Хаято был очень доволен. В общем-то он не считал, что Хёбу Тисака, командор клана Уэсуги, ошибался, подозревая, что ронины в Ако вынашивают план мести. Такой план, вероятно, существует. Однако это всего-навсего план, родившийся из эмоционального порыва, а потому никакой реальной опасности не представляющий. Конечно, господина заставили сделать сэппуку, замок отбирают — такой разворот событий, естественно, не мог не повлиять на людей, которые в одно прекрасное утро обнаружили, что они все потеряли. И вот они мечутся в полном смятении, ищут какую-то опору посреди зыбей. Но между любым планом мести и его осуществлением лежит глубокая пропасть. Теперь, когда все самураи клана стали ронинами, не пройдет и полугода, как уклад их жизни полностью переменится, а вместе с ним, само собой, изменятся помыслы и чувства, так что вся нынешняя запальчивость отойдет в область сновидений из прошлого. Будут только вспоминать: «Да-да, кажется, были такие разговоры…»
Кураноскэ Оиси, конечно, личность незаурядная. Что, если он заранее учел все эти человеческие слабости и составил свой план таким образом, чтобы их нейтрализовать?.. Да нет, чтобы командор какого-то захудалого клана вроде Ако — и оказался способным на столь изощренный психологический ход? Едва ли человек, получивший за прямолинейность и незамысловатость прозвище «светильник в ясный день», вообще может хоть сколько-нибудь разбираться в психологии. А если принять эти обстоятельства во внимание, то получается, что все бестолковые планы мести с самого начала обречены.
Что же они все-таки будут делать? Ну, поживем — увидим.
В комнате было зябко. Постоялый двор, похоже, был почти пуст. Хотя время было еще не такое уж позднее, голосов постояльцев совсем не было слышно. Может быть, все уже легли спать? Хаято уже закрыл глаза, собираясь отойти ко сну, как вдруг послышался легкий шорох, будто мышь пробежала по потолку. Недовольный, что ему мешают спать, он сквозь дрему припомнил, как только что кто-то не то во сне, не то наяву будто бы пошарил у него под изголовьем и тут же выскользнул из комнаты. С трудом он разлепил веки…
«Нет, конечно, то было во сне», — лениво подумал Хаято, но, вспомнив о засунутых под матрас деньгах, живо приподнялся на постели. Что с деньгами? С той стороны, куда приходилось изголовье футона, сёдзи действительно были приоткрыты. Хаято вскочил, наполовину скатал футон и увидел, что кошель с деньгами на месте, зато драгоценная копия секретного письма, добытая с таким трудом, исчезла. Он был ошеломлен.
Кто мог это сделать? Не может быть, чтобы какой-то обычный воришка — ведь кошелек, лежавший рядом, остался нетронут.
«Неужели та самая дама?» — вдруг осенило его. Но как можно в такое поверить? Ведь дамочка все еще пребывает в Ако… Или нет?
— Может быть, она все время шла по пятам? — невольно воскликнул про себя Хаято. Ему вспомнился паланкин на дороге, который то ли случайно, то ли умышленно все время чинил помехи и оказывался рядом, чуть только он собирался приступить к делу. Если поразмыслить хорошенько, то кашель, который слышался из паланкина, принадлежал скорее женщине, а не мужчине, хотя голос был довольно низкий.
— Опять эта паршивка! — подумал он, сжимая кулаки.
Зачем ей это понадобилось, Хаято не знал, но ведь уже который раз! Настырная особа становилась просто невыносима. Как он гордился собой еще совсем недавно, перед сном — и надо же, такой позор!
«Воры! Вставайте, люди добрые!» — истошно завопил Хаято, вылетев в коридор и начисто позабыв, что тем самым нарушает маскировку. Все, кто был на постоялом дворе — от заспанных служанок до самого хозяина — прибежали на крик.
Входная внешняя дверь оказалась, как положено, заперта на замок.
— А постояльцы? Много их у вас?
— Да нет, со вчерашнего дня только ваша милость да еще одна особа, с виду на служанку из приличного дома похожа…
Ага!
— Ну-ка, проведите меня в ее комнату! Что еще за дама?
Видя, что молодой человек с мечом за поясом явно подозревает гостью в воровстве, хозяин пришел в замешательство.
— Да что вы, — затянул он, — такая смирная, порядочная особа… Нет, сударь, не мог я ошибиться…
— Ну, это уж я сам посмотрю, что она за птица. Ну-ка, веди меня к ней! Ничего плохого я ей не сделаю — взгляну только, и все.
— Так ведь ночь на дворе, сударь… — вздохнул хозяин, но покорно зашлепал по коридору в нужном направлении.
