— Что сделает мать Мэлис? — спросил он не только у Даб'ней, но и у самого себя.
— Отдаст Дзирта Паучьей Королеве на кончике своего жертвенного ножа, — немедленно отозвалась Даб'ней. — Какая верховная мать поступила бы иначе?
— Но что сделает Зак?
Даб'ней подняла руки.
— А что всегда делает Зак? Он будет сражаться и получать удовольствие от убийства каждой жрицы в доме До'Ур…
— Нет, — прервал её Джарлакс. — Нет. Мэлис знает его лучше, чем любой из нас.
— Мать Мэлис, — поправила Даб'ней, но Джарлакс лишь отмахнулся.
— Она лучше любого из нас знает, насколько Зак опасен. Ему не дадут шанса. Его загонят в угол и поймают.
— Она убьёт и его, — в ужасе прошептала Даб'ней.
— В конце концов. Сначала она заставит его пережить потерю Дзирта. Она обвинит в этом самого Зака, повесив на него груз вины. Таковы её злые привычки — как у любой из них.
Он посмотрел на Даб'ней, ожидая упрёка, но той было нечего сказать.
— Она обвинит Закнафейна в немилости Ллос, чтобы сделать хуже! — с жаром сказал Джарлакс, и собственные слова заставили его застыть на месте.
— Немилость Ллос, — снова прошептал он.
— Куда ты? — спросила Даб'ней, когда Джарлакс устремился к двери.
— Разыграть брошенные кости.
В его ответе, как и в его сердце, не было никакой бравады. Ничего хорошего из этого не выйдет, но может быть, только может быть, он нашёл наименее худший вариант.
Он снова посетил первую жрицу Триль Бэнр.
— Ты прерываешь мои молитвы, — недовольно поприветствовала его крохотная женщина.
— Не притворяйся, что это не приносит тебе больше удовольствия, чем любая молитва, — ответил Джарлакс.
Триль рассмеялась, и её смех был полон радости, злобной и коварной радости.
— Дом До'Урден заслужил немилость Ллос не из-за поступка Дзирта, — сказал Джарлакс, вызвав любопытный взгляд жрицы.
— Закнафейн тоже оступился — несколько лет назад, в тоннелях за городом.
Выражение Триль не изменилось.
— Подробности не имеют значения, — добавил Джарлакс. — Скажи мне только вот что: утихнет ли гнев Ллос, есть мать Мэлис принесёт только одну жертву?
— Если она принесёт в жертву оружейника вместо второго сына?
— Можешь узнать ответ?
— Ты просишь меня убедить мать Мэлис принести в жертву твоего друга, Джарлакс?
— Нет! — рефлекторно отозвался он, борясь с отвращением. — Я спрашиваю, хватит ли этого.
— Чтобы второй сын был спасён и мог искупить свой проступок?
Я бы так не сказал, подумал Джарлакс, но не произнёс вслух. Всё равно это было неважно, поскольку Триль наверняка понимала, что её собственная версия и «искупление» никогда не совпадут с тем, как видит мир Джарлакс.
В следующую секунду Триль снова рассмеялась.
— Понятно, — ответила она. — Ты боишься, что мать Мэлис убьёт их обоих.
— Это неважно, — признался Джарлакс. — Я хорошо знаю Закнафейна До'Урдена. Когда мать Мэлис отдаст второго сына Ллос, его это уничтожит, и он станет с ней сражаться.
— Разве ты не понимаешь, что я могу наслаждаться таким спектаклем?
— Я прошу тебя оказать мне услугу, — объяснил Джарлакс. — Я буду у тебя в долгу и отплачу тебе многократно.
— Для тебя это важно, — заметила Триль.
— А для тебя — выгодно.
— Назови свою услугу, но если я найду твою просьбу богохульной — тогда берегись.
— Передай матери Мэлис, что достаточно будет принести в жертву только Закнафейна, чтобы развеять нависшие над домом До'Урден тучи. Если это правда, разумеется. Если этой жертвы хватит для прощения.
— Я могу легко узнать у прислужницы, — ответила Триль.
— Ты знаешь о проступке Закнафейна?
— Я постоянно разговариваю с прислужницами, глупец, — сказала Триль. — Конечно, знаю. Конечно же, мы все знаем.
— Тогда мы были в тоннелях на службе верховной матери Бэнр, — почувствовал необходимость напомнить ей Джарлакс.
— И это единственная причина, по которой Закнафейн пережил последствия своих действий.
Джарлакс заткнулся, стиснул зубы. Они всё знали. Они всегда всё знали. Они видели падение, они ожидали падение, они наслаждались падением.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он хотел проткнуть Триль глаз — прямо здесь и сейчас. Он понял, что чувствует себя как Закнафейн, и впервые смог по-настоящему оценить беспощадную ярость своего друга.
— Иди домой, Джарлакс, — сказала ему Триль. — Иди в свою таверну или в Клорифту, и больше ничего не предпринимай сегодня ночью или в грядущие дни. Вообще не предпринимай ничего по этому поводу. Это не совет — это моё предупреждение, и в нём нет никакого подвоха.
Прогулка по городу была ужасной и долгой. Он выбрал Клорифту, а не «Сочащийся миконид». Он не хотел разговаривать с Даб'ней или Киммуриэлем. Не вообще не хотел разговаривать. Кости бросили за него, и он сделал свой ход.
Он попытался представить сцену, развернувшуюся во дворце До'Урден в Западной стене города. Мэлис скажет Закнафейну, что Дзирт обречён, и Зак ничего не сможет сделать — оружейник будет абсолютно беспомощен.
Заку останется только один выход, и Джарлакс был уверен, что оружейник им воспользуется.
Он предложит себя вместо сына.
Всё должно было случиться так и только так.
Множество раз за свою долгую прогулку Джарлакс обдумывал альтернативные пути, которые мог избрать. Он мог напасть на дом До'Урден с Бреган Д'эрт и вытащить Зака вместе с сыном!
Но нет, разумеется не мог.
Если его не раздавит Мэлис — значит, раздавят Бэнры. Они уничтожат его, Зака, Дзирта, всё чего добился Джарлакс со своим наёмным отрядом. Вмешиваться в этой дело — значило открыто пойти против Ллос.
Он больше ничего не мог сделать.
Он чувствовал себя поистине беспомощным, но знал, что его дорогой Зак вскоре познает беспомощность и отчаяние, подобных которым Джарлакс никогда не испытывал.
Это случилось той же ночью, как и предсказывала Триль, и произошло так, как и думал Джарлакс, не считая того, что наёмник не знал про отсутствие Дзирта До'Урдена в доме До'Урден. Дзирт сводил счёты в городе.
Триль выполнила своё обещание, и Мэлис приняла предложение Закнафейна.
Друг Джарлакс был мёртв, его отдали Ллос, которую оружейник ненавидел больше всех прочих.
Джарлакс мог лишь надеяться, что Закнафейн отправился в могилу с надеждой на то, что его поступок спасёт сына.
Однако Закнафейн не знал, а Джарлакс лишь на следующий день обнаружил, что Дзирт ушёл — из дома До'Урден и из самого Мензоберранзана.
Судя по докладам, которые получил Джарлакс, юный глупец, разъярённый гибелью Закнафейна, проклял свою верховную мать и сбежал в дебри Подземья.
Это оставило наёмника в смятении размышлять, не следует ли ему отправиться на помощь Дзирту.
Но вскоре Дзирта публично объявили отступником, снова оставляя Джарлакса беспомощным.
Однажды ночью он сидел на крыше «Сочащегося миконида», глядя в сторону северного выхода из Мензоберранзана, размышляя о сыне Зака, истинном мастере клинка, о юноше, так сильно похожем на отца.
Джарлакса утешало, что Зак сумел воспитать сына по собственному образу и подобию, какая бы судьба не ждала Дзирта снаружи (а Джарлакс считал, что его ждёт ранняя смерть).
Ведь Дзирт сделал то, что всегда хотел сделать Зак. Дзирт увидел испорченность, злобу, омерзительную тяжесть эдиктов Ллос, и Дзирт отвергнул их более полно, чем хватило храбрости Закнафейну, более полно, чем когда-либо хватало храбрости у Джарлакса.
— Будь свободен, Дзирт До'Урден, — прошептал Джарлакс в мензоберранзанскую ночь. — Найди с чистым сердцем свой путь и умри с благородством, не изменяя себе. Сделай то, чего никогда не мог твой отец.
Удовлетворённый, Джарлакс встал и повернулся к двери, беззвучно добавив признание, отягчавшее каждый его шаг:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— То, на что я сам так и не осмелился.
ЧАСТЬ 4
Без середины
Я пуст.