Эмир поставил меня на пол и отошел в сторону.
— На улице просто скользко.
— Добрый день. Меня зовут…
Я хотела сама представиться. В конце концов, сейчас не до церемоний и ждать, когда меня представят саму, не было времени. Но светловолосый демон меня перебил.
— Николетта. Николетта Дэрринг, герцогиня Альбери. Жена моего брата.
Значит, все-таки брат. Младший.
— А вы?
— Дэнир-аин. Можно просто Дэнир. Знаете, а вы…
Теперь пришла моя очередь перебивать его.
— Надеюсь, вы не будете говорить о том, как я сильно похожа или не похожа на мою мать. А то это становится… раздражающим.
Дэнир громко рассмеялся.
— А вы мне нравитесь, Николетта. Мейну нужна была именно такая спутница.
— Какая?
— Живая и настоящая. Но что мы стоим в дверях, заходите.
Мужчина принял у меня шубку и повесил себе на локоть.
— Кого вы хотите видеть первым? Герцога или Мейна? — любезно уточнил он, пока Эмир молча стоял рядом, изображая из себя статую.
— Отца, — после небольшой паузы ответила я. — Я могу увидеть отца?
— Николетта, вы должны понимать, что увиденное может вас расстроить, — вмешался Эмир. — Тот мужчина, которого вы увидите, будет мало похож на вашего отца.
— Мы были вынуждены заковать его в магические наручники, — добавил мрачно Дэнир.
— З-зачем? — прошептала я.
— Чтобы он не навредил…
— ВАМ?!
Удержаться от крика было сложно.
Мой папа, мой бедный папочка. Связан, закован, дезориентирован и напуган!
— Себе, — поправил меня светловолосый демон совершенно спокойно. — Он пытался убить себя. Николетта, ваш отец… на грани сумасшествия. Его намерено уничтожали, травили душу. Он вас не узнает сейчас. А если и узнает, то примет за плод своего воображения.
— Вы действительно хотите это увидеть? — мягко спросил Эмир.
— Да.
— Я провожу.
— Не стоит, — вмешался Дэнир, выходя вперед, бросив при этом мою шубку темноволосому демону, — это сделаю я. Разрешите, Николетта?
Я, замешкавшись, положила руку ему на сгиб локтя.
Комната, где держали отца, была совсем рядом.
Прямо по коридору, вторая дверь справа.
Уже подходя к ней, я слышала хрип и бессвязный шепот. Пыталась узнать в этом бормотании родной голос отца и… не могла.
Открылась дверь и к нам шагнул плечистый и коренастый демон с седыми волосами и уродливым шрамом на левой щеке.
— Решилась-таки, — мрачно пробормотал он, смерив меня быстрым взглядом. — Ну заходи.
— Спасибо.
Он отступил с прохода, открывая обзор на комнату.
Она была совсем небольшая: кровать, шкаф, деревянный стол и два стула. Крохотное окно с короткими пестрыми занавесками.
На кровати, спеленованный и связанный, как ребенок, извивался и шипел худой… человек. Истощенный, грязный, заросший и дикий. Его лицо было искажено от ярости, губы, украшенные язвами, что-то постоянно шептали…
Он совсем не был похож на моего папу.
Совсем.
Мне кажется, даже цвет глаз стал другим. Они будто выцвели.
— Папа, — едва слышно прошептала я, медленно двигаясь в сторону кровати. — Папа, это я.
Слезы застилали глаза, и я почти ничего не видела сквозь пелену тумана.
Он меня не слышал, продолжая ругаться сквозь стиснутые зубы и пытаться вырваться из оков.
— Всюду… всюду они… не получите… нет-нет… не отдам… зло… одно зло кругом… свет… яркий свет… темное нутро… они предадут… все предадут.
— Папа, — снова повторила я, тяжело сглотнув. — Папа, это я, Ник.
Сначала ничего не происходило.
А потом вдруг взгляд потухших карих глаз впился в меня.
«Узнал?»
— Папочка…
— Зло… зло! Не отдам! Нет-нет-нет! — заверещал он и начал биться головой о подушки и громко кричать.
Я тут же отшатнулась, не понимая, чем вызвана такая реакция.
К нему тут же бросился седовласый демон, стараясь успокоить.
Горло сдавило от сдерживаемых рыданий и слезы уже давно текли горячими дорожками по щекам.
Снова попятившись назад, я внезапно врезалась в кого-то спиной. Но извиниться и отодвинуться не успела.
В следующую секунду горячие ладони легли мне на талию и тихий, но такой родной голос сдавленно прошептал:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Тебе не стоило это видеть…
12.3
Я крутанулась в его руках. Прижалась мокрой щекой к груди, вслушиваясь в то, как гулко билось сердце, и, наконец, с громким всхлипом дала волю своим эмоциям.
Я оплакивала свое прошлое, которое теперь кануло безвозвратно, отца, лишившегося рассудка, брата, которого так любила и уважала. А муж просто обнимал меня, прижимая к себе и бережно гладя по волосам.
Кажется, что-то даже говорил, но я не могла расслышать, даже если бы очень сильно захотела.
Пришла в себя только когда внезапно почувствовала, как муж слегка качнулся в сторону и тут же постарался выправиться.
Подняв мокрое от слез лицо, впилась взглядом в демона, вспоминая, что он вообще-то ранен.
— Ты зачем встал? — прохрипела я, отступая назад.
Мейнор выглядел не так чтобы очень плохо, но явно не хорошо. Кожа бледная с зеленоватым оттенком, губы белые, глаза с лихорадочным блеском и темные тени под ними.
— Тебе нельзя. Пойдем… пойдем я тебя провожу.
Быстро стерев слезы, я подхватила Мейнора под руку и вывела из комнаты.
Лишь на пороге не выдержала и обернулась.
Папа уже не дергался и не пытался вырваться, лишь часто дышал, бешено вращая глазами и вновь что-то бормотал.
— Все будет хорошо, — тихо, но уверенно произнес муж. — Мы обязательно ему поможем.
Я лишь кивнула, продолжая путь.
Комната Мейнора была соседней.
Он тяжело опустился на узкую кровать и лег на подушки, сморщившись от боли.
Я тут же села рядом на самый краешек, осторожно касаясь пальцами его лица, убирая непокорную прядку со лба, проведя по скулам, коснулась сухих губ.
— Ты так напугал меня.
— Я же обещал, что вернусь, — отозвался он, поймав мою руку и поднеся к губам.
— Я чувствовала, что тебе плохо. Не знаю как, но чувствовала. Всю ночь промучилась от тревоги и страха.
— Прости…
— Не смей так больше рисковать, слышишь?
— Не буду, — тут же согласился муж, целуя каждый пальчик по отдельности.
— Понимаю, ты грозный воин, привыкший сам все решать. Сотню лет прожил один, но теперь есть я… привыкай.
— Уже привык, — улыбнулся и слегка сморщился.
— Больно? — тут же спросила я, сразу забыв про все нотации.
Заглянула в темные глаза, в глубине которых еще виднелись отголоски боли.
— Нет, все хорошо.
— У меня же кроме тебя никого нет. Да, есть папа и… Алесса, если она сможет простить меня. Но это не одно и то же. Ты моя жизнь, Мейнор. Без тебя я не смогу.
Это было почти признание в любви, на которое я все не могла решиться.
— Обещаю, это больше не повторится.
— Я постараюсь тебе поверить, — вздохнула я и даже попыталась улыбнуться.
Правда не очень удачно.
Мейнор сразу почувствовал мое состояние.
Подался вперед, проведя ладонью по щеке.
— Ты в порядке?
Я не сразу ответила.
— Насколько это возможно в сложившейся ситуации. Ты едва не погиб, рискуя жизнью и играя роль подсадной утки. Папа спасен, но он… практически лишился рассудка. И мне страшно от мысли, что он уже никогда не станет прежним. А Брэндон… — Я тяжело сглотнула, смаргивая подступившие слезы. — Мертв. Ты прав. Оставлять его в живых было бессмысленно. Им нужен был только отец. Но я так надеялась.
— Мне жаль.
Мейнор осторожно смахнул большим пальцем слезинку, застывшую на ресницах.
Я кивнула, устраиваясь поудобнее.
— А теперь рассказывай. Что там случилось? Что удалось выяснить.
— Хорошо, — ответил он, вновь откидываясь на подушки.
Рассказ Мейнора был коротким. Даже слишком. У меня создалось впечатление, что он специально многое от меня утаил, чтобы не волновать еще больше.