Хаято по всему чувствовал, что сейчас встретится с той самой злокозненной особой, и потому не унывал в надежде наконец-то с ней посчитаться.
— Послушай-ка, хозяин, ты пошел бы сперва сам удостовериться. Небось, дамочки давно уж след простыл, — заметил он на всякий случай.
— Нет-с, изволит быть у себя. Управляющий уже ходил только что, проверял.
Хозяин не врал. Управляющий и в самом деле только что подошел из дальнего конца коридора и теперь стоял рядом, потирая руки. К тому же он принес удивительное для Хаято известие:
— Эта… ну, дамочка… она у себя. Велела передать, что, если у вас, сударь, что-то пропало, то, наверное, и настроение теперь скверное… Так ежели вы не сочтете за труд зайти, она вам эту вещицу вроде бы сейчас и предъявит… Так она и сказала.
Хозяин обиженно надулся, будто говоря: «Вот видите!» Конечно, в этой постоялице и по манере разговора сразу видать порядочную — могла бы ведь сказать, что ей вся эта кутерьма действует на нервы, и отказаться.
Хаято, выслушав управляющего, не знал, верить или нет его словам, но тем не менее решил от своего намерения не отступать и потребовал:
— А ну, ведите меня к ней в номер!
При молчаливом неодобрении всех собравшихся он проследовал за управляющим. Завернув за угол, они дошли по галерее до самого последнего номера. Только в этой комнате сёдзи были подсвечены фонарем, и чувствовалось, что внутри кто-то есть.
— Прощенья просим за беспокойство! — робко промолвил управляющий, преклоняя колени на галерее перед входом, и, чуть выждав, отодвинул створку сёдзи.
Письмена в золе
— Да-да, — послышался из комнаты безмятежный приветливый ответ.
Заслышав хорошо знакомый голос, Хаято тут же припомнил все коварные происки плутовки и, набычившись, невольно сжал кулаки. Однако прежде чем войти, он взял себя в руки, придал лицу независимое выражение и решительно шагнул в комнату. «Небось уже спрятала куда-нибудь добычу, а теперь вот хочет со мной встретиться, чтобы подразнить — мол, попробуй-ка найди!» — думал он при этом.
— Ба! — воскликнула плутовка, с наигранным удивлением воззрившись на посетителя, — неужто вы, господин Хотта? Надо же! Вот ведь, в каком месте довелось встретиться!
Хаято молчал, враждебно глядя исподлобья, но плутовка смотрела на него невинными глазками, делая вид, что и впрямь донельзя удивлена таким приятным совпадением, не обнаруживая ни малейшего смущения и ловко играя перед управляющим свою роль.
— Знаете, господин управляющий, я ведь с давних пор пытаюсь снискать расположение этого господина. Ну, разве это не чудесное стечение обстоятельств?
Управляющий недоуменно переводил взгляд с одного постояльца на другого:
— Гм, ну, коли так… Что ж, тогда, значит, и мы можем особо не тревожиться…
— Что же вы стоите, господин Хотта? — продолжала плутовка. — Присаживайтесь, пожалуйста. А вы, господин управляющий, можете идти.
— Гм, гм… Ежели что понадобится, вы хлопните в ладоши. Время-то уже к утру — вон, хозяйки обычно в это время встают, — потирая руки, сказал управляющий. — Так что, сударь, насчет того, что эта дамочка вас обокрала…
— А-а! — кивнула плутовка, подавив смешок. — Вы только эти слухи не разносите, очень вас прошу.
— Да ведь нам-то что… Коли вы просите, так и нам оно куда спокойней…
— Вот и хорошо.
— Но позвольте! — обескураженно воскликнул Хаято.
Управляющий, уже было задвинувший за собой сёдзи, удивленно поднял на него глаза.
— Я так не согласен! — продолжал Хаято с детской обидой в голосе. — Во первых, я не припомню, чтобы эта дама пыталась снискать мое расположение. И вообще, любезный, давайте действовать как договаривались: мы сейчас с вашей помощью осмотрим ее вещи, а уж там можно и откланяться.
— Гм… — крякнул управляющий, снова непроизвольно посмотрев по очереди на обоих.
Но плутовка на это невозмутимо возразила:
— Господин Хотта, полноте, что уж вы меня позорите?!
Упрек звучал так серьезно и убедительно, что Хаято смешался и оглянулся на управляющего, будто хотел сказать: «Да проваливай поскорее! Надоел!»
— Ладно! — грубовато бросил он.
Управляющий, который чувствовал себя не в своей тарелке, решив, как видно, что старые знакомые все же нашли общий язык, только и мог вымолвить: