— Кто-то может сказать, кто кинжал Реджиса такой же злой, — напомнила Кэтти-бри. — Или меч, которым я однажды владела.
— Если я правильно помню, тот меч едва не свёл тебя с ума, — сухо сказал Энтрери.
— Потому что я была недостаточно умелой и опытной, чтобы контролировать примитивные инстинкты, которыми он манипулировал, — сказала Кэтти-бри. — Сейчас всё иначе — как с тобой и твоим мечом.
— Разве смерть от простого железа — меньшая смерть, чем от твоего кинжала? — спросила Ивоннель.
— Да, — ответил Энтрери. — В том-то всё и дело.
Она с сомнением посмотрела на мужчину.
— Магия этого кинжала уничтожает душу, — сказал Энтрери. — И передаёт мне физическое здоровье жертвы.
— Да-да, — отозвалась Ивоннель. — Потому Жиндия Меларн так разозлилась после потери своей дочери. Теперь я вспомнила. Девушку нельзя было воскресить из-за того, как она погибла.
— Именно, — буркнул он.
— Но это невозможно, — помолчав, произнесла Ивоннель. Энтрери с любопытством посмотрел на неё.
— Нельзя «уничтожить» душу, — объяснила дроу. — Подобная энергия — вечна, она превосходит богов и уж точно превосходит силу обыкновенного кинжала.
— Ты только что сказала, что Жиндия разозлилась из-за…
— Потому что её дочь нельзя было вернуть из загробного мира, — сказала Ивоннель.
— Потому что она не попала в загробный мир, — заметил Энтрери.
Кэтти-бри посмотрела на Ивоннель. Та качала головой.
— Если души не уничтожаются, значит кинжал может их поглощать и держать внутри? — спросила Кэтти-бри. — Может быть, это своего рода филактерия?
— Такое возможно, — сказала Ивоннель, переведя взгляд с Кэтти-бри на Энтрери. — А может быть, они обитают в другой личности.
— Во мне?
— Ты только что сказал, что кинжал дарует тебе физическое здоровье своих жертв. Может быть, не только.
Энтрери побледнел и снова подумал, что ему следует выбросить кинжал в огненное жерло предтечи!
— В любом случае, если это правда, их можно изгнать, — вмешалась Кэтти-бри. — Освободить.
— Тогда я должен бросить проклятую штуку в яму, — горько сказал Энтрери, но Кэтти-бри закачала головой.
— Я знаю лучший способ, — она улыбнулась и кивнула, когда первые намёки на план появились в её голове.
— Поделишься? — через какое-то время спросил Энтрери.
— Терпение, — сказала Кэтти-бри. — Умоляю тебя, не принимай окончательных решений, пока я не обдумаю наш образ действий. Но сейчас я должна кое-что проверить.
Она шагнула мимо Энтрери, оттащив его от края и встав на его место.
— Я по-прежнему против, — сказала ей Ивоннель. — Должен быть более безопасный вариант.
— Наверное, но разве у нас есть время? — ответила Кэтти-бри.
— Тогда отдай мне кольцо и позволь сделать это самой.
Кэтти-бри покачала головой.
— Ты сказала, что поможешь. Я с радостью приму твои чары.
— Что вы делаете? — спросил Энтрери, но женщины не слушали.
— Ты рискуешь ребёнком, — сказала Ивоннель.
— А чем мы рискуем, если я этого не сделаю?
— Ты даже не знаешь, услышит ли тебя предтеча. И не можешь предсказать его ответ, если услышит! Это создание давно минувших тысячелетий. Его восприятие мира не такое, как у нас, оно нам неизвестно и более чуждо, чем даже восприятие существ, которых мы считаем богами. Прошу, дитя, я обладаю обширным опытом в таких вопросах. Дай мне кольцо, чтобы я могла обратиться к предтече вместо тебя.
Кэтти-бри, похоже, обдумала это, даже взялась за кольцо большим и указательным пальцем, как будто чтобы снять.
— Оно знает меня, — наконец сказала женщина, обращаясь к себе самой, а не только к своей спутнице, собираясь с духом для предстоящей задачи.
— Его не волнуешь ты или кто-то из нас, — возразила Ивоннель. — Мы даже не знаем, что приносит ему удовольствие, какие мечты или желания…
— Оно знает меня, а я знаю его, — окончательно сказала Кэтти-бри, подняв руку, чтобы остановить подавшуюся к ней женщину. — Я уже спускалась туда, чтобы поговорить с предтечей.
Ивоннель задумалась, и наконец сдалась, кивнув. Она подняла палец, чтобы Кэтти-бри подождала, потом наложила на неё могущественный двеомер, который беременной женщине пришлось принять и позволить магии подействовать на неё. Затем Ивоннель начала читать более обыкновенные заклинания, накладывая на Кэтти-бри защиту от жара и пламени, чтобы укрепить её против чудовища, ожидающего на дне ямы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Пообещай мне, что когда это закончится, когда мы победим, ты одолжишь мне это кольцо, чтобы я тоже могла испытать слияние с этим величественным созданием.
— Это просто растреклятый вулкан! — вслух сказал Энтрери, но две женщины ответили ему улыбками.
В ответ на внезапную мысль Кэтти-бри достала ониксовую фигурку Гвенвивар и протянула её Ивоннель. Но убрала руку, и не сдержавшись, покачала головой в ответ на свой инстинкт. Она хотела защитить пантеру, но в то же время собиралась спустить в разлом с ребёнком в чреве.
Кэтти-бри вслух рассмеялась над кажущейся абсурдностью, покачала головой, и на мгновение полностью утратила уверенность.
Разве это не безумие? Почему она просто не заставит друзей телепортироваться прочь, или, по крайней мере, забрать своё нерождённое дитя в безопасное место вместо того, чтобы пытаться вести переговоры с богоподобным созданием, которое на самом деле, как сказал Энтрери, было скорее вулканом, чем разумным существом?
Но в следующий момент ей всё стало ясно. Кэтти-бри делала это потому, что именно это всегда делали они с друзьями, особенно с её мужем. Она не бежала от опасности, даже от опасности, угрожавшей её ребёнку. Нет, поскольку цена осторожности была слишком высока. Они должны были одержать победу ради всех добрых людей региона, включая её ребёнка.
Они должны были победить.
И требовалось её участие.
Кэтти-бри снова хотела протянуть руку, но передумала и просто вызвала Гвенвивар. Серый туман превратился в большую пантеру, Кэтти-бри наклонилась и прошептала на ухо пантеры свои инструкции.
Гвен прыгнула, умчавшись из комнаты.
Вместо Ивоннель Кэтти-бри протянула фигурку Артемису Энтрери.
— Если я не вернусь, передай её Закнафейну, — попросила она.
Мужчина изумлённо уставился на неё.
— Да, — сказала она. — Я верю тебе. Не предавай это доверие, и не оскорбляй нас всех в это мгновение нужды, заботясь лишь о себе, а не о других.
Это вызвало хмурую гримасу Энтрери, но она продержалась всего только миг. Он кивнул и беспомощно рассмеялся.
— Дзирт верил в тебя, — сказала ему Кэтти-бри.
Затем она прочитала собственное защитное заклинание и шагнула с утёса.
— Они привели больших парней, — просигналил Джарлакс, вернувшись за угол коридора и прижавшись спиной к стене. — Глабрезу, какой-то большой демон, похожий на медведя, и группа манов.
— Хорошо, — беззвучно ответил Зак. Он начал затягивать на запястьях ускоряющие наручи, которые его сын носил на лодыжках. Когда-нибудь Зак тоже собирался попробовать, но не сейчас, когда рядом такие были могущественные враги.
— Мы можем взять патруль дварфов. Четырёх-пяти будет достаточно.
— Иди за ними сам, — ответили пальцы Зака.
Джарлакс с любопытством взглянул на него.
— А ты подождёшь здесь?
Закнафейн кивнул, но усмешка выдавала его намерения.
— Слишком близко. Пойдём со мной, — ответил Джарлакс.
Зак покачал головой.
— Поспеши.
— Зак…
— Иди! — поторопил оружейник своего друга.
Пару мгновений Джарлакс пристально смотрел на него, потом бросился вниз по коридору. Он едва успел преодолеть первый поворот на пути к дварфийским позициям, а Закнафейн уже свернул в сторону демонов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Оружейник придерживался известного трюизма касательно сражений с группой противников: сначала избавляйся от самых слабых. Даже неумелый боец может быть опасен, когда защищаешься от нескольких нападавших.