— Сперва вот что скажи, путница, — сурово отвечает ведун, присаживаясь на лавку у стены, — Ты ведь демона в нем ещё с порога почуяла. Что в нем не так было?
Задумчиво смотрю ему в глаза. Зеленые. А волосы тоже русые. Тут что, только белобрысые живут? А как же тогда трактирщик? Темный ведь. Не местный, что ли?
А ведун ждет ответа.
— Глаза, — замолкаю, обдумывая ответ, — Мы с друзьями у вашей каменоломни остановились. Только с коней сошли, как трое парней появились. Такие же синеглазые, как этот. Что дальше было, рассказывать?
— Не надо, — качает головой, — И так ясно. Значит, синеглазые говоришь. Это, конечно хорошо, вот только у Илана всю жизнь глаза серые были, — указывает подбородком на труп.
— Не спеши, Коирн, — вдруг говорит трактирщик, — Всю жизнь, они, конечно были. Но…. Ты спиной стоял — не видел. А у Илана, едва он в дверь прошел, глаза синью блеснули. Я, сперва и не обратил внимания, а теперь вот вспомнил. А еды в дорогу я сейчас принесу, путница. Только, может, ты лучше друзей своих сюда приведешь, а? У нас здесь неспокойно, а у каменоломни — особенно.
— Благодарю за заботу, хозяин, да только не выйдет, — качаю головой.
Трактирщик, чуть подволакивая ногу, уходит в крохотную дверь, притаившуюся в углу залы. А ведун решает продолжить допрос:
— А какие дела вас ведут к каменоломне?
Ну все, он мне надоел.
— А какая тебе разница, Рух? — зло фыркаю, а ведун взлетает, словно лавка превратилась в разогретую сковороду.
— Что?! Как ты меня назвала?! — рычит не хуже дракона.
— Кто есть — так и назвала, — пожимаю плечами, — Или у тебя со слухом проблемы? Тогда повторяю: какая тебе разница до моих дел, маг Силы?
— Я не маг, — шипит, с трудом сдерживаясь, что не кинуться на меня с кулаками. Вот интересно, откуда в потомках орков иногда такая эмоциональность появляется?
— А я слепая! — фыркаю, складывая на груди руки, — Ты — маг Рух. Обученный или нет — не знаю. Да и какая разница? Дар у тебя есть, и это неоспоримый факт.
Ведун вдруг успокаивается и тихо отвечает:
— Прости, путница. Я оскорбил тебя своим неправедным гневом. Но, как известно, за Мессией пошли именно одаренные, отказавшиеся от магии. Но, если от магии отказаться можно, то дар остается всегда. Я не в ответе за свою кровь. Но я, как и все верующие клялся не прибегать к проклятой силе. И я не нарушу эту клятву. Но, я хочу, чтоб ты знала, путница: я — не маг, я — священник.
О-бал-деть! Он — священник! А я его за ведуна приняла!
С трудом сдерживаю смех. А вот сдержать вопрос не получается:
— А почему магия — проклятая сила?
— Она наполнена страстями, путница, — священник садится обратно на лавку и начинает проповедовать, — Она заставляет бояться за жизнь и тянуть её, пытаясь достичь вечности. Посмотри на основные расы: разве они не уродливы? Нет, я не говорю о внешности. Но что скрыто за ней? Эльфы погибают в грехе гордыни. Гномы готовы на все, чтоб увеличить свое богатство. Змеелюди не знают милосердия в погоне за знаниями. Порой мне кажется, что они согласны уничтожить мир, если сумеют перед смертью увидеть, что из этого получится! О распутстве сирен не стоит и говорить. А маги пытаются приблизиться к ним в погоне за силой! Я мог бы пересказать и пояснить тебе святые книги, но, боюсь, в этом не будет проку: твое сердце закрыто к моим речам. Так что взгляни хотя бы на этого демона. Разве не маг это сделал?
Лэ! Красивое рассуждение. Вот только я с этим не согласна:
— И среди людей есть разбойники. А маги — те же люди. Что странного, что не все они хотят соблюдать закон? Разве можно за преступление одного винить всех?
— А что делают остальные, кроме как развращают людей в городах? — Коирн пожимает плечами.
— Они лечат, дают плодородие полям, призывают дожди в сушь и расчищают небеса в потопы и бури. Они возвращают разум безумным и ускоряют рост урожая. Они возвращают зрение, защищают границы…. Да все что угодно! — взмахиваю руками так сильно, что едва не падаю.
— Не так, дитя, не так, — священник качает головой, — Они могут это делать. Но вместо этого насылают болезни и демонов, убивают и соблазняют мирскими благами. Ты не видишь истины, но это не твоя вина.
Спор сам собой затухает. А трактирщик ещё не появился. Кажется, я о чем-то его спросить хотела? Да, точно:
— А какие страсти свойственны оркам, вампирам и сильфам? Вы их почему-то не упомянули.
Коирн удивленно вскидывает на меня глаза:
— А вы считаете: у них нет страстей?
— Мне просто интересно, — пожимаю плечами.
— Вампиры — убийцы. Орки — разбойники. Сильфы — предатели.
— А чем убийцы отличаются от разбойников? — удивленно уточняю. А ещё интересно, кого предали сильфы? Вот только об этом, наверное, лучше не спрашивать.
— Разбойники грабят, а убийцы — убивают, — поясняет священник. Да уж, информативно. Заметив моё недовольство ответом, поясняет:
— Вообще-то в священных книгах. Оркам приписывается грех равнодушия. А вот вампирам действительно свойственна страсть убивать. Сильфам же — непостоянство.
— Хватит тебе, Коирн. Сколько можно читать проповеди! — громогласно произносит трактирщик, выныривая из-за дверцы с огромным мешком в руках, который протягивает мне, — Держи.
От грубой ткани мешка исходят вкусные запахи. Я быстро вытягиваю кошелек, но Фрол останавливает меня, махая руками:
— Не надо! С нас не убудет! А то, что мы теперь демонов от людей отличать сможем — и больше стоит.
Усмехаюсь:
— Вы главное всех синеглазых не убивайте: люди такими тоже бываю.
Забрасываю мешок на плече и, оборачиваясь к двери, говорю:
— Пусть ветер принесет счастье под крышу этого дома.
— Счастливого пути, — улыбается в ответ трактирщик.
А священник неожиданно говорит:
— Пусть тебе улыбнется Мессия.
Хм, звучит почти так же, как и пожелание увидеть радугу.
— Не стоит, — оборачиваясь, качаю головой, — Вряд ли Мессия захочет на меня смотреть, а тем более — улыбаться. Я ведь сама маг.
И не дожидаясь ответа, выхожу из трактира. Мне вслед доносится густой смех Фрола.
Иду по улице, вспоминая прочитанные на родине книги о церкви Мессии. Почему там все время опускались такие вот, например, подробности? Ведь связка дара с дурными чертами характера очень даже обоснованна. Это особенно хорошо в МАЛИ видно. И то, что отказ от дара — проявление борьбы с дурными наклонностями, вполне логично. В конце концов, люди ведь, действительно, меньше подвержены этим страстям…Лэ! Я уже думаю в тех же терминах, что и священник. Осталось только отказаться от силы и пойти проповедовать!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});