, стыда и отчаяния. Да где ж твоя мужская природа?! А фолиант зачем на интимное место положил? Эх, похоже, наука ублажения мужчин, которой столько учили в гареме, ей сегодня явно пригодится. Жаль соблазнению там не обучали. Видимо, никому и в голову не приходило, что мужчина может вовсе не проявлять ни малейшей инициативы